Трофимов несколько раз пытался объяснить нам расстояние, но это оказалось бесполезным. Его группа и майор Федулов не испытывали никаких неудобств, поскольку сами были настоящими горцами. И сколько пройдет горец, столько раз придется умереть неподготовленному человеку. Как, например, мог Трофимов сказать нам о расстоянии? Он говорил: надо подняться вот на ту вершину, которая карябала гряду облаков, там мы выйдем на хорошую дорогу под сорок градусов вверх. По ней еще пару километров. Для него это, может быть, детский маршрут, а нам эту дорогу надо преодолевать всю жизнь. Хорошо еще, что при нас нет рюкзаков. Когда я спросил, почему мы не пошли по ущелью, мне объяснили, что через пару километров наше путешествие закончилось бы пленом.

На вершине меня и Колчина поджидало счастье. Единственное счастье, которое выпало нам за всю эту долгую историю с «Блуждающими огнями». В каменной нише возле дороги стояла парочка свежих, откормленных ишаков. Мы с Сашкой смотрели на животных с таким же восхищением, как в Москве смотрят на «мерседесы» и «роллс-ройсы».

Ишачьи спины, куда мы тотчас взгромоздились, казались нам мягче самого мягкого сиденья. В висках уже давно стучало от давления, ноги протестующе гудели. Я возблагодарил Бога, что он придумал такое животное и дал человеку его приручить.

Дальнейший путь припоминается смутно. Нас просто привязали к ишакам, и мы ехали, поминутно проваливаясь от жары и усталости в горячечный сон.

* * *

Очнулся я вечером, возле костра, одновременно с Колчиным. Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Такие лица надо в цирке показывать за деньги.

— Добрый вечер, герои! — весело окликнул от костра Трофимов.

На вертеле сочилась от пузыриков жира чья-то упитанная тушка. От нее шел дивный запах.

Колчин поискал глазами, нашел Федулова, с облегчением воскликнул:

— Вот вы где, Александр Петрович! А кого ж мы тогда жарим?

Шутка понравилась всем, кроме Федулова. Он криво ухмыльнулся, всем своим видом показывая, что обязательно это припомнит при случае.

— Барашка поймали, — пояснил Трофимов.

— Руками? — удивился я.

— Ну, это ты нам льстишь! Автоматом!.. Эх! Что бы вы без нас делали, журналисты?!

— Честно? — спросил я.

— Давай.

— Если бы не вы, то и я, и Сашка, и Вика были бы сейчас дома. Пили бы коньяк.

— Это верно, — согласился Трофимов. — Полагаю, настало время представиться, что ли…

Трофимов представил нас с Сашкой своим спутникам. Потом настала очередь «Блуждающих огней».

— Меня зовут не Трофимов, а Зайкири Аль Мухаммад. Можно просто Зак. Моих спутников можете звать Вуртан и Шумер.

Они приподнялись. И мы пожали друг другу руки.

— А это, — Зак показал рукой на Федулова, — суперсолдат, пограничник Александр Петрович Друзин.

— Ничего себе! — Я аж подскочил. — Разве он не…?

— Нет, майор — его настоящее звание, — уточнил Зак-Трофимов. — Но вот служит он в так называемой экспериментальной воинской части. Называется она «Рубин». И фамилию себе взял другую — Федулов.

— «Рубин»? Впервые слышу, — сказал я.

— Нет, не впервые. Об этой части ты как раз и читал документы. Мы их потом у вас умыкнули. И теперь готовы вернуть.

Я посмотрел на Федулова-Друзина. Тот уставился в огонь и никак не реагировал на разоблачения.

Шумер проверил барашка. Готово! Стал отрезать куски мяса. Мы жевали с таким удовольствием, точно сидели где-нибудь в ресторане на Тверской. Я сказал об этом вслух.

— Ты лучше, чем в этом ресторане, сидишь, — сказал Шумер. — Под нами две тысячи пятьсот метров высоты. Шикарная природа кругом. Такого в Москве не встретишь.

— Да уж. То-то, я смотрю, мне трудновато дышать.

— Это с непривычки, — подбодрил Вуртан.

— А вы, кстати, очень хорошо говорите по-русски. Только иногда употребляете обороты из литературной классики, — заметил я. — Сегодня в России так не говорят. По внешнему виду тоже не скажешь с точностью, что вы с Востока… Это вас называют «Блуждающими огнями»?

— Нас, — подтвердил Зак. — Только мы называем себя по-другому.

Колчин слушал во все уши и смотрел во все глаза.

— Мы называем себя исмаилиты.

— Я так и знал! — треснул Сашка кулаком по ладони. — То-то, я смотрю, знакомое что-то, но никак не мог понять! Вернее, никак не мог вспомнить!

— Да, — кивнул Шумер. — Мы не часто появляемся на людях.

— Но когда появляетесь, то хрен потом забудешь, — сказал я. — Давайте по порядку. Это вы разгромили заставу?

— Мы. Только сначала отряд «Рубина» под командованием Друзина разграбил еще один из наших храмов. Видели рюкзаки у них? Там лежало награбленное. «Рубиновцы» решили поживиться за счет наших святынь.

— Да, Александр Петрович? — спросил я.

Федулов-Друзин промолчал. То ли в знак согласия, то ли просто промолчал.

— Мы приехали в Москву, Леша… Мы там оказались по воле Друзина. Мы никому не хотели причинить вреда. Мы живем высоко в горах и не часто спускаемся вниз.

— Хорошо, а откуда такое знание языков? Внешность?

— Мы когда-то учились в ваших университетах. Еще в советское время. И с Москвой мы знакомы не хуже, чем с этими горами. В горных кишлаках, даже при советской власти, один паспорт выдавался на пятерых человек. Так что выдать себя за таджика и уехать в Москву учиться — для нас никогда не было проблемой. Наши дети и сейчас учатся в московских университетах. Некоторые вступают потом даже в какую-нибудь службу на мелкую должность. Получают профессию. Только никто, естественно, не знает о том, что они исмаилиты. Для всех мы — таджики.

— Или иранцы. Или курды… — с хитрым видом добавил Шумер.

— Значит, официально вашего народа как бы не существует?

— Да. Впрочем, о нас мы поговорим потом, — прервал мои расспросы Зак. — Сначала нам надо пробраться к своим. А это нелегко.

— Что значит нелегко? — удивился Колчин.

— Мы на территории наркоторговцев, — пояснил Зак. — Ты думаешь, ишаки эти откуда взялись? Место, на которое мы вышли, служит перевалочной базой. Наркоторговцы доставляют сюда груз, меняют ишаков и идут себе по горным дорогам дальше.

— Представляю, какие рожи у них были, когда они увидели, что ишаков кто-то увел, — вдруг заржал Колчин.

— Ага! Лучше не представляй… И что теперь будет? — поинтересовался я.

— Сматываться надо. Тогда ничего не будет, — успокоил Вуртан.

— А если поймают, тоже ничего особенного не будет. Убьют и все, — еще больше успокоил Зак.

Эх, пропадать, так с музыкой!

— Слушай, а что все-таки за «Рубин»? — спросил я Зака. — Что это за подразделение?

— Пусть он вам расскажет, — Зак-Трофимов кивнул в сторону Федулова. — У него это лучше получится.

— Ничего я не буду говорить, — откликнулся тот. — Это военная тайна. По закону войны — я военнопленный.

— О! Навуходоносор тряпичный! — прокомментировал Шумер. — У вас куда ни кинь — все в тайну упирается. Скоро так засекретитесь, что сами себя узнавать перестанете.

— Ну, тогда я тебе кое-что расскажу! — это Зак. — «Рубин» — секретное подразделение погранвойск. Солдат пичкали препаратами, чтобы сделать из них супербойцов. Они достигли совершенства в этом вопросе. Ведь в чем проблема? Приезжает молодой призывник в горы. Чтобы приучить его лазить по горам, хорошо ориентироваться и воевать, требуется много времени. А идея была проста. С помощью медицинских штучек напичкать его всякими транквилизаторами, допингами — и он уже легко переносит подъем в горы, жажду, может не есть неделями. Это можно сравнить с курицами. Одни растут и откармливаются на воле в деревне. Других пичкают препаратами и гормонами. Вот и вся разница. Одни настоящие. Другие — сплошная химия.

— Сам ты химия, — глухо вякнул Друзин-Федулов.

— И еще — море амбиций, — сурово посмотрел на него Зак. — А лишишь его чудодейственных ампул, и он может загнуться. Препарат, как выяснилось, вызывает привыкание организма. Основа этих ампул — норадреналин. Организм сам вырабатывает это вещество в случае опасности или агрессии. Ты наверняка слышал о том, как люди при опасности перепрыгивали высоченный гладкий забор, запросто перетаскивали многотонные тяжести и так далее. Вот от этого их медики и отталкивались. Они хотели получить возможность управлять этими возможностями. Вызывать их в солдатах при помощи специального раствора.