И вот один из результатов этой самой политики сидит передо мной. Заранее страдает. Поэтому я поднялся, налил чаю из принесенного недавно самовара и протягивая полковнику стакан (как положено – в подстаканнике), пожал плечами:
– Для профессиональных военных война не закончится никогда. И в «своих» пострелять придется. Это – да. Но там такие свои, что хуже немца. А в основном, придется возвращать утраченное и наводить порядок. Причем, в самое ближайшее время, а то вокруг просто пипец что творится. Украинские националисты на западе. Там же вольные поляки, которые будут жаждать урвать кусочек России. Англичане, с ханами да эмирами в Средней Азии. Турки и немцы на Кавказе. Японцы на Дальнем Востоке. Ведь окончание войны вовсе не значит, что закончится «большая игра». И это, еще не считая внутренних врагов типа того же Краснова.
Сагалаев отпил чая, слегка поморщился (ну кончилась у меня нормальная заварка!) и глухим голосом ответил:
– Сие понятно… Но ужасно себе представлять, как вчерашние однокашники и однополчане станут уничтожать друг друга… Вообще после февральской революции и особенно после сентябрьского переворота всё полетело кувырком. Разложение войск, зверства солдат… А тут еще и такое в офицерском корпусе…
Я возразил:
– А что офицеры не люди? При последнем царе им было прямо запрещено интересоваться политикой. Вот они и жили словно в вакууме, не вникая в окружающую обстановку. Что само по себе крайне глупо и особо чревато. Это ведь равносильно тому, что командир подразделения не будет владеть обстановкой в своей зоне ответственности. Со всеми вытекающими последствиями. Поэтому офицеры этими «неожиданными» революциями и были выбиты из колеи. Поэтому же, они инстинктивно стремились держаться поближе к своим. А здесь люди впервые поняли, что у них есть выбор.
Полковник вскинул голову:
– Ну и какой же это выбор? Окончательно принять сторону красных?
Закуривая, я ухмыльнулся:
– Так не к Краснову же идти? Все-таки Советы – это официальное правительство, признанное на международном уровне. И которое, к слову, вот-вот окажется среди победителей в мировой войне. Ведь, откровенно говоря, у Деникина, как у командующего Добровольческой армией особых перспектив нет. По сути, это такой же сепаратист, как и Краснов. Единственно что, не замаравший себя сотрудничеством с врагом. И вы это сами, вникнув в наши реалии, уже поняли. Офицеры данный факт тоже понимают. Поэтому и пишут рапорты.
Это я еще не стал говорить, что помимо рапортов, «благородия» индивидуально и группами отлавливают командиров морской пехоты с тоже целью – выяснения возможности попадания в нашу бригаду. Их даже не пугает то, что начинать придется с рядовых должностей. Парни ведь не зря с нашими ребятами общаются и понимают, что благодаря личным навыкам и умениям, простыми бойцами они недолго пробудут. Да и в самом деле, чего терять юнкерам прапорщикам да поручикам? У нас почти та же армейская среда с дисциплиной и правилами вполне сравнимыми с теми, что были в царской армии. По пайку и по окладам (да-да, в Красной Армии еще и деньги платят*) они тоже ничего не теряют.
*В некоторых случаях (еще до образования регулярных частей) в Красной Гвардии платили в разы больше, чем получали белые офицеры. По данным В.Г. Короленко в январе 1918 в Киеве красногвардейцу платили 15 рублей в сутки. При этом в мае 1918 у белогвардейцев, офицерам платили 200 руб. а нижним чинам от 25 до 95 рублей в месяц.
Послаблений у нас больше. Я вот, например, когда стал интересоваться у своих бывших офицеров, чего это они все не женатые, то малость прифигел. Оказывается офицеру чтобы жениться надо было не просто найти подходящую барышню. Это вообще самый простой из пунктов. Нет, для начала он должен быть скопить определенную сумму денег на счету (как по их жалованью – одуреть насколько большую). Потом найти невесту из своего круга (простолюдинки тут вообще не канали). Предоставить ее офицерскому собранию и отдельно офицерским женам. Если она им нравилась, то женитьба одобрялась. Ну а если нет, то ищи другую. Пипец какой-то. Я просто вспоминаю Советскую Армию. Лейтенант был уже зачастую женат. Старлей женат обязательно, а у капитана по любому есть ребенок, зачастую не один.
Здесь же, нужные деньги удавалось набрать только к штабс-капитанскому званию и это в лучшем случае. Нет, разным богатеньким буратино с «хорошими» родственниками подобное было по барабану. И бабки у них были, и невеста уже заранее всем нравилась. Но вот подавляющее большинство «благородий» чуть ли не до отставки ходили в холостяках и активно пробавлялись посещением публичных домов.
Поэтому, в офицерском полку Сагалаева, женатых было всего человек десять. А остальные имели возраст до двадцати пяти, да из семейных забот лишь папу с мамой. Сословную кичливость им, конечно, вбивали, но за последний год охреневшие от жизненных перипетий офицеры ее сильно подрастеряли. Да и те, кто из этого делал особый культ, так и остались у Деникина. В падлу им было с «мужичьем» общаться…
Кстати, заметил еще одну интересную штуку насчет сословий. Офицеры к отмене сословных различий отнеслись более-менее ровно. Нет и среди них были возмущенные, но вот одного прапорщика с которым я говорил в Ростове, еще никто не переплюнул. Тот парняга с жестким, будто вырубленным из почерневшей колоды лицом вдруг что-то разоткровенничался. И пояснил, что он всю войну жилы рвал, а в январе семнадцатого, после мытарств, особых заслуг и долгой учебы получил вожделенное офицерское звание. Пусть и самое низшее, но офицерское! То есть заимев личное дворянство, стал «его благородием». А еще через месяц: херак – революция! И все его многолетние усилия повисли на ниточке. Вот буквально с первых же указов Временного правительства. Ну а в сентябре еще раз – херак! И все окончательно пошло прахом.
Рассказывая, парень чуть не плакал и, по-моему, зубами был готов рвать тех, кто зарубил ему планы и мечты. Понимая, что вот как раз из таких получаются самые непримиримые враги, пригласил его в свой, тогда еще, батальон. Но не прижился он у нас. Буквально через пару дней распустил руки и был нещадно бит матросней. После чего исчез. А я лишь пожалел, что его, в результате разборок, не пристукнули окончательно. С одной стороны человека было реально жалко, но с другой – он ведь до самой смерти не смирится с потерей. Именно такие «непримиримые» потом и резали обычных людей словно скот, участвуя во всех набегах на страну как с запада, так и с востока. Активно сотрудничая то с японцами, то с немцами, а то и вообще с какими-нибудь хунхузами. И вот ведь насколько странно жизнь выворачивает. У меня барон есть. Тот же Михайловский из графьев (пусть и седьмая вода на киселе) да и в принципе все бывшие офицеры обладали дворянскими званиями. Но воюют они за нас. А бывший ученик слесаря жестко встал на сторону противника. Мля… диалектика, однако…
Радует, что в офицерском полку подобных «унтеров» не оказалось. Может и есть кто-то с придурью, но пока такие не встречались. Поэтому общение идет довольно бесконфликтное. Офицеры сдерживают гонор, матросики к ним тоже не особо цепляются, прощая мелкие огрехи. Есть нюансы, но вполне исправимые. Вот и сейчас, вполне нормально беседуем с полковником. Потерялся человек, не знает, что делать, а обратиться то и не к кому. Поэтому и приходится ровнять.
Чуть позже появился комиссар. Вникнув в тему, включился в работу, тем более что ходы у нас были заранее продуманы и согласованы с командованием. Не зря ведь Сталин спрашивал о количестве желающих попасть в мою бригаду? Просто и он и комфронта Сазонов ожидали вполне реальной отдачи от наших агитационно-пропагандистких действий вокруг офицеров. Вот, похоже, и пришло время воплощать задумки в жизнь. Да и Сагалаева получилось успокоить. Ведь в любом случае хоть как-то глобально повлиять на умонастроения личного состава у него не выйдет. Слишком уж мы с комиссаром ту лодку раскачали…
Поэтому в конце концов договорились что с завтрашнего дня начнем проводить собеседования. Бригада готова будет принять до полутора сотен бойцов. Остальные останутся в полку, где и провоюют до окончания войны. А вот после вражеской капитуляции, кто захочет может вернуться к Антону Ивановичу. Тем самым будет соблюдена буква договора с генералом. Ну а кто возжелает продолжить службу в Красной Армии, тех переведут в резерв комфронта из которого будут набираться командный состав и советники для армейских подразделений. В дальнейшем же, вполне вероятен и новый набор в морскую пехоту. Как я пояснил полковнику:
