– Свои бы лучше замолила, – буркнул ей вслед Димка.

Встретившаяся им Сашина мама возмущенно всплеснула руками:

– Вы выглядите так, будто участвовали в военных действиях! – и, заметив сажу, спросила. – Вы что, были на пожаре? Странно, но я вас там не видела.

К слову сказать, Ольга Александровна не слышала рассказа Марселины. Во время повествования бывшей гувернантки она управлялась по хозяйству, потом встречала из стада корову. Сашка оставил ей записку, в которой извещал, что они всей компанией отправились на рыбалку.

– А где пожар? – устало и безучастно спросил Сашка.

– Вы что, не знаете? Почти вся деревня тушила, да толку-то! – махнула рукой Ольга Александровна.

– Объясни, что сгорело?

– Молния ударила в развалины барского дома. Так полыхнуло, что потушить не удалось, сгорело дотла. Но если вы не были на пожаре, где испачкались сажей? – спохватилась Сашкина мама.

– Костер жгли, картошку пекли, – буркнул Сашка и попросил: – Дайте пройти, спать хотим смертельно.

– Если не хотите мыться, ложитесь на сеновале, – понятливо разрешила Ольга Александровна.

Ребята добрели до Сашкиного дома и залезли на сеновал. На душ сил не было. Сашка ненадолго задержался внизу и поднялся к ребятам с трехлитровой банкой молока и четырьмя кружками. Молоко моментально разлили по кружкам и выпили.

Маша зарылась в сено и сонным голосом спросила:

– Как вы думаете, они погибли?

Мальчики поняли, что под словом «они» Маша подразумевала чету Амбарцумовых.

– Маша, заметь, молния ударила не куда-нибудь, а в барские развалины! Знает, куда бить! – засыпая, успокоил девочку Димка.

– А если и не погибли, то оживить их некому, – заметил Сашка, мечтая побыстрее провалиться в сон.

Маша внезапно села:

– А почему тело Анны просто ссохлось, а ее муж раздулся и почернел?

– Все очень просто. Они выпили одинаковое количество жидкости, а разница в весе была значительная. Поэтому тело Анны ссохлось, но не разложилось, а тело Амбарцумова почернело и раздулось. Впрочем, через столько лет они должны были выглядеть куда хуже. Если бы не флорентийское снадобье, от них остались бы одни кости. Если бы остались! Тем более Амбарцумовы рассчитывали провести в покойниках всего полгода. А видишь, как получилось? – ответил Сашка.

– Мальчики, давайте поклянемся, что, если в этих краях появится что-нибудь, похожее на вампиров или живых мертвецов, мы вернемся и уничтожим их! – звенящим от волнения голосом предложила Маша.

– Я согласен! – приподнялся Димка.

– А я тем более, мне здесь жить, – встал на колени Сашка.

Лишь Егор промолчал, потому что крепко спал. Но ребята решили, что без него клятва будет неполной, ведь он наравне со всеми участвовал в уничтожении вампиров. Егора растолкали и все объяснили.

С закрывающимися глазами Егор встал в круг. Ребята взялись за руки и искренне поклялись вернуться, если в округе появится нечисть. Затем разомкнули руки, рухнули в сено и провалились в благословенный сон.

– «Сельская окружная школа под номером семь располагалась у самой границы пустынных и диких земель, простирающихся далеко на запад от города Аркхэма. Школьное здание было окружено небольшой рощей, состоявшей в основном из дубов и вязов, среди которых затерялись два-три старых клена; проходившая через рощу дорога вела в одном направлении к Аркхэму, а в другом, становясь с каждой милей все менее наезженной, – в глубь дремучих лесов, сплошной темной стеной маячивших на западном горизонте…»[1]

Анжи запнулась и с опаской огляделась. Над головой пронесся порыв ветра, взлохматил волосы «против шерсти» и словно подтолкнул ее в затылок: мол, не останавливайся, давай дальше. Анжи ткнулась макушкой в корявый ствол дуба, под которым сидела, прислушалась к молчаливой кроне и поежилась.

– А я все слышу! – раздался противный голос Глеба, и из темноты к ней прилетела шишка.

Вот гад!

Анжи послала «подарок» обратно, поправила свечку и пробежала глазами по строчкам.

Понаписали тут всякие, а ей отдуваться!

– «Само здание с первого взгляда произвело на меня неплохое впечатление, хотя в архитектурном плане оно ничем не отличалось от сотен других сельских школ, встречающихся здесь и там по всей Новой Англии, – несколько неуклюжее приземистое строение, стены которого, окрашенные в строгий белый цвет, издалека виднелись в просветах меж толстых стволов окружавших его деревьев»[2].

По ногам потянуло стылым холодом, что-то булькнуло в болоте, и Анжи почувствовала, как напряглась ее спина. Ей хотелось еще раз оглянуться, но темнота вдруг обступила ее со всех сторон, надавила на голову, заставив втянуть ее в плечи, коснулась ледяным дыханием ее пальцев.

– Я замерзла! – крикнула она дубу.

От этого крика пламя свечи дернулось, собираясь покинуть столь непочтительную компанию. Анжи испуганно прикрыла огонек ладошкой, отчего окружающая действительность стала непроглядно-черной. Анжи мгновенно представила, как десяток рук тянутся к ней из-под земли, как разверзается земля, и оттуда выходит ОН. ОН улыбается ей синюшными губами…

– А теперь совсем ничего не слышно!

На Анжи просыпался дождь из желудей.

– Если будешь молчать, то проиграла.

– А если ты будешь в меня всякой гадостью кидать, я домой пойду!

– Это не гадости, – голос уже звучал с другой стороны, и Анжи снова стало неуютно. Тоже мне, полтергейст недобитый! – Это глазки невинно убиенных младенцев.

Справа мелькнул сгусток мрака. Раздались быстрые шаги. Сознанием Анжи знала, что бегать здесь может только Глеб, но, когда темная фигура выскочила прямо на нее, когда мелькнули черные крылья, она не выдержала и вскрикнула.

Свеча опрокинулась, погаснув.

– У-у-у-у! – пронеслось что-то над ее головой.

Чтобы не получить по затылку чем-нибудь тяжелее желудей, она прикрылась книгой и стала отползать в сторону.

– Дурак, дурак, дурак, – быстро шептала она. – Ой, мамочки!

– Сейчас я вас настигну! Вот тогда вы и похохочете, – вовсю резвился Глеб, топая вокруг нее как слон.

Из-за этих горилльих прыжков она не сразу расслышала, что сверху, от Варнавицкой плотины, к ним бегут. Темноту разрезал свет двух фонариков.

– Ну, я так не играю, – разочарованно вздохнул Глеб и упал на землю рядом с Анжи. – Такую развлекуху испортили!

– Где они? – донеслось издалека. Черная гладь озера поглотила звуки и, казалось, утробно чвакнула, довольная подарком.

– Анжи! – раздался тоненький голосок, и Анжи недовольно нахмурилась.

Кто просил их соваться не в свое дело!

– Ну и зачем вы приперлись? – скривилась она, демонстративно закрывая ладонью лицо от света фонарика, хотя на нее-то он как раз не светил, а лупил прямо в Глеба. Но тот только ехидно усмехался и поводил своими руками-крыльями, при освещении оказавшимися всего-навсего полами огромного плаща.

– Зачем ты с ним пошла? – воскликнул Воробей и поджал губы. Кто-то когда-то сказал ему, что с такой миной он выглядит солиднее, но при этом забыл посоветовать взглянуть в зеркало. Никакой солидности, один детский сад, штаны на лямках.

– Тебя не спросили! – фыркнула Анжи и наклонилась, чтобы поднять книгу. Но Воробей оказался быстрее. Чуть не засветив фонарем Анжи в глаз, он подхватил томик и повернул обложкой вверх.

– Лавкрафт, – с презрением произнес он. – И ты веришь в эту чушь?

– Если ты не веришь, – ласково произнес Глеб, как всегда неожиданно появляясь совсем не с той стороны, с которой до этого стоял, и отбирая у Воробья книгу, – то какого вы сюда примчались? Негде гулять? Шли бы на кладбище!

– Сами вы другого места для свидания не нашли, как это чертово болото! – вспыхнул Воробей, отчего голос его стал еще пронзительнее.