Потом я взглянула на свой сотовый, который лежал на тумбочке. И что-то меня торкнуло. Я взяла его в руки и открыла список контактов. Листать особо не пришлось. Почти сразу же я наткнулась на контакт, который был обозначен как "Влад". И его в свой телефон я не заносила.

Спать расхотелось. Я сидела, сжав аппарат в ладони, и думала, что все это значит. Но ничего придумать не смогла. Объяснения такому поведению у меня не было. Если Влад чего-то хотел от меня, то мог позвонить сам. Не надорвался бы. А если он решил меня игнорировать, то почему ко мне явился начальник его службы безопасности лично? Ведь мог бы прийти и кто-то другой попроще.

Звонить сама я не буду. Я себя не на помойке нашла, чтобы навязываться.

Меня вдруг заинтересовал вопрос, почему я в палате одна. В обычных больницах нет отдельных палат. Даже таких, в которой лечилась я.

Я позвонила Матвею:

– Да мам? Что случилось?

– Сынок, а кто оплатил отдельную палату в больнице?

Матвей вздохнул. Тяжко. Я поняла, что он хотел избежать распросов.

Но на прямо поставленный вопрос он всегда отвечал честно.

– Этот твой. Холодов.

– Почему ты мне раньше не сказал?

– Ты не спрашивала.

– Ясно, – сказала я и отключилась.

Хотя "ясно" мне ничего не было.

Олеся

Вечером пришел Матвей. Один, без Полины. Достал банку с супом и фрукты, положил на столик, оглянулся на меня и предложил:

– Поговорим?

Я с ним всегда старалась быть честной. Того же требовала и от него.

– Давай поговорим, – согласилась я.

– У тебя с ним что-то было?

Он не назвал того, о ком говорил. Никак. Но мне было понятно, что речь идет про Влада.

Откровенничать не хотелось.

– Какая разница? – ответила вопросом на вопрос.

– Мам, ты же знаешь, я не буду лезть. Но он какой-то мутный. И вряд ли хороший человек. А я хочу, чтоб рядом с тобой был лучший. Ты это заслужила.

Я смотрела на своего сына и сама себе не верила. За что он мне достался?

– Ладно, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Было. Но что это было, я сама не знаю.

Сын начал говорить. Я его не перебивала, только слушала.

– Ты, когда мы домой приехала, уснула, а я поехал в аэропорт встречать Полю. Мы вернулись, ты все еще спала. Потом я решил посмотреть, как ты. Зашел в комнату. Мне не понравилось, как ты дышишь. Я попытался тебя разбудить, у меня не получилось. Ты вся горела. Позвал Полю. Она померила тебе температуру. Было почти сорок. Вызвали скорую. Тебя привезли сюда. С нами особо никто не разговаривал, но врачи суетились. Потом часа через два явился Холодов вместе с Тимуром. Не знаю, откуда он взялся. Я никому не звонил. Я так понял, он хотел тебя в другую больницу перевезти, но врачи не разрешили. Сказали, нельзя транспортировать. Тебя забрали в реанимацию, продержали два дня. Холодов попросил у меня твой телефон, внес свой номер и сказал, чтобы ты ему позвонила, когда тебе станет лучше. После реанимации тебя перевели в эту палату. Мы с Полинкой по очереди дежурили. Сама понимаешь, медперсонал – это чужие люди. Для них это работа. А ее каждый выполняет по-разному. Но за палату Холодов заплатил, потому что в бесплатных по 8-10 коек. И они не пустуют. Рассказать тебе это все я собирался, когда немного окрепнешь. Мне кажется тебе было пока не до этого мужика.

Я под впечатлением от рассказа молчала. Матвей – тоже. Ход событий восстановился, но... Почему Влад не звонит сам? Он же знает, что я пришла в себя. И если ему есть, что сказать, то почему он этого не делает?

В то же время я отчетливо помнила, как он себя повел там в домике, после того, как нас нашли. У него была возможность сказать мне, что он поговорит со мной позже. Он этого не сделал. Не собирался со мной больше встречаться? Об этом тоже следовало сказать мне. В конце концов, между нами был лишь случайный секс. Если бы не похищение и стресс, я бы не повелась. Он – пресыщенный, избалованный деньгами и женским вниманием. А я... Я едва собрала себя после тяжелого развода. И мне рядом нужен тот, кто меня отогреет. Кто будет сосредоточен на мне больше, чем на себе самом. Или хотя на равных.

Я погрузилась в свои мысли, Матвей поцеловал меня в щеку и ушел.

А я, глядя на телефон, размышляла о том, стоит ли мне ему звонить. Если допустить такое развитие ситуации, то Влад посчитает, что я вступила в лигу его поклонниц. Но это не так. Я бы хотела равноправных отношений. Только насколько он на них способен? Я вспомнила некрасивую сцену в кабинете Неверовой. Как бы я повела себя, если бы он попытался поставить меня в схожее положение? Ответ для меня был очевиден. Никому и никогда я не позволю с собой так обращаться. В то же время для таких, как этот мужчина, женщина всего лишь удобный аксессуар, которым я быть не готова. Мне все равно, сколько у него денег. Я не готова продаваться ни за машину, ни за квартиру, ни за драгоценности. Я прекрасно обойдусь курткой, не имея возможности купить шубу, поезжу на метро, если у меня нет машины. Да и без бриллиантов никто еще не умер. А вот, если кто-то будет как слон топтаться на моих чувствах, я этого не переживу.

Может быть, это просто страх. Скорее всего, только он. Но если Владу нужно что-то серьезное, то он сам сделает первый шаг. А если нет... То зачем тогда мне звонить? Тест-драйв у него уже был. На нем лучше и остановиться.

Приняв решение, я как-то успокоилась. Ждала ли, что Влад позвонит или приедет? Да, ждала. Мне, как и любой женщине, хотелось красивой сказки. Но он не приезжал. И не звонил. И воспоминания о нашей близости становились все менее яркими. А тоска – менее острой.

Тем более, что со здоровьем начали происходить непонятные вещи. После трех недель интенсивного лечения, наступило долгожданное улучшение. Впереди замаячила выписка.

Однако на следующий день после разговора с лечащим врачом я упала в обморок в коридоре. А потом стала с трудом вставать с постели. В основном, чтобы дойти до туалета, держась за стеночку. У меня взяли целую кучу анализов. И через три дня ко мне снова пожаловала лечащий врач.

Она прошла в палату и села на стул. Хотя раньше так никогда не делала.

– Вы беременны, из-за этого обмороки и слабость, – сухо сообщила она, а затем спросила, – Вас не тошнит? Живот не болит?

Не то, чтобы я полностью исключила такую возможность, но новость ошарашила.

Не пронесло...

– Вы меня слышите?

– Не очень, – ответила честно.

Врач налила мне стакан воды и велела:

– Выпейте!

Я покосилась на емкость с жидкостью. Пить мне не хотелось. И как от шока мне поможет вода?

– Дайте мне две минуты. Я сейчас приду в себя.

Врач к счастью не стала настаивать. А я закрыла глаза и посидела так немного. Я беременна. Я беременна. Я беременна от Холодова.

Так и не решив, как к этому относиться, глаза я все же открыла и переспросила доктора:

– Что Вы говорили? Ну, кроме известия о беременности.

– Я интересовалась Вашим самочувствием. Живот не болит? Не тошнит?

Я прислушалась к себе и ответила:

– Нет. Голова только кружится.

– Вас осмотрит гинеколог. И мы Вас выпишем. После осмотра специалистом решим, поедете ли Вы домой или переведем Вас в гинекологию. За Вами придет медсестра, чтобы отвести Вас.

Она вышла.

А я осталась сидеть на кровати и смотреть на закрывшуюся дверь.

И что теперь делать?

Все обследование прошло для меня как в тумане. Я никак не могла смириться с новостью. Правда, меня заверили, что с беременностью все в порядке, каких-либо отклонений нет. По поводу приема большого количества лекарств, в том числе и антибиотиков, врач меня объяснила, что на данном сроке это не нанесло ребенку вреда.

Затем ко мне вновь зашла лечащий врач и сообщила, что, поскольку с беременностью никаких проблем не обнаружилось, она готовит документы на выписку, так как находиться у них в отделении мне не рекомендуется.