Регенерация, запущенная организмом, блокировала поврежденные участки и остановила кровотечение, а с остальным мне еще придется разбираться. Запасов магической Силы оставалось немного больше половины, и я занялся самолечением.
Для начала, скрипя зубами, я вытащил сук из раны на ноге и постарался срастить разорванные мышцы. В более комфортных условиях мне удалось бы достичь большего, но сейчас необходимо экономить Силу, поэтому лечить приходилось только самые опасные раны и повреждения внутренних органов, а царапины оставить до лучших времен. Через пару часов я уже смог безбоязненно двигать руками и ногами, оставалось только незаметно вылезти из своего убежища и делать ноги.
Перетянув рану на ноге куском кожи, оторванным от разорванного летного комбинезона, я, сканируя пространство вокруг себя, высунул голову из кустов. Оружия у меня не было никакого, а еще, к пущей радости, во время катастрофы дельтаплана из кольчуги выбило камень Силы и магическая защита не работала. В лесу наступили поздние сумерки, и только магическое зрение позволяло как-то ориентироваться. Не обнаружив ничего подозрительного, я, подтянувшись на руках, залез на камень и сразу столкнулся лицом к лицу с эльфом. Наше замешательство продлилось только одно мгновение, и мы храбро ломанулись в разные стороны друг от друга, хорошо хоть не заорали. Так начался мой бег с препятствиями по дремучему ночному лесу.
Гоняли меня три эльфа и трое имперцев из «Зеленых призраков». Команда у них оказалась слаженная, и, отрезав мне путь к морю, они погнали Ингара Великого вверх по ущелью. Чего-чего, а драпать за время, проведенное на Геоне, я научился лучше любого зайца. Стоило стреле только свистнуть над моим ухом, как я уходил вперед от преследователей, как от стоячих. Погоня продолжалась почти всю ночь, пока я не оторвался от преследователей, забравшись на скальную гряду, идущую вдоль долины. Таких, как у меня, талантов в ночном скалолазании у преследователей не оказалось, и я на всех парах припустился вдогонку за эльфийским князем, который должен был на всех парах бежать к побережью.
Не знаю почему, но главарь похитителей не особо торопился к побережью и бежал легкой рысью, время от времени переходя на шаг. Во время ночного забега чувства обострились до инстинктов, и моими действиями руководил не столько разум, сколько звериное чутье. Эльф бежал, постоянно оглядываясь, ожидая нападения сзади, а я, обогнав его по большой дуге, устроил засаду на нижней ветке одного из огромных деревьев в десяти шагах от ручья. Воевать мне было нечем, поэтому я держал в руке увесистый булыжник, которым хотел сбить эльфийского князя с ног, а затем добить врукопашную. План, конечно, идиотский, но лучшего у меня не было.
Эльф, добежав до места засады, неожиданно остановился, озираясь по сторонам, словно что-то заподозрил. Я сжался в комок и стал мысленно убеждать себя в том, что меня нет, и моя аура начала медленно бледнеть, растворяясь среди магической засветки окружающего леса. Напряжение эльфа спало, и он, встряхнув головой, словно избавляясь от наваждения, побежал дальше, подставив мне свою спину. Силы для ментального удара у меня не было, поэтому я со всей дури швырнул булыжник в спину врага.
Камень попал точно между лопаток эльфа, и его сшибло с ног, словно от удара кувалдой. Я опрометью бросился к поверженному противнику и выхватил саблю из ножен, закрепленных за его плечами. Рядом с головой эльфийского князя лежал какой-то предмет, аккуратно завернутый в кусок кожи, из-под которого выглядывал край мифриловой кольчужной сетки.
«Кажется, это и есть амулет согласия», — подумал я и протянул к свертку руку.
Неожиданно эльф захрипел и, выгнувшись, пополз к свертку. Меня от страха аж оторопь взяла, и я конвульсивно ткнул ожившего покойника саблей в горло. Струя крови ударила мне под ноги, а эльф, схватившись за шею, засучил ногами. Быстро подхватив с земли сверток с амулетом, я рванул вниз по долине от греха подальше.
Я наконец вошел в ритм бега по каменистой тропинке вдоль неглубокого ручья, текущего по дну долины. Боль в раненой ноге отступила, но вероятность ее возвращения заставляла меня прихрамывать, оберегая ногу от излишней нагрузки. Погоню за собой я не чувствовал уже почти сутки, и подсознание не давало сигналов опасности. До берега моря оставалось недалеко, а там меня ждали друзья и спасение.
«Раз-два, раз-два», — убаюкивая, отдавался ритм бега в голове. Но внутренний голос шептал: «Нет, расслабляться нельзя».
Тряхнув головой, я погрузился в ауру окружающего меня мира, выискивая в ней ледяное дуновение опасности и дыхание находящейся поблизости чужой жизни. Опасность я почувствовал только за мгновение до нападения.
Огромный разъяренный зверь прыгнул со скалы, чтобы одним ударом острых как бритва когтей распороть врага от левой ключицы до паха, но, к своему удивлению, промахнулся. Осознав, что добыча ускользает, зверь еще в полете сгруппировался, чтобы, приземлившись, с разворота повторно атаковать врага. Мощные жгуты мышц снова подняли могучее тело в воздух, и от этого прыжка у добычи не было шансов на спасение, но чудовищная боль выдираемых из тела внутренностей убила зверя еще в полете.
Чувство опасности молнией пронзило сознание, сердце в груди ухнуло, и время резко замедлило свой бег.
«Это зорг», — узнал я летящего на меня зверя.
Увертываясь от удара чудовищной лапы, я выхватил саблю и упал на спину, вспарывая живот зорга, пролетавшего над головой. Быстро перевернувшись и вскочив на ноги, я встал в оборонительную позицию. Зорг снова прыгнул, но его вываливавшиеся кишки зацепились за торчащую из ручья корягу. Этот прыжок убил зверя, и мертвое тело рухнуло к моим ногам, а вырванные внутренности стало уносить вместе с кровавой пеной вниз по течению.
Я медленно сполз спиной по скользкому боку валуна на землю. Пошел откат — так было всегда после того, как мне приходилось растягивать ход времени. Все тело налилось свинцом, сердце бухало в груди, с трудом проталкивая кровь по сосудам. Трюк с растягиванием времени, проделанный только на одних внутренних ресурсах израненного тела, обошелся мне очень дорого. Я почувствовал, что открылась рана на ноге и как вместе с вытекающей из нее кровью уходит из тела жизнь.
Я крепко, до скрипа сжал зубы, — нельзя сдаваться, нужно из последних сил бороться за жизнь. Несколько раз глубоко вздохнув, я снова погрузился в ауру леса. В мозгу медленно проявлялась энергетическая картина окружающего мира. По стволам деревьев от корней до каждой веточки плавно двигались светло-зеленые энергетические потоки. В ручье голубыми искорками плыли ауры рыбок. В кронах деревьев красными сполохами передвигались ауры белок, вниз по течению ручья были видны ауры кабаньего выводка, пришедшего на водопой. Высоко над головой небо было покрыто гигантской сетью потоков энергии. Одни из них выглядели как широкие и ярко-белые ленты. Другие были едва различимыми и имели разнообразные оттенки. Но мне вся эта красота в небе была недоступна. Внутренним взглядом я ощупывал окружающее пространство в поисках энергетического потока красного или желтого цвета.
«Слава богу!» — мысленно перекрестился я: за моей спиной в тридцати шагах вверх по течению ручья из расщелины в скале выбивался слабый бледно-желтый поток энергии. Луч Силы пересекал ручей примерно на высоте груди и исчезал в скалах на противоположной стороне ручья.
«Нужно остановить кровь, иначе не доползти».
Ослабевшими руками я покрепче затянул повязку на ране и, цепляясь за дерево, с трудом поднялся. До расщелины, откуда начинался энергетический поток, я доковылял на трясущихся ногах, покрывшись холодным липким потом. Отдышавшись, я сел, оперевшись спиной на скалу, и закрыл глаза. Внутренний взгляд нашел место, где выбивался лучик, и я поднял левую руку, пропуская энергию через нее. Теперь необходимо было войти в резонанс с потоком. Это удалось легко, как говорится, опыт не пропьешь. Я увидел, как энергия, дойдя до руки, вливается по ней в тело, наполняя уже опустевшие и поэтому почти погасшие энергетические сосуды. Мое сознание управляло потоком, направляя энергию на заживление ран, поднимая жизненный тонус мышц и залечивая повреждения внутренних органов. В таком состоянии я находился часа полтора.
