Холодок пробежал по коже. Алекс поднялся.

Все, о чем он только что думал, не имело ни малейшего смысла. Страшно даже представить, что весь этот мир не существует на самом деле. Страшно, но в то же время и соблазнительно. Так и сумасшедших, должно быть, страшит и утешает отвержение реальности.

Чтобы согреться, Алекс несколько раз обежал двор, потом, вспомнив Набу, занялся отжиманиями. Зарядка пошла на пользу, оживила и согрела.

Из-за двери кухни высунулась голова Мамы Забалы.

— Раб! Принеси воды!

Он с готовностью принялся за работу, радуясь возможности освободиться от беспокойства и тревог.

Свиток мог стать ключом к свободе, но Алекс не был уверен, что так уж хочет расставаться с Фессанией.

И словно в подкрепление решимости остаться на своем месте привратник остановил несущего второе ведро Алекса, оценивающе оглядел его и лишь потом кивнул, позволяя пройти и одновременно давая понять, кто здесь чего стоит. Так, значит, он теперь белый раб, которому и пойти-то некуда? Ну нет, миссис Фессания…

Алекс подумал о занавесе в молельне. Что скрывалось за ним? Ниша для голографического проектора, соединенного каким-то образом с храмом? Или нечто большее? Например, тайный путь в логово льва?

День оказался заполнен десятками дел, ни одно из которых не поднималось до уровня события. Черный занавес в молельне в тот вечер остался на месте. В конце концов Алекс устроился под фиговым деревом, повторяя про себя точно мантру: «До полуночи, до полуночи, до полуночи…»

Он проснулся в час, отчетливо ощущаемый как полночь, хотя сияющие над головой созвездия не складывались в знакомые, понятные циферблаты усыпанных тысячью бриллиантов часов. Выбравшись из относительного комфорта одеяла, Алекс свернул его в нечто отдаленно напоминающее фигуру спящего человека и осторожно направился к молельне.

На полке, как и подсказывала память, стояла лампада. Он пошарил в темноте, наткнулся на вонючую серную спичку и зажег фитилек. Мрак немного рассеялся.

Зажечь еще одну? Нет. Несколько спичек Алекс все же взял — на случай, если сквозняк погасит лампу.

Он приподнял занавес и шагнул за него, не тратя время на изучение механизма, отводящего ткань в сторону. Шагнул и оказался в глубоком алькове, заканчивавшемся уходящими круто вниз каменными ступеньками. Блеснувшее на стене стекло подтверждало предположение о наличии голографической системы. Считая ступеньки — получилось двадцать, — Алекс спустился по лестнице и остановился перед входом в туннель, уходивший в темноту под едва заметным уклоном. Под ногами была плотно утрамбованная земля.

А вот теперь надо осмотреться и подумать. Южная стена зиккурата Мардука находится примерно в тысяче локтей от входа в туннель, хотя крипты и катакомбы могли тянуться и дальше, за пределы территории храма. Полной уверенности не было, но Алексу почему-то казалось, что ход ведет в не совсем нужном направлении.

Далеко уйти не удалось — путь преградила прочная железная дверь с любопытным замком, похожим на те, еще не изобретенные наборные замки, которые позднее использовались на велосипедах. Набор комбинации осуществлялся с помощью четырех маленьких железных колесиков с отчеканенными на них буквами греческого алфавита. Двигались они легко, без натуги, так что смазывать их маслом из лампады не пришлось.

Оставалось только набрать нужную комбинацию.

Алекс попробовал начальные буквы имен Мардука и Фессании. Ничего не вышло.

Знает ли комбинацию Фессания? Может быть, знает, сама того не понимая. На вечерней молитве она постоянно произносит какие-то слова, перечисляя различные добродетели Мардука. Не меньше пятидесяти. Одно из них вполне могло служить кодом. Но какое? Короткое. Из четырех букв. В конце концов, Мардук тоже должен его помнить.

Алекс поднял лампаду и, уставясь на пламя, попытался достичь полной концентрации. Пламя запрыгало от дыхания, заслоняя собой железную дверь, и как будто переместилось в молельню, где оно трепетало совсем недавно. Держа лампу на уровне глаз, Алекс опустился на колени и зашевелил губами. Из памяти медленно всплывали фрагменты гимнов и имена…

— Чары, несущие сон… жизнь возвращающие… Туту есть жизнь обновленная!

Осторожно, словно боясь рассеять волшебные чары, он набрал тау, ипсилон и снова тау и ипсилон. Ничего.

Было ли еще какое-то похожее слово? Проклятие. Да.

Да!

— Сила слов… магию творящая… есть Ту… Ту… Ту… Есть Туку!

Заменить вторую тау на каппу. Щелк.

Дверь подалась под рукой.

Второй, выложенный кирпичами туннель был намного больше первого. Коридор Мардука соединялся с ним под острым углом. Уши и нос уловили тихи*! плеск неспешно текущей грязной воды, и вскоре Алекс уже стоял перед каналом неопределенной глубины, но отнюдь не пугающей ширины. Нужно только сориентироваться. Если большой туннель никуда не сворачивает, то выход из него должен находиться у реки, примерно в том месте, где она оставляет город, то есть возле храма Мардука. Заслонив лампу ладонью, Алекс двинулся по подземному ходу и снова наткнулся на дверь, но только встроенную уже в боковую стену. Дверь была идентична первой и имела такой же замок. Туннель же уходил дальше по прямой, ведя, несомненно, к Вавилонской башне.

Набрав магическое слово ТУКУ, Алекс потянул дверь на себя.

Короткий коридор вывел его к занавесу из черной шерсти, приподняв который, он осторожно выглянул…

…и увидел огромный прямоугольный зал, неровно освещенный несколькими факелами и большей частью погруженный в темноту. Наклонные стены, невидимо сходящиеся где-то у срезанной вершины зиккурата. Толстые кирпичные колонны, напоминающие стволы пальм, поднимались к потолку с выступающим карнизом. Вдоль одной из стен на изрядной высоте шла консольная галерея.

Ни причудливой музыки, ни красного света, ни сталагмитовых колонн — ничего подобного тому, что он видел во время восхождения к вершине храма. Помещение располагалось где-то глубоко внизу и было соответственно намного больше.

В глубине зала несколько мрачных фигур в остроконечных колпаках стояли перед внушительных размеров статуей спящего быка на каменном алтаре. Внутри или, может быть, у основания бронзового чудовища, которое было по меньшей мере вдвое выше самого высокого из людей, горел огонь.

Церемония, по-видимому, завершилась, потому что маги один за другим поднялись по широкой лестнице. Алекс подождал несколько минут, но никто не возвратился, и он, отставив лампу и погасив огонь, выступил из укрытия.

Тут и там на стенах висели черные шерстяные полотна, прикрывающие, должно быть, другие входы и выходы. Алекс быстро прошел к стене с галереей, где был только один занавес, наверняка маскировавший ведущие наверх ступеньки. Он не сомневался, что галерея пуста, но все же решил не подниматься, чтобы не оказаться в случае чего отрезанным от выхода.

Подняться по большой лестнице, проскользнуть через пустующий в это время храм и выйти в город?

Зачем? Искать убежища во дворце?

Он огляделся. Нижний зал был, очевидно, самым просторным во всем здании. Идеальное место для торжественного бракосочетания. Так вот где Мардук возьмет Дебору в жены!

Лорел (или Харди?) говорил что-то о кульминационном моменте церемонии, когда с невесты сорвут одежды, и она, прежде чем Мардук предъявит свои права, предстанет обнаженной перед всеми собравшимися. Смириться с такой перспективой Алекс не мог. Обстоятельства, однако, складывались так, что увидеть Дебору голой он мог лишь в одном-единственном случае. Только вот вряд ли раба пригласят на торжественный пир! Впрочем, Фессания, пожалуй, могла устроить его присутствие — хотя бы для того, чтобы посыпать раны солью или отшлифовать зеркало его души.

А в самом деле, что означает для него Дебора в сравнении с Фессанией?

Алекс попытался представить яркие огни, бешеную музыку и разнузданные пляски, ломящиеся от вин и яств столы, толпу гостей, обнаженную невесту перед дремлющим на алтаре чудовищным быком. Волнение и ужас боролись в его душе.