Ничего не добившись, русских отправили обратно в каюту.

Следующими пошли Дэвис и Эллен.

Доктор серьезно взглянул на Петьку.

— Знаешь, Петр, мы, кажется, не скоро выпутаемся из этой истории. Если вообще удастся унести ноги…

— А почему так? Ведь мы…

— Там, на допросе, я слышал их разговоры. Шкипер «Фагеральса» ответил по радио капитану, что вся команда в полном составе на борту. Осталась в море лишь лодка…

— А мы-то при чем?

— Мы? Кто же поверит, что мы ни при чем? Нас нашли с никому не известными, подозрительными норвежскими моряками в одной лодке, в самый момент начала войны… Я думаю, английское командование не скоро нас выпустит, если даже не…

— Расстреляют?

— Очень возможно.

В глубоком молчании ожидали они прихода Эллен и Дэвиса.

Когда тех наконец привели, доктор боялся взглянуть в глаза своим сотоварищам по несчастью. Дэвис усмехнулся.

— Все погибло, — сказал он почти равнодушно. — Шкипер «Фагеральса» и капитан крейсера говорили по радио. Кроме того, они выяснили, что мы не знаем норвежского языка. Здесь нашелся норвежец. Нам остается лишь ждать, как пожелает поступить с нами капитан. На военных судах, да еще в такое время, поступают решительно и скоро. Война!..

Дверь каюты открылась. Раздалось знакомое «ко-ма-а-ан!», и пленников быстро вывели на палубу. Ожидая самого страшного, Дэвис крепко взял Эллен за руку. Петька засопел носом. Иван Петрович, к своему удивлению, не ощутил ни малейшего страха или признака волнения. Он окинул взглядом горизонт, где против устья реки тонкой черточкой маячила труба лесопильного завода.

«Что-то делается в городе? — мелькнула мысль. — Что делается вообще на свете?»

Дэвис решил в последний момент открыть, что мальчик-матрос — женщина. Может быть, это спасет Эллен…

Тем временем всех пленников подвели к висячему трапу и приказали им спускаться в катер.

— Хотят расстрелять в море, — тихо сказал Петька.

Действительно, в катер вместе с ними сели, кроме двух офицеров, человек десять солдат морской пехоты. Арестованные были лишены даже возможности перекинуться последним словом: их разлучили и рассадили между солдатами.

Катер направился к берегу. В море было тихо, шторм прошел. Иван Петрович заметил еще несколько таких же катеров. Одни шли навстречу им, другие сновали между большими судами. Два транспортных судна видны были на баре, почти рядом с островом.

Все это доктор успел заметить, одним взглядом охватив горизонт.

В молчании ожидали приговоренные, когда им прикажут встать на носу катера. Но их везли все дальше и дальше, по направлению к Кий-острову. Неужели сначала хотят их вывезти на берег?

Обогнув островок, катер вошел в глубокий залив, образованный двумя длинными скалистыми рифами. Там оказалось большое скопление лодок и катеров и покачивались три гидроплана.

На берегу виднелись палатки и поднимался дым многочисленных костров.

Смутная надежда забрезжила в сердцах. Может быть, это только лишь арест? Однако им не дали долго думать над этим.

Вывели на берег. Офицер скомандовал, и моряки, положив по-английски ружья на плечи затворами вниз, что русским было странно видеть, повели пленников куда-то в глубь острова.

Доктор шел позади Петьки и, глядя ему в спину, невольно подумал:

«Вот и исполнилось мое желание побывать на Кий-острове. Нечего сказать, прогулочка!..»

От берега в глубь острова вели узкие деревянные мостки, проложенные прямо по дикому граниту. На скалистой почве рос высокий сосновый лес. Корни змеями проникали в трещины, охватывали каждый выступ. Поэтому морские штормы не могли свалить этих деревьев. Кое-где в ложбинах укрепились кустарники и залегал тонкий слой перегноя, но в общем островок представлял собой массивную гранитную глыбу.

Невеселое шествие прошло мимо старинного монастырского кладбища.

Доктор не мог внимательно приглядеться к местности. Наступая ему на ноги, сзади шел английский моряк. Постоянное «кома-а-ан!» заставляло, не оглядываясь по сторонам, идти дальше.

В полукилометре от берега залива сквозь прозрачную чащу голых сосновых стволов мелькнули темные очертания высокой деревянной стены с каменными башнями по углам. Это был монастырский двор… Старые, никоновские постройки со стенами невероятной толщины выглядели сурово. Странными и неуместными казались здесь английские френчи, чуждым — лающий звук военной команды.

Пленники осмотрелись, пока ходил куда-то посланный офицером сержант. В ограде на глаза им попались бывшая монастырская гостиница — «Кий-островский дом отдыха Уздравотдела», покои настоятеля, трапезная, погреба… На валу перед главным храмом чернели жерлами чугунные пушки — дар Никона.

Они не спасли остров от англичан…

Снова «коман», и пленников повели в старый храм. Миновав темный притвор, они очутились под мрачными сводами паперти.

Загремел замок, открылись с лязгом ажурные, кованные старинной вязью ворота.

В храме стоял полумрак, было холодно. Звуки надтреснутым эхом отражались от сводчатых глубин потолка. Звон замка повторился снова. Кружевные ворота замкнулись.

Четыре человека, которых так странно столкнула судьба, настолько были уверены в близости конца, что теперь, убедившись в своей безопасности, по крайней мере на сегодня, они ощутили растерянность и слабость. Как по уговору, сели на пол. Долго длилось молчание.

— А ведь мы здесь не одни! — сказал наконец Петька, прислушавшись.

Он встал и прошел к боковым дверям, ведущим в алтарь. Там оказалось еще пять человек. Те с минуты на минуту ждали, что за ними придут. Так как от этого не ожидали ничего хорошего, то и не показывались из алтаря. Увидев товарищей по несчастью, заключенные набросились с вопросами. Но вновь пришедшие знали так же мало, как и они сами.

— Как вы сюда попали? — спросил Иван Петрович.

— Я — заведующий домом отдыха, — ответил один, — это вот наш завхоз, а те — таможенные. Понимаете, я едва успел отправить своих отдыхающих. Капитан пароходика хотел за нами вернуться, но… Все вышло внезапно, никто не ожидал…

От нечего делать Дэвис с доктором принялись бродить по храму, осматривая живопись и каменный алтарь. Он представлял собою массивный куб гранита, накрытый куском истлевшей парчи. Окна были забиты досками и расположены высоко, как крепостные бойницы. Подложив под себя кое-какие обрывки парчи, все улеглись на каменный пол.

Вечером молчаливые тюремщики принесли ужин. Прошла ночь.

Снаружи все было тихо. Изредка лишь раздавался далекий вой сирен, шумели моторы самолетов. Удивление, недоумение, страх, тревога, — все это сменилось скукой…

Прошел еще день. Доктор и Дэвис вели бесконечные научные споры, сидя на полу в алтаре. Петька с материнской заботливостью ухаживал за Эллен, устраивал ей на ночь «постель» из разного хлама, делился лучшими кусочками пищи.

Сквозь железный орнамент ворот за поворотом паперти ничего не было видно. Зато слышно было все, что делается на монастырском дворе. Оттуда по временам доносились скрип единственного на острове колодца, звуки команды при разводе караула, удары топора.

— Я не понимаю, — сказал Дэвис, — зачем им понадобилось занимать остров. Для чего он им? База? Но ведь стоит целая эскадра…

— Может быть, из-за этого колодца. Пресная вода…

Петька разрешил вопрос по-своему.

— Не то. На транспортах привезли десант, а на материк высадиться не могут, вот остров и заняли. Значит, им кто-то мешает высадиться на берег! Однако, не слышно, чтобы там был бой. И эскадра молчит. Странно…

— Газов не услышишь отсюда. Такая теперь война…

Эллен обратила как-то внимание Дэвиса на Дэзи. Последние дни та начала принимать пищу и перестала уменьшаться. Спрятавшись за клиросом, чтобы их не видели остальные пленники, Иван Петрович с Дэвисом исследовали и накормили кошечку. Она стала даже как будто немного больше…