– И как вы собирались мне помочь? Здесь уже ничем не поможешь! Она всех убьет!

Влад и Митька сурово молчали.

– Все, как ты хотела, – простонал Пулейкин, – сработало твое «письмо счастья». У всех вокруг сплошные неприятности. Кому ты еще их посылала?

– Своим. – Вербицкая смотрела на него взглядом мурены – мол, целиком не съем, но понадкусываю – мало не покажется!

– Вот свои и получили, – вбил последний «гвоздь» своих обвинений Юрка. – Пустячная с Хаецкой концы отдают, Муранов из окна выбрасывается, спасаясь от Девочки!

– И что теперь? – Васька размазала слезы по лицу.

– Рисуй обратно свой домик, мажь что хочешь зубной пастой и отправляй ее прочь отсюда! А потом топай по всем девчонкам, пускай напишут по десять писем и рассылают их кому угодно, лишь бы у них ничего не осталось.

– И к Ане идти? – пискнула Васька, теряясь окончательно.

– И к Ане, и к Ване! – припечатал Юрка. – Рисуй давай!

Ваське и рисовать ничего не понадобилось. Она сползла с дивана и просто подошла к столу.

– Только вам спрятаться надо, – кусая губы от волнения, прошептала Вербицкая и покосилась на большой встроенный шкаф, занимавший в комнате все пространство от двери до угла.

– Она же должна уйти, а не прийти!

В шкаф лезть не хотелось. Где-то этот сценарий уже проигрывался, и закончилось все плохо.

– Она может испугаться, – заупрямилась Васька.

В страх Черной Девочки как-то не верилось.

– А тогда точно все закончится? – с надеждой в голосе спросил Влад и первым подошел к шкафу.

– Я больше не буду, – всхлипнула Васька.

– Ладно, лезем в шкаф! – поднялся с ковра Юрка. – Только прогони ее отсюда!

Вещей в шкафу было немного, мальчишки легко уместились внутри, подложив под себя сдернутые с вешалок юбки и рубашки. Юрка привалился мокрым плечом к длинному платью. Пахло от него чем-то сладким. Запах забирался в нос, отчего хотелось чихнуть.

Вербицкая шуршала бумагой, скрипела фломастерами. Пулейкин поискал щелочку, чтобы хоть что-то увидеть, но дверцы были хорошо пригнаны одна к другой.

– Я начинаю! – загробным голосом предупредила Васька.

– Колдуньи фиговы, – зло прошептал Митька – он сидел вплотную к Пулейкину, и ему теперь тоже было мокро и неуютно.

Емцов завозился, устраиваясь поудобнее. Он вертелся где-то у Юрки под боком, и тот вспомнил, что в кармане у него лежит сотовый. И на этот сотовый ему пришла эсэмэска. Вполне возможно, это снова дает о себе знать Андалузия. Кинула бы какое-нибудь толковое предсказание, что ли?

Юрка полез за телефоном.

– Черная Девочка, появись! – с нажимом в голосе, до хрипоты, приказала Васька.

Митька хмыкнул. Муранов тяжело вздохнул. В темноте экран телефона озарил всех инопланетным синим цветом.

– Черная Девочка, появись! – Голос Вербицкой стал глуше, как будто она говорила в подушку.

Так… Входящие… Одно сообщение. Юрка даже не стал смотреть от кого. Кто еще мог его так назойливо тормошить, кроме Леоновой?

«Открыть». После этой команды телефон задумался. Промок, что ли?

– Черная Девочка, появись! – голосом партизана перед расстрелом прохрипела Васька.

«Где тебя носит?» Эти три коротких слова и изогнутый знак вопроса заставили Юрку вздрогнуть. Над сообщением значилось: «Мама».

То ли в коридоре, то ли еще где-то зашуршало. Что-то заскрипело, словно по полу протащили тяжелый предмет.

– Эй! – позвали издалека.

Митька толкнул Пулейкина в локоть, перестав дышать. Телефон выскользнул из одеревеневших Юркиных пальцев.

– Ты одна? – спросил детский голос.

– Одна. – Зубы Вербицкой клацнули при ответе.

И тут Муранов чихнул.

– Ты наказан!

Мама решительно захлопнула за собой дверь, сделала несколько шагов по коридору. Юрка успел упасть на свою кровать, мечтая об одном – закрыть глаза и не открывать их в течение ближайших ста лет.

– Нет! Как ты мог!

От неожиданности Пулейкин вздрогнул. Мать вновь стояла в дверях. Лицо бледное, глаза горят, помада на губах размазалась.

– Ворваться к однокласснице, устроить там погром!

– Мама, это не мы, это она… – в который уж раз за сегодняшний день принялся оправдываться Юрка.

– Мне звонила Людмила Петровна. Она рассказала, что вы уже несколько дней издеваетесь над Василисой и ее подругой Аней. Что ты вчера довел Вербицкую до слез, а меня вызывают к директору! Я бегу домой, чтобы поговорить с тобой. А тебя нигде нет. На звонки по сотовому ты не отвечаешь. А потом ко мне заявляются родители Вербицкой и рассказывают, что ты с друзьями перевернул им всю квартиру вверх дном, устроил погром!

Юрка мрачно хмыкнул.

Вообще-то это был не «он с приятелями». Он ничего и не успел сделать. Первым из шкафа вывалился Емцов. Только он забыл, что дверцы в шкафу не распашные, а раздвижные, и по привычке надавил на дверь плечом. Она и выпала, ухитрившись при этом разбить что-то очень ценное. Затем они какое-то время носились по комнате, сшибли напольный фикус, свалившись на диван, подломили ему ножку…

И никакая это была не Черная Девочка! Это была Васькина младшая сестра, вернувшаяся с тренировки по плаванию. Вместе с ней пришла и мама. Она оценила масштабы погрома, приметила вздувшийся от воды ламинат, сбегала к соседям, узнала, что у них «уже протекло», и принялась названивать родителям одноклассников своей дочери. Юрку забрали первым. За Владом приехала его мать. Митька сидел нахохлившись – его дома ждала больная бабка, родители сегодня собирались в гости…

– Как тебе это вообще в голову пришло?! – бушевала Юркина мама.

Она подошла к столу и начала сгребать с него все, что попадалось ей под руку – «зарядку» для телефона, собранного из конструктора монстра, недокрашенную модель самолета, модем… лэптоп был у отца на работе, на профилактике.

– Воспитываешь его! Кормишь, поишь! Стараешься, чтобы сын рос здоровым, чтобы он ни в чем недостатка не знал, а в ответ что получаешь?

Она застыла посреди комнаты, прижимая к себе добычу. На пол посыпались ноги и руки робота, самолет лишился крыла.

– Что ты молчишь? – склонилась она к Юрке, отчего монстр потерял голову.

– Это не я, она сама…

– Прекрати! – страшно расширила глаза мама и ушла.

Пулейкин утомленно откинулся на подушку. Это еще ничего, вот когда придет папа – он вполне может и по шее получить.

– Кем ты станешь после всего этого? – Мама ухитрилась вернуться быстро и бесшумно.

– Волшебником, – буркнул Юрка, вспоминая недавнее сочинение. Им еще результаты не объявляли. А как объявят – крику будет куда больше…

– Дворником! – Мама кошкой метнулась к его рюкзаку. – Ты в свой дневник когда последний раз заглядывал? Это что за оценки?

Ну да, если химичка уже звонила, успела доложить, что за оценки в последнее время нахватал Пулейкин. Но он ведь был занят, честное слово! Он жизни спасал!

– Ты зачем в школу ходишь? – Дневник полетел в угол. – Кем ты собираешься вырасти?

– Человеком, – Пулейкин отвернулся.

– Из таких, как ты, люди не получаются! – загремела мама. – Только уголовники! – Она пробежалась по комнате, зачем-то посмотрела в окно. – Но скатиться на дно я тебе не позволю! Я тебе не дам превратиться в ничто! Никаких друзей и прогулок. Сядешь за учебники, запишешься на курсы, начнешь готовиться в институт. В следующем году я переведу тебя в лицей при университете. Будешь учиться на экономиста. Вырастешь, начнешь работать с отцом. И только попробуй ослушаться! – Мама стояла рядом, грозно смотрела на Юрку. За крупную вязку ее свитера зацепился маленький пластмассовый пропеллер модели самолета. – Собственными руками задушу. А пока – сидишь дома, думаешь о своем поведении! И если рядом с тобой я еще раз увижу Емцова и Муранова – ты перейдешь в другую школу!

Прибалдевший от груды этих заявлений Юрка молчал. Почему-то он не сомневался, что мама выполнит все свои угрозы. И про другую школу, и про лицей, и про его будущую работу с отцом.