Под утро следующего дня на острове с интервалом в полчаса произошли еще три мощных взрыва, затем лава начала переливаться через край кратера переполненного вулкана, и сразу стало светло как днем. На наше счастье, ветер уносил тучи пепла на северо-запад в сторону гвельфийского Тарона, и нам пока не грозило сгореть заживо под огненным дождем.

Постепенно ветер начал меняться на попутный, и мы решили поставить временную мачту и поднять парус, но не успели этого сделать. На Таноле снова рвануло, и в воздух забил чудовищный фонтан раскаленной лавы. Гигантский кроваво-красный цветок цвел над островом всего несколько минут, и остров, окутавшись стеной пара, поднявшейся до небес, словно канул в воду.

Я как завороженный смотрел на это апокалиптическое зрелище и с ужасом увидел, как на месте гибели острова поднимается огромная волна.

— Все в трюм, весла взять с собой! — заорал я и последним из экипажа нырнул в люк.

Мы с Ингуром лихорадочно заколотили люк гвоздями и подставили под него заранее подготовленные подпорки. В кромешной темноте слышалось только надрывное дыхание изнуренных людей, ожидающих неминуемую смерть. Через некоторое время за бортом послышался отдаленный рев приближающейся волны, и я, прижав к себе дрожащую Викану, уцепился рукой за поперечную балку. Дракар начал плавно задирать нос, и мы покатились по чудовищным американским горкам. Нас бросало из стороны в сторону, чуть не переворачивало вверх днищем, вертело волчком. Дико завыл Тузик, а за ним и все остальные члены погибающего корабля. Кричали все, и ваш покорный слуга в том числе. Я орал даже не от страха, а от страшной обиды и своего бессилия защитить Викану и наших еще неродившихся детей.

В подсознании каждого погибающего мужчины, оставившего на земле потомство, теплится малюсенькая надежда продолжиться в своих детях, а сейчас мое «я» погибало полностью и бесповоротно. Сколько времени продолжался этот ужас, я не помню, но дьявольские кульбиты корабля стали стихать, и мы начали качаться на гигантских качелях, которые постепенно уменьшали свой размах. Вода, пробившая себе дорогу через какие-то щели в палубе корабля, стояла в трюме уже выше пояса, когда качка почти прекратилась.

Я, чтобы успокоить Викану, поцеловал ее в мокрую щеку и позвал Ингура. Мы выбили подпорки, удерживающие люк, и выдавили его наружу. Вокруг дракара стояла серая мгла, и с неба лился черный, воняющий серой дождь. Мы вылезли на палубу и, вычерпав воду из трюма, начали приводить корабль в порядок. Экипаж бродил по палубе черными, изможденными призраками, но мы все-таки выжили.

Положение, в котором оказались пассажиры дракара, очень напоминало ожидание отсроченной казни. Моя попытка просканировать обстановку магическим взглядом провалилась полностью. Энергетический мир Геона был разорван на куски, и у меня чуть не взорвалась голова при попытке войти в транс. Вокруг корабля простиралось грязно-серое море, покрытое слоем плавающей на поверхности пемзы. Солнечные лучи не могли пробить тучи пепла, висящие над головой, а серая мгла позволяла рассмотреть окрестности едва на тридцать метров.

Экипаж охватила апатия и полное безразличие к собственной судьбе, мои приказы исполнялись из-под палки, и во избежание бунта необходимо было принять срочные меры. В этом мире меня удерживала только Викана, если бы не она, то я, скорее всего, сошел бы с ума, как и двое молодых воинов, выпрыгнувших за борт на второй день после гибели Танола. То, что люди начали сходить с ума, меня не удивило, такой удар по нервам не каждый может перенести. Весь ужас произошедшего состоял в том, что никто даже не попытался спасти несчастных, а это являлось очень тревожным звонком. Последней каплей, заставившей меня стиснуть зубы и взять ситуацию под жесткий контроль, стало открытое неповиновение принцессе одной из трех девушек, спасенных Ингуром из бухты Плача. Девчонка в ответ на какую-то просьбу принцессы плюнула ей под ноги и послала «гвельфийскую суку» к чертовой матери. Испуганная Викана забилась на корму и сидела там как мышь, обхватив трясущимися руками Тузика за шею. Больше всего меня разозлило то, что она даже не пожаловалась мне, посчитав, что я просто не смогу ее защитить.

— Ингур!!! — заорал я, как раненый зорг. — Немедленно построй экипаж на палубе!

Мой рев, будто хлыстом, ударил по сгорбленным спинам членов экипажа. Люди стали просыпаться, словно после тяжелого наркотического сна, и выстраиваться в две шеренги на палубе.

— Что случилось, Ингар? — спросил меня взволнованно Ингур, прибежавший с носа дракара.

— Брат, будь готов ко всему и прикрывай мне спину, — тихо сказал я и пошел между шеренгами воинов.

Пройдя сквозь строй, я вернулся на корму и начал говорить, не имея никакого плана, только на одной злобе и эмоциях:

— Всем прочистить уши и слушать меня! Я по доброте душевной три дня прощал экипажу разброд и шатание, потому что хотел дать вам время прийти в себя после трагедии, постигшей всех нас, но некоторые восприняли это как возможность поставить под сомнение власть князя! Довожу до вашего сведения, что хрен вы угадали! Возможно, на нашем дракаре спаслись последние хуманы Танола. То, что мы живы, а не сгорели в огненном аду, — последний шанс, данный нам богами! Мне наплевать на то, что вы думаете обо мне. Я умышленно взял на дракар только самых сильных и молодых воинов, это мое решение и мой грех перед памятью погибших! Проще всего было остаться на Таноле и, спасая женщин и детей, погибнуть героем, в надежде остаться легендой в памяти потомков! Только если не будет нас, то и не будет никаких потомков у хуманов. Нам предстоит много дней прорубаться сквозь джунгли, кишащие людоедами, и вести с собой женщин, которые свяжут с вами свою судьбу. Вам предстоит рожать детей, кормить, воспитывать и защищать их. Хуманы будут жить, даже если мне придется перебить половину из вас! Вы поняли меня?!

Ответом было гробовое молчание, только шум волн, разбивающихся о борт корабля, был слышен на палубе.

— Не слышу ответа! — зарычал я.

— Мы поняли тебя, князь, — раздались робкие голоса воинов.

— Не слышу ответа! — пришлось мне повторить с еще большей яростью в голосе.

— Мы все поняли! — на этот раз дружно рявкнули в ответ воины.

Адреналин бурлил в крови, как газировка в стакане. Злоба, вызванная стрессом, снесла мне крышу напрочь. Меня трясло от возбуждения, и в этом состоянии я снова пошел сквозь строй, сжимая кулаки. Вернувшись на прежнее место, брызгая пеной изо рта, вызвал из строя шестерку будущих повелителей драконов:

— «Проклятые», ко мне!

Воины пулей выскочили из строя и встали по бокам от меня.

— Сегодня одна тварь не выполнила приказ княгини Виканы и позволила себе ей угрожать. Приказываю связать эту суку и выкинуть за борт!

На носу корабля произошло какое-то движение, и вокруг жертвы, приговоренной к смерти, образовалось пустое пространство. «Проклятые», как волки, бросились на нос дракара и за волосы приволокли ко мне визжащую девушку.

— Зачем вы ее сюда притащили? Я приказал — за борт!

Закончить экзекуцию «проклятые» не успели, потому что в дело ввязалась Викана. Принцесса обхватила руками упавшую в обморок девушку и запричитала:

— Ингар, пощади Люсию, она больше не будет перечить мне! Не будь таким жестоким, умоляю тебя!

Таким образом, у жестокого князя Ингара появился противовес — добрейшая княгиня Викана.

— Викана, оставляю жизнь Люсии на твое усмотрение, если повторится что-нибудь подобное, будешь топить ее собственными руками! — обозлился я и ушел на корму к спрятавшемуся под лавку Тузику.

Хитрый малхус всегда хорошо чувствовал, что запахло жареным, и смывался, чтобы не попасть под раздачу.

Спасение Виканой Люсии как нельзя лучше разрядило обстановку на корабле, но меня угнетала мысль о том, что я превращаюсь в глазах соплеменников в жестокосердного монстра.