Эдриен Фонтин облокотился на стойку бара и слушал жаркий спор молодых студентов, чувствуя на себе взгляд брата. Он посмотрел на Эндрю – в холодных глазах майора сверкало извечное его презрение – и перевел взгляд на приближающегося Эла Уинстона, который, подняв стакан, приветствовал его.
«Эндрю уже и не скрывает своего презрения, – подумал Эдриен. – Братец растерял всю свою знаменитую невозмутимость. В последнее время его все больше и больше раздражают окружающие».
Боже, как они отдалились друг от друга! А ведь когда-то были очень близки. Братья, близнецы, друзья. Созвездие Близнецов. Близнецы – лучшие из лучших. Какая славная была парочка! Но вот в какой-то момент, когда они уже были подростками и учились в средней школе, все начало меняться. Эндрю тогда стал думать, что он лучше, чем просто лучший из лучших. А вот Эдриен все больше сомневался в своем превосходстве над другими. Эндрю не ставил под сомнение свои способности, а Эдриен опасался, что обладает немногим.
Но теперь-то он уже не сомневался.
Он прошел через период неуверенности и сомнений и нашел себя в жизни. Во многом благодаря самоуверенному брату-солдату.
И сегодня, в день их рождения, ему придется подойти к брату и задать несколько неприятных вопросов. Вопросов, связанных с источником могущества Эндрю. Его положения в военном корпусе.
Корпус? Это правильное слово. Только корпус особый.
«Зоркий корпус» – вот что они обнаружили. В списке фигурировало и имя его брата. Восемь невесть что возомнивших о себе офицеров из богатых семей, которые собирали компрометирующие сведения о генералитете ради своих тайных замыслов. Кучка офицеров, решивших, что им удастся подчинить себе Пентагон путем чистейшей воды шантажа. Ситуация могла бы показаться просто комичной, если бы не улики, собранные «Зорким корпусом». И Пентагон уязвим для страха. «Зоркий корпус» был опасен и подлежал уничтожению.
И они приступили. Генералы дали санкцию военным юристам вызвать всех подозреваемых для дачи показаний и попросили не поднимать шума. Возможно, сейчас не время для разоблачительных процессов и длительных сроков заключения. Многие были виновны, а мотивы преступления слишком запутанны. Но было поставлено одно непременное условие: «Выгнать этих зарвавшихся молодчиков из наших рядов. Очистить наш армейский дом».
Господи! Вот ирония судьбы! В Сан-Франциско Эндрю забил тревогу во имя устава, во имя закона. Теперь, спустя семь лет, тревогу забил он, Эдриен. Не так громко, но, как ему казалось, во имя закона не менее сурового. Им предъявили обвинение в попытке воспрепятствовать деятельности органов правосудия.
Многое изменилось. Девять месяцев назад он был помощником прокурора в Бостоне, радуясь тому, что занимается тем, чем занимается, создавая себе репутацию, которая открыла бы перед ним любые пути. Создавая ее собственными силами. Ему ничего не свалилось с небес только потому, что он был Эдриеном Фонтином, сыном Виктора Фонтина, владельца «Фонтин лимитед», или братом славного воина, знаменитого вест-пойнтского выпускника майора Эндрю Фонтина.
А потом в начале октября ему позвонил человек и попросил о встрече. Они встретились в «Копли-баре» часов в шесть. Незнакомец оказался чернокожим, его звали Джеймс Невинс. Он тоже был юристом и работал в министерстве юстиции в Вашингтоне.
Невинс был доверенным лицом группы государственных юристов, которые некогда погорели на политических интригах министерства юстиции. Фраза «Звонят из Белого дома» в те времена означала, что от них требуют совершить очередную махинацию. Юристы были не на шутку взволнованы. Все эти махинации неминуемо грозили превратить страну в полицейское государство.
Юристам нужна была помощь. Извне. Им нужен был кто-то, кому они могли бы передать имеющуюся у них информацию. Кто-то, кто мог бы трезво оценить факты, кто мог бы создать и возглавить координационный центр – тайное место их встреч и консультаций.
Кто-то, кого нельзя было бы запугать. По вполне очевидным причинам на эту роль подходил Эдриен Фонтин. Согласится ли он?
Эдриену не хотелось уезжать из Бостона. У него была отличная работа, у него была девушка. Мозги у нее, правда, немного набекрень, но девушка замечательная – он ее очень любил. Барбара Пирсон, доктор философии, профессор антропологии в Гарварде. Заливистый смех. Светло-каштановые волосы. Темно-карие глаза. Они жили вместе уже полтора года. Ему трудно было бы покинуть ее. Но Барбара собрала ему чемодан и отправила в аэропорт, понимая, что ехать необходимо.
Как и тогда – семь или восемь лет назад. Тогда ему тоже пришлось покинуть Бостон. Его охватила глубокая депрессия. Богатый сын влиятельного отца, брат-близнец офицера, которого во всех сводках с полей сражений называли одним из талантливейших молодых военных.
Что же ему оставалось? Кто он такой? Что ждет его?
И он сбежал – сбежал от ловушек, подстерегающих его на жизненном пути, чтобы понять, чего он может добиться сам. Это было его – и только его – решение. Он переживал это как личную драму и никому не мог объяснить, что с ним происходит. И его скитания завершились в Сан-Франциско, где шла битва, смысл и цели которой ему были понятны. Где он мог помочь. Пока не вмешался славный воин и все не испортил…
Эдриен улыбнулся, вспомнив утро после той ужасной ночи в Сан-Франциско. Он тогда напился вусмерть и очнулся в доме одного адвоката на мысе Мендосино, далеко за пределами Сан-Франциско. Он чувствовал себя отвратительно, его рвало.
– Если ты действительно тот, за кого себя выдаешь, – сказал ему адвокат из Мендосино, – то можешь добиться куда большего, чем все мы вместе взятые. Черт побери, мой папаша был дворником в мелкой корпорации.
И в течение последующих семи лет Эдриен старался вовсю. Но он понимал, что все в его жизни только начинается.
… – Это же конституционное противоречие! Не правда ли, Эдриен?
– Что? Извини, я не слушал. Что ты говоришь?
Студенты, жарко спорящие о чем-то у бара, замолкли. Теперь все глаза устремились на него.
– Свободная пресса против предвзятости обвинения, – сказала, запинаясь, девушка с горящими глазами.
– Мне кажется, это «серая зона», – ответил Эдриен. – То есть тут нет стандартных подходов. В каждом конкретном случае надо выносить конкретное решение.
Но молодым показались недостаточными его объяснения, и они загалдели, возобновив спор.
«Серая зона». Сайгонский «Зоркий корпус» тоже был «серой зоной» всего лишь несколько недель назад. В Вашингтоне распространились слухи о группе молодых офицеров, которые постоянно шантажировали рядовых в доках и на складах, требуя от них копий документов на доставляемые и отправляемые грузы. Вскоре после этого, при рассмотрении в суде дела о нарушении антимонопольного законодательства, истец заявил, что документы были украдены из сайгонского офиса корпорации – другими словами, улики были добыты незаконным путем. Дело пришлось прекратить.
В министерстве юстиции заинтересовались, не существует ли связи между этой таинственной группой офицеров, которые выколачивают накладные, и корпорациями, имеющими контракты с Пентагоном? Неужели военные зашли настолько далеко? Этого подозрения было достаточно, чтобы направить Джима Невинса в Сайгон.
И негр-юрист нашел, что искал. На складе грузового порта в Фантхьете. Там какой-то офицер тайно снимал копии с секретной информации о военных поставках. На офицера нажали, и он во всем признался. Так было раскрыто существование «Зоркого корпуса». В нем состояли восемь офицеров. Пойманный офицер знал имена только семерых. Восьмой сидит в Вашингтоне. Вот и все, что он знал.
Список офицеров открывал Эндрю Фонтин.
«Ишь ты, „Зоркий корпус“. Остроумные ребята, – думал Эдриен. То, что нужно этой стране: штурмовики, мечтающие о спасении нации».
Семь лет назад в Сан-Франциско брат ни словом не намекнул ему о предстоящей операции, и сирены завыли в Хейт-Эшбери среди ночи. Эдриен поступит более великодушно… Он даст Эндрю пять дней. Не будет ни сирен, ни беспорядков… и восьмилетнего тюремного срока не будет. Но доблестному майору Эндрю Фонтину придется расстаться с армией.
