– Дрянная девчонка, что за… 

Он замер на мгновение и в полном потрясении уставился на неё. Они были так тесно прижаты друг к другу, что Кит почувствовала, как ей передаётся его смятение. 

– Господи! Я помню этот приём! Так это были вы? В той стычке на заднем дворе у вашей тётушки. Боже милостивый! Женщина! 

Она насмешливо, но неубедительно, хмыкнула. 

Он сверлил её глазами ошеломлённо, возмущённо, недоверчиво. 

– Не трудитесь отпираться! Моё тело знает правду. Вы совершили эти ограбления! Вы – китайский вор! Вы! 

Она что-то возмущённо пробормотала, избегая его взгляда, и одновременно смущённая тем, как её кожу согревает его дыхание. 

Кит почувствовала, как он дёрнулся от пришедшего вдруг понимания, почувствовала его враждебность – несомненно, мистер Девениш вынес свой приговор. Теперь, когда он узнал самое плохое, она стала совершенно беспомощна и странно равнодушна. Но не презрение увидела в его глазах Кит. Она была не совсем уверена, что это… 

– Какого чёрта вы творите? Какая страшная нужда толкает вас на такое безумство? 

Пряча взгляд, Кит чуть пожала плечами. Она не собирается ни в чём сознаваться. Он может «знать», но у него нет доказательств, нет ничего, за что бы её могли повесить… пока ещё нет. 

– Кит, вы меня слышите? Ради чего вы совершали эти безумные поступки? 

Он её не обвинял, а спрашивал. Низкий голос звучал тихо и сердечно, и его гулкий тембр заставлял вибрировать каждую частичку её тела. Создавалось впечатление, будто бы мистер Девениш о ней тревожится. Чуть слышная ласка в его голосе почти уничтожила Кит. 

У неё появилось непреодолимое желание выложить всю подноготную. Но она боялась, что закончит рассказ, рыдая в его объятиях словно ребёнок, – это выглядело бы так жалко – и решительно настроилась не давать воли чувствам. 

– Не помню, чтобы я разрешала вам называть меня по имени. – Более нелепой и жеманной фразы нельзя было и придумать. Но когда твои руки удерживают над головой, а саму притиснули к стене, прижавшись к твоему телу от груди до колен, ничего другого в голову не приходит. 

– Кит, вы не ответили на мой вопрос, – спокойно повторил мистер Девениш. 

Она отвернулась, но он по-прежнему оставался в поле её зрения. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его дыхания. 

– У меня нет никакого желания отвечать на ваши сумасбродные вопросы. Почему я должна перед вами отчитываться? – Краем глаза Кит заметила, как напряглась его челюсть. 

– Потому, чёрт побери! И я получу ответы, во что бы то ни стало. 

Должно быть, он побрился перед оперой. Тонкий аромат мужского одеколона дразнил её обоняние. 

– Вы теряете время, – ответила Кит. – Мистер Девениш, вас не касается, что я делаю или не делаю. 

– Проклятье! Меня это очень даже касается, девчонка! 

Она почувствовала, как в нем снова поднимается гнев. 

– Чепуха! В целом мире не найдётся ни единой причины, по которой я должна перед вами отчитываться, – и опять она попыталась освободить свои руки. И опять её усилия оказались тщетны. 

– Да по какой угодно причине! И вы объяснитесь! 

– Да с какой стати? Вы мне не родня, и я вам ничего не должна, – она сердито дёрнулась, но он снова не позволил ей сдвинуться. 

– Нет, не родня, и я чрезвычайно этому рад! 

– Рады? Ха! Вы не можете быть этому так рады, как… 

Он уже стоял к ней настолько близко, насколько только может стоять мужчина рядом с женщиной: тело к телу, грудь к груди, соприкосновение кожи, смешение запахов. Он просто чуть наклонил голову и медленно и властно накрыл её губы своим ртом. 

Её речь, дыхание, душа – всё замерло. 

Его сердце стучало рядом с её. Или, как знать, может, это стук её собственного сердца? 

Он отпрянул.

Она шагнула следом, оставаясь стоять вплотную с ним. 

Он отпустил её руки, которые сами собой обвились вокруг его шеи и притянули его ближе. 

Он обхватил Кит за талию и слегка приподнял, прижимая к себе. Они были словно китайский символ инь и янь, её изгибы идеально подходили к его фигуре. И там, где их тела касались друг друга, её обжигало опаляющим жаром. 

Огнём. 

Его рот уговорил разжаться её губы. Он почувствовал вкус страсти, гнева и нестерпимого желания. И не мог им насытиться. 

Никогда её так не целовали. Будто в душе у неё вдруг что-то ожило, прорвалось к жизни – что-то, о чём она даже не подозревала. 

Внезапно он разжал объятия, и оба отпрянули друг от друга, тяжело дыша. 

Между ними повисло долгое молчание, нарушаемое лишь отголосками оперы и шумом неровного дыхания двух человек, будто бы только что пробежавших целую милю. 

– Вот почему это меня касается.

Мистер Девениш выглядел одновременно разъярённым, виноватым и торжествующим. 

Кит ошеломлённо моргнула, всё ещё опьянённая поцелуем, огненной печатью горевшим на её губах, оставившим свой вкус у неё во рту. И этот мужской запах, от которого затуманивает разум... Через минуту смысл слов мистера Девениша проник во взбудораженное сознание Кит. 

– Меня касаются все ваши дела. 

Она молча потрясла головой: «Нет». 

Его взгляд вспыхнул неистовым огнём: 

– О, да во имя!.. Вы должны положить конец этому безумному занятию. Если вам нужны деньги – можете не беспокоиться, у меня много денег. 

Она сглотнула, услышав прерывистый хриплый голос, и снова потрясла головой. 

Он обхватил её лицо дрожащими руками: 

– Знаю, я, конечно, не бог весть что, но я очень богат. И делаю вам достойное предложение. – И с грубоватой нежностью добавил: – Выходите за меня замуж. 

Её глаза наполнились слезами, и она выскользнула из его нежного объятия. Сморгнув солёные капли, Кит помотала головой в третий раз: 

– Мне очень жаль, но я не могу… 

– Но ведь, вне всяких сомнений… Вас же повесят, если поймают, – он оборвал сам себя, лицо выдавало напряжённую работу мысли. – Если вам нужна уверенность… 

Так и есть, ей необходима уверенность, разве могло быть иначе? Ни разу в жизни Кит не довелось испытать, что такое уверенность. 

Однако гораздо сильнее её душа просила о любви. 

Он предложил деньги и уверенность. Не любовь. Но всё равно предложение казалось изумительным, намного бόльшим, чем она имела право надеяться. Но только что сама Кит могла предложить взамен? 

Чужое имя. Преступное прошлое. Запятнанное будущее. 

Вся дрожа, Кит отвернулась и стала на ощупь искать свой носовой платок. Хьюго протянул ей сложенный квадратик превосходного белого льна: 

– Вот, – прохрипел он. 

Стараясь сохранить непринуждённое спокойствие, никогда не покидавшее её прежде, Кит вытерла слёзы, кое-как сдерживая мучительные, рвущие грудь, рыдания, высморкалась, решительно расправила плечи и повернулась к нему. 

– Благодарю вас за столь лестное предложение, мистер Девениш, – сказала она дрожащим голосом, который сводил на нет все её жалкие попытки сохранять холодные формальности. – Я не могу его принять. 

Она направилась выходу из комнаты, повернула дверную ручку и, замешкавшись, обернулась с робкой улыбкой, кусая губы: 

– На самом деле я вам очень признательна, но это невозможно. Я не для таких, как вы. Прошу вас, впредь держитесь от меня подальше. 

Хьюго Девенишу оставалось только смотреть, как за ней захлопнулась дверь. 

Я не для таких, как вы. 

Он пробежал пальцами по аккуратной причёске, рассеянно растрепал волосы, и выругался. 

Он-то считал, что она принадлежит ему. 

Никто не принадлежал ему раньше. Ни единый человек. Ни мать, ни отец. Ни даже его сводный брат. Какое-то время он словно ребёнок верил, что маленький племянник может быть его. Хьюго даже мечтал научить Томаса играть в крикет и показать, где искать гнёзда птиц, но надежда на такие отношения давно умерла. 

Однако когда он держал Кит в объятьях, казалось, будто она принадлежит ему. Это было… Она так идеально ему подходила…