— Не показалось. Все верно. Это сверхтяжелые шагающие танки СШТ-1, приданные нашему полку. Сейчас один из них поддерживает наступление на деревню Маньга, а второй — на Святозеро.

Штабной капитан задал вопросы майору:

— Не понимаю, откуда у вас подобное вооружение? Что за шагающие танки такие? Никогда не слышал о подобных боевых машинах. А гаубичные батареи откуда вы сюда притащили? Да и бойцы у вас в полку, как я посмотрю, больше трофейным оружием оснащены, чем нашим, отечественным. И где же вы все это взяли? Этим, между прочим, и сам командарм Мерецков интересуется, потому и послал меня к вам.

— Так, на то наш полк и называется Гиперборейским, что он из Гипербореи. Там мы все необходимое и получили, — ответил Васильев.

Когда, немного отдохнув и перекусив, Матвеев, Сомов и Синельников снова вернулись в центральный пост, там уже заняли места в креслах управления Живым Камнем полковник Мальцев и майор Кудряшов. Их великаны уже достаточно подзарядились. Хотя они и предполагали использовать их посменно, но гибель трех каменных исполинов заставила задействовать двух оставшихся интенсивнее. Ведь противник все еще сопротивлялся, цепляясь за деревню Маньга и за позиции возле Святозера. Потому обоим реконструкторам приходилось атаковать финские позиции.

Глядя на этих двоих немолодых мужчин, застывших без всякого движения в каменных креслах, словно скульптуры на саркофагах, никто бы и не подумал, что в этот момент они ведут бой не только далеко от центра управления Живым Камнем, но и в другом времени. Сомов, Синельников и Матвеев тоже устроились в креслах, после чего окаменели точно таким же образом, как и Мальцев с Кудряшовым. Вот только эти трое занимались немного другим делом. При помощи Живого Камня они создавали силами своих мыслей новых бойцов.

Матвеев, как фанат фантастического мира Империума, вспоминал бойцов Адептус Астратес и их боевые возможности. Сомов вспоминал шагающие механизмы из фильма про звездные войны. А Синельников лепил нечто, похожее на роботов-терминаторов из гранита. И вскоре из обнаженного после оползня скального склона холма высоты 168,5 начали выходить отделения еще невиданных каменных чудовищ. На этот раз не таких огромных, как первые каменные великаны, но рост от трех до пяти метров тоже впечатлял тех красноармейцев, которые стояли в оцеплении с немецкими автоматами. Впрочем, за последнее время эти бойцы взвода охраны уже пообвыклись с тем, что мимо них время от времени проходят к фронту и обратно к скалам каменные исполины.

Игнатов оборудовал себе новый офис, вырастив его прямо внутри скалы с помощью Живого Камня по той же технологии, что и госпиталь. Офис пока был не очень большим, напоминая, скорее, двухэтажный частный дом, встроенный в скалу и имеющий площадь каждого этажа метров по сто. Но, полированный розовый гранит с черными и серыми вкраплениями придавал интерьеру роскошный вид. Причем, все линии получились идеальными без всякой обработки. Помещение словно родилось из Живого Камня в том виде, который заказывал Аркадий Игоревич, лишь нарисовав для себя эскиз, отчетливо представив себе готовое помещение во всех деталях, а потом просто перетранслировав этот четкий образ Живому Камню. Причем, одновременно с самим помещением, создана была и гранитная полированная мебель. Большой директорский стол, длинный стол для совещаний и каменные кресла, которые сделаны были настолько идеально, что, при их немалом весе, легко передвигались при необходимости и поворачивались во все стороны любым человеком, скользя по полированному полу и не оставляя на нем ни единой царапины.

Профессор впервые пришел в это новое помещение и, внимательно осмотрев все закутки, поднялся на второй этаж в свой начальственный кабинет. Ведь он теперь стал де-факто еще и главой гражданской администрации новых территорий, кем-то вроде самозваного губернатора целого мира. И теперь, профессор ждал, когда строители, пленные немцы под руководством специалистов из России двадцать первого века, которых Игнатов уже заманил в промежуточный мир обещаниями не только высоких зарплат, а предоставления в собственность просторных коттеджей из полированного гранита с обширными земельными участками, протянут необходимые кабели.

Подбирал Игнатов специалистов только одиноких, таких, кого не хватятся родственники в случае, если назад они больше не вернутся. А трудовой договор с фирмой Игнатова предполагал год обязательного нахождения на новой территории без права ее покидать. Даже в случае, если специалист, прибывший в промежуточный мир из России двадцать первого века, разорвет контракт раньше срока, он все равно будет обязан досидеть на новой территории положенный срок. Такая вот получалась добровольная тюрьма размером с целую неисследованную планету.

— Да, чем-то напоминает ссылку. Как, например, Ленин в Шушенском, — пробормотал профессор самому себе, еще раз перечитав типовой контракт на своем ноутбуке.

Игнатов развалился в новеньком кресле из гранита, которое оказалось на удивление удобным, и посмотрел вдаль за реку. Вид прямо с рабочего места через большое окно открывался очень красивый. Внизу текла река, а за ней, на противоположном берегу, в воду уходили невысокие, но отвесные скалы, и поверху них стоял величественный лес, освещенный солнцем. Засмотревшись на пейзаж, Аркадий Игоревич не сразу заметил, как из-за его спины, прямо из камня, вышла его покойная жена Люда. Она прошла мимо и устроилась напротив, в одном из кресел для совещаний. Игнатов, конечно, знал, что это всего лишь ее голограмма, которую проецирует для него Живой Камень. Тем не менее, профессор пока еще каждый раз вздрагивал, когда покойница появлялась вот так внезапно.

— Я понимаю, что ты не Люда, моя жена давно мертва, а ты лишь визуально копируешь ее образ, чтобы легче общаться со мной, — сказал Аркадий Игоревич.

Хозяйка Живого Камня, снова появившаяся перед ученым в образе его покойной супруги, сказала Игнатову:

— А ты знаешь, Аркаша, я и есть мертвая. И не скрываю этого факта. Мое физическое тело умерло многие тысячи лет назад. А жив лишь разум, записанный в структуру Живого Камня. Но, сам Живой Камень гораздо древнее меня. И он помнит многое. Информация сохранилась вместе с моим сознанием в том предмете, который вы называете древним артефактом. На самом деле — это всего лишь хранилище информации, аварийный носитель с функцией самозагрузки, загрузочная флешка, если так тебе понятнее, которая при активации самостоятельно подключается к ближайшему источнику тонкой энергии. Но, как ты понимаешь, от обычной флешки в вашем понимании, отстоят возможности этой штуки очень далеко. В момент активации, при наличии энергетического импульса определенного спектра, наш гиперборейский аварийный носитель информации способен пробивать пространство и время, лишь бы обеспечить подключение Живого Камня к подходящему источнику тонкой энергии. И вот эта наша аварийная флешка чудом уцелела в страшной войне, в войне миров. И вам, и мне чрезвычайно повезло, что в какой-то пещере этот артефакт сохранился, и вы его не только нашли, а и смогли активировать, подобрав энергетический импульс нужного спектра. А, активировавшись, носитель информации сразу устремился к запасному источнику энергии сквозь время и пространство. Собственно, аварийный носитель изготавливался именно ради этого, чтобы активировать Живой Камень, уцелевший в другом мире, после того, как на земле весь Живой Камень уничтожили лемурийцы. Жаль, что мы не успели тогда вовремя активировать эту «флешку».

— И как же называется эта ваша такая чудесная, самозагружающаяся сквозь пространство и время, «аварийная флешка» на гиперборейском языке? — спросил Игнатов.

Хозяйка ответила ему, улыбаясь:

— Ну, зови это устройство Хтиом, если хочешь. Вам это трудно понять, но дело в том, что мы не давали многим предметам имен, потому что транслировали друг другу мыслеформы. И адресат сразу понимал, что имеется ввиду. А звуковая речь у нас почти не применялась. Ведь мы полагались на мысленное общение. Знания мы тоже записывали в виде мыслеформ на специальных носителях, вроде Хтиома. И с Живым Камнем мы общались мысленно. Если бы ты, Аркаша, встретил гиперборейца, но, при этом, не смог бы настроиться на волну его мыслей, то подумал бы: ну что за неразговорчивый истукан! А мы просто общались совсем не так, как вы. Вы говорите друг другу слова, а мы посылали друг другу мысли. Но, интеллектуально развитые люди вполне способны с нами общаться. Мы же с тобой сейчас прекрасно общаемся именно таким способом. Хотя, ты дублируешь свои мысли словами по привычке. Но, я-то отвечаю тебе только мысленным потоком, и ты меня слышишь и понимаешь так, словно бы я говорила с тобой голосом. Я, кстати, могу и так. Для тех, кто не готов к восприятию моего потока сознания напрямую, я всегда могу включить сколько угодно динамиков прямо в камне.