САША.

Прижавшись виском к моему и крепко притиснув меня к своему телу, Алекс тяжело дышал, приходя в чувства. Да и я не знаю, на каком свете сейчас нахожусь. То, что вообще ещё жива, подсказывали громко бухающее сердце и дрожь в коленях, казалось, не держи меня муж – осела бы на дно душевой.

Я осторожно высвободилась из уютных объятий, развернулась, прижалась лопатками к стеклу и несмело посмотрела на Алекса. В его глазах плескалось столько нежности, что моё бедное сердечко затрепетало, а на губах проступила робкая улыбка.

Подняв руку супруг мягко провел большим пальцем по моей щеке, очертил нижнюю губу, слегка на неё надавливая, и прошептал:

– Это было потрясающе, надеюсь, теперь так будет всегда. Нет, ещё лучше, только больше не прячься от меня.

– Я постараюсь, – пообещала смущённо.

Кивнув, Алекс потянулся за гелем. Заметив, что он взял мочалку, я перехватила его руку и, собрав всю свою смелость, спросила:

– Можно мне... тебя помыть?

Муж молча разжал пальцы, отдавая мне инициативу. Стараясь не обращать внимания на то, как настороженно он на меня смотрит, намылила губку и с восхищением заскользила ею по витым жгутам мышц. Красивый, желанный и... мой? Наверное. Не от скуки же он бросился на поиски? А как осторожно возвращал? Не давя в своей привычной манере добиваться желаемого, а аккуратно подбираясь, нажимая на болевые точки вроде ревности. Кстати!

– Воеводин, а ты мне когда-нибудь изменял? – вскинула я на него подозрительный взгляд.

Сначала растерявшись, он вдруг откинул голову и захохотал.

– Ничего смешного я не сказала! Учти, если хоть с кем-то... хоть что-то... я...

– Что, Сашуль? Что ты сделаешь, м?

– Не прощу никогда! – заявила со всей уверенностью.

– Саш, я ж каждую ночь в твою спальню наведывался, не считая дней когда тебе нельзя было. Напомнить, что уходил лишь под утро, раз за разом пытаясь выбить из тебя хотя бы слабый стон? Я, безусловно, выносливый, но на других у меня не оставалось ни времени, ни сил. Да и не хочу никого, если откровенно, – заверил муж, привлекая меня ближе.

Пропутешествовав пальцами по стальному прессу, краснея, обхватила упирающийся в мой живот напряжённый орган, вырывая из груди супруга судорожный вздох. Окрылённая успехом, с наслаждением провела ладонью вверх-вниз и спросила:

– Почему не хочешь?

– У меня жена охрененно сладкий манящий оленёнок. Стервозный немного, но это только сильнее заводит! – ответил, прижимая моё тело к своему торсу и накрывая губы поцелуем...

В общем, из душа мы выбрались не скоро, причём меня сразу же попробовали утащить в кровать, но тут я уже была начеку и, забившись в сильных руках, прохныкала:

– Я есть хочу! Выжать из девушки все соки он, значит, может, а кормить кто будет?!

Тяжело вздохнув, Алекс сменил направление. Зайдя в кухню, посадил меня прямо на столешницу, распахнул холодильник и задумался, изучая его содержимое.

– Даже не знаю, что тебе предложить. Будешь куриные голени в остром соусе с гарниром из запечённого картофеля?

– Да! – оживилась я тут же.

– Тогда придётся готовить, – сообщил он, захлопывая серебристую дверцу и поворачиваясь ко мне. – Будешь моим су-шефом?

– Штурман, су-шеф... каким ещё профессиям обучать будешь?

– Честно? Сам показать, как надо, не смогу, но буду очень рад, если ты стриптиз танцевать научишься.

– Воеводин, ты становишься пошляком! – хихикнула я, спрыгивая на пол. – Итак, чем помогать, мой сексуально озабоченный шеф-повар?

– Не становлюсь, я всегда им был, просто кое-кто со мной общаться не хотел! – произнёс он с укором и всё же сменил тему: – Я чищу картошку, а ты маринуешь курицу. Не бойся, я буду говорить, что делать.

Кивнув, я нацепила поверх шёлкового халата фартук и с умным видом начала выполнять приказы. Стараясь ничего не испортить, жутко волновалась и, закусив губу, замешивала маринад, внимательно читая этикетки на баночках с приправами.

– Теперь положи голени, упаковка в холодильнике.

Сказано-сделано, шлёпнув подложку с мясом на стол, я взяла нож, чтобы убрать плёнку, и тут меня остановил возмущённый голос:

– Саш, ну ты чего? Не видишь, что ли? Это передние ноги, а ним нужны задние!

– Ой, прости, я сейчас исправлю! – рванула я менять упаковку.

Не добежала. Сделав два шага, затормозила, развернулась и, гневно прищурив глаза, прошипела:

– Не смешно!

– Смешно! – не согласился со мной муж, довольно улыбаясь. – Ты так стараешься, что было сложно удержаться...

– Ты же и сам знаешь, что повар я никакой, зачем издеваться?

– Знаю, до тебя я ни разу не видел, как заваривают не молотый кофе.

– Но... ты же пил... – промямлила я, стушевавшись.

– Из твоих рук я даже яд готов выпить. Расстроилась? Прости, не хотел обидеть. Давай вместе готовить? – позвал он, отставляя уже почищенные овощи в сторону.

Прижав меня спиной к своей груди, Алекс вложил в мою руку нож и, накрыв ладонь, разрезал упаковку с курицей. Так и руководя моими действиями, убрал нож и, вытряхнув голени в маринад, опустил наши руки в вязкую жидкость, обмазывая ею куриные ножки.

Безропотно подчиняясь, ясно понимала только одно: так я никогда готовить не научусь! Какая курица, если я каждой клеточкой кожи ощущала жар мускулистого тела и проваливалась в омут нарастающего возбуждения, чувствуя как к попе всё настойчивее прижимается весьма недвусмысленная выпуклость. Грудь мгновенно налилась тяжестью, соски сморщились и затвердели, натягивая тонкую ткань халата.

Горячие губы прошлись по моей шее и ласково приникли к виску, прошептав:

– Боже, Сашка, так офигительно я ещё ни разу не готовил.

Вильнув бёдрами, я потёрлась о каменный орган и, откинув голову на плечо супруга, повернулась, подставляя губы для поцелуя. Нежного, сладостного, головокружительного и стремительно переходящего в требовательный и страстный, от которого по венам бежал ток.

– Хочу тебя, моя стервочка. Словно больной, с ума схожу от желания пометить своей спермой... ещё раз!

Его слова доносились словно сквозь вату, а когда всё-таки до меня дошли, я вздрогнула и, отстранившись, испуганно выдохнула:

– Господи, Алекс, я же как сбежала таблетки не пила!

– Ну и замечательно, – ответил он невозмутимо. – Я уже говорил, что круглый животик тебе очень пойдёт.

Высвободившись из его объятий, я шагнула к раковине и, включая воду, не скрывая разочарования, глухо произнесла:

– Ты опять это делаешь!

– Что? – не понял мужчина моих претензий.

Сполоснув руки, вытерла их о полотенце, повернулась к нахмурившемуся мужу и, глядя в глаза, пояснила:

– Решаешь всё один. Тебе не кажется, что в вопросе, когда заводить ребёнка, моё мнение тоже должно учитываться?

– Да что я решал за тебя? Свадьбу опустим, – добавил он, спохватившись.

– Всё! Моё обучение...

– Ты уже училась заочно и словом не обмолвилась, что хочешь посещать институт.

– А если бы сказала, отпустил бы? – отведённый взгляд стал красноречивым ответом. – Вот об этом я и говорю.

– Какого хрена тебе было там делать?! Перед сопливыми мажорами задницей крутить?! Или на вечеринки с шалавами-однокурсницами бегать?!

– Алекс, где ты видел мажоров, желающих стать учителями? – пробормотала я поражённо.

– А кто тебе сказал, что они там учатся? Сашка, наивная ты моя, поверь в педагогических и медицинских институтах всегда полно парней и приходят они туда вовсе не на занятия!

– Тебе-то откуда это знать?

– Может, потому что тоже в своё время ходил за свежим мясом, как мы ласково это называли. Что ещё я запрещал тебе делать?

– Ты запер меня в клетке! – рявкнула я очевидную вещь.

– Неправда! Ты была вольна идти куда хочешь, но сама предпочитала отсиживаться в своей комнате.

– Куда хочешь? В окружении не сводящих с меня глаз амбалов?

– Ну что за бред? Это всего лишь охрана. Милая, давай не будем ссориться? Всё же теперь у нас нормально. Вернёмся домой...