– Ну, почему же, – возразил Вальдес. – Позавчерашний омлет был неплох… тот, с луком и зеленым горошком. Горошек почти как настоящий.
Птурс презрительно сощурился:
– Почти… Птица у папаши Тука тоже почти попугай, но бульона из нее не сваришь. А бульон – вот мера истины! Почти бульона не бывает, как и почти горошка.
– Привередливый ты наш, – сказал Вальдес. – Чем тебя только на «Москве» кормили!
– На «Москве»… в кают-компании старшего офицерского состава… – Птурс с мечтательным видом уставился в потолок. – Одно скажу, камерады: почти горошка там не было, а подавали настоящий, к антрекотам и лангетам. А гуляш! Какой был гуляш по-венгерски! Вспомнишь, и слезы льешь… Гуляш с томатом, перцем, чесноком – вот что надо после драки! А к нему – водочки… ну, пива на худой конец…
– В «Медном гроше» мясо отлично готовят. Вернемся, ударим по гуляшам и антрекотам, – пообещал Вальдес.
– А водка? Водку где взять? Может, я водки хочу!
– Хряпой обойдешься. Тут тебе не Россия, не Тверская губерния.
– Верно, не Россия, потому и водки нет, – со вздохом согласился Птурс. – В России водка больше чем водка… можно сказать, часть национального самосознания… В общем, одно неотделимо от другого.
Они болтали, пересмеивались, шутили, и напряжение недавнего боя покидало их, просачивалось среди сказанных слов точно вода между камней. Они толковали о минувших временах и прежней службе, но, по молчаливому уговору, не вспоминали сражения, гремевшие во тьме Провала, погибших друзей и корабли, что превратились в облако плазмы. Все это было и здесь, пусть в меньших масштабах, чем в войне с фаата, и потому вспоминалось другое – вещи, которым на Данвейте места не нашлось. Гуляш по-венгерски, который готовили на крейсере «Москва»… Дана, рыжая связистка с «Рима»… Стели Невады, где родился Кро Лайтвотер… Тверские улицы и переулки, утонувшие в зелени… Дельфины Зиг и Зага и плавучий остров, дремлющий под солнцем в Тихоокеанской Акватории…
Смерть прошла рядом, и ее ледяное дыхание еще ощущалось в тесных отсеках «Ланселота». Этот холод таял медленно; он растворялся в шелесте голосов, в привычных запахах, наполнявших корабль, в шуршании и скрежете ремонтных киберов, ползавших за переборками, в сопении Птурса и ритме десантного марша, который выстукивали механические пальцы Кро. Так прошло несколько часов. Наконец шуршание и скрежет стихли, и «Ланселот» произнес:
– Информация для Защитников: вооружение и двигатели восстановлены. Ваши приказы?
– Продолжаем патрулирование, – распорядился Вальдес, встал и понюхал воздух – пахло, как всегда, не очень приятно, но знакомо. Он кивнул своим стрелкам: – Я в рубку.
Вождь, не ответив, негромко барабанил по столу. Птурс скривился:
– Чего ты там не видел, капитан? Пойдем на автоматике, и хрен с ним!
– Все видел, но хочу взглянуть еще раз, – сказал Вальдес. – Все-таки это мой корабль.
ДАСКИНЫ, или ДРЕВНЯЯ РАСА. Названия «даскины» или «древние» фигурируют в языках всех известных галактических рас. Даскины являлись наиболее мощной и высокоразвитой цивилизацией, которая, согласно легендам, распространила свое влияние на всю Галактику и таинственно исчезла несколько миллионов лет назад. Облик, физиологические особенности, происхождение даскинов неизвестны; равным образом, не сохранилось данных об их культуре, целях, образе жизни, размерах популяции, социальном устройстве и причинах, побудивших их покинуть Галактику. Тем не менее даскины не являются порождением фантазии более поздних рас, ибо сохранился ряд общеизвестных артефактов, позволяющих судить об их научных и технологических достижениях. Из них наиболее значительными являются контурный двигатель и так называемый Портулан Даскинов, карта Галактики, доставленная на Землю сервами лоона эо (см. соответствующие статьи «Компедиума»). Затем необходимо отметить гигантские астроинженерные сооружения на протозвездах (в частности, на Юпитере), которые, очевидно, являются вратами межзвездной транспортной сети, встроенной в структуру Лимба. На многих планетах, ныне безлюдных, находили и находят до сих пор различные устройства даскинов неясного назначения: ассенизационные агрегаты, споры квазиразумных тварей, способных, при надлежащем развитии, к ментальному контакту, зев-цветок (прототип контурного привода) и т. д. Хотя даскины удалились из Галактики (и, возможно, вообще из нашей Вселенной), существует предание, что они оставили здесь эмиссаров – Владык Пустоты, существ своей или другой древней расы. Это, скорее всего, миф; за истекшие миллионолетия подобные существа ничем себя не проявили. Источники информации: Сведения, полученные от бино фаата, лоона эо, кни'лина и от других галактических культур.
Глава 5
База
Данвейтская база, если разглядывать ее с высоты, казалась странной комбинацией астродрома, парка и жилого городка, окружавшего башню Планировщика. Танки с горючим и любые хранилища энергоносителей здесь отсутствовали, так как корабли лоона эо черпали энергию из Лимба, не нуждаясь в других ее источниках. Взлет и посадка на гравитяге были столь же безопасны, как эволюции несомого ветром сухого листка, и потому штурмовики и бейри парковались в вертикальных шахтах рядом с казармами экипажей. Это обеспечивало высокую мобильность Патруля и Конвоев – по тревоге весь наличный флот мог подняться в воздух буквально за минуты. Расходные ресурсы – снаряды, воздух, вода и пищевой концентрат – возобновлялись сразу же после посадки, так что корабли были всегда готовы к вылету. Обслуживанием техники и доставкой грузов занимались сервы, но протекала их деятельность не на поверхности, а в подземных бункерах и тоннелях, соединявших стартовые шахты, склад, ремонтный комплекс и станцию подзарядки роботов. Снаружи виднелись лишь корабельные носы, торчавшие из шахт, да легкие двух– и трехэтажные жилые сооружения из застывшей пены, выстроившиеся рядами вдоль зеленых аллей.
С запада базу подпирали скалы высокого речного берега, с прочих сторон света окружала холмистая саванна, лежавшая за решетчатыми фермами силовых щитов. Под скалами желтела полоска песчаного пляжа, и оттуда доносились плеск воды и азартные выкрики – там играли в поло, женская команда против мужской. Между речными утесами и степью серой лентой тянулась дорога, на север – к Данвейту, на юг – к Ширу и землям Новой Мексики. Движение было не очень оживленным и замыкалось большей частью на базу: из Шира везли корзины винограда и бочонки со спиртным, из Данвейта – фрукты, рис и подгулявших патрульных. Сразу за северным силовым щитом и стоянкой саней дорога делала виток по территории базы и приближалась к центральному, самому крупному ее строению. То был квадрат в два этажа, со стороной в пару сотен метров, над которым стояла башня из дымчатого хрусталя – не гигантская, как обезлюдевшие Замки, но все же втрое выше данвейтской ратуши. В башне обитал Планировщик со своими службами, а в плоской части здания находились лазарет с криогенным блоком, спортивные залы, бассейн и небольшой торгово-развлекательный комплекс. Кое-что выползало на крышу – кафешки, пивная, теннисный корт, столы для бильярда и прочие нехитрые развлечения.
Сидя на вершине прибрежной скалы, Вальдес глядел на запад, туда, где струился широкий речной поток, блиставший под рыжим солнцем Данвейта алыми и золотыми сполохами. Реки, озера, моря, водопады чаровали его; масса застывших или бегущих куда-то вод, мерно колыхавшихся или прыгавших с высоты, молчаливых, рокочущих или ревущих, казалась ему символом жизни и вечного обновления. От гор и равнин, скал и пустынь водная стихия отличалась изменчивостью, подвижностью и большей одушевленностью, чем остальные детали пейзажа, включая лес и степь. Так, во всяком случае, чудилось Вальдесу, ибо он был человеком воды, рожденным посреди величайшего земного океана.
