Наэлектризованная вышеприведенными телеграммами, открывшая для себя радости безбрежного мира наркотиков, революционная братия-демократия Новочеркасска, поддержанная Ростовскими, Царицынскими и Воронежскими полубольшевистскими организациями, отрядила небольшой отряд во главе с прославившимся своей подлостью и алкоголизмом есаулом Голубовым для ареста Каледина. Но последний только случайно ареста избежал.

Собравшемуся в начале сентября Войсковому Кругу Донской Атаман дал подробный отчет в своих действиях, доказывая свою невиновность, ложность и необоснованность предъявленных ему обвинений со стороны Временного Правительства и клоуна- военного министра А. Верховского. Рассмотрев всесторонне дело о "Калединском мятеже" Войсковой Круг вынес следующее постановление:

"Донскому войску, а вместе с тем всему казачеству нанесено тяжелое оскорбление. Правительство, имевшее возможность по прямому проводу проверить нелепые слухи о Каледине, вместо этого предъявило ему обвинение в мятеже, мобилизовало два военных округа Московский и Казанский, объявило на военном положении города, отстоящие на сотни верст от Дона, отрешило от должности и приказало арестовать избранника Войска на его собственной территории при посредстве вооруженных солдатских команд. Несмотря на требование Войскового Правительства, оно однако не представило никаких доказательств своих обвинений и не послало своего представителя на Круг. Ввиду всего этого Войсковой Круг объявляет, что дело о мятеже — провокация или плод расстроенного воображения.

Признавая устранение народного избранника грубым нарушением начал народоправства, Войсковой Круг требует удовлетворения: немедленного восстановления Атамана во всех правах, немедленной отмены распоряжения об отрешении от должности, срочного опровержения всех сообщений о мятеже на Дону и немедленного расследования, при участии представителей Войска Донского, виновников ложных сообщении и поспешных мероприятий, на них основанных.

Генералу Каледину, еще не вступившему в должность по возвращении из служебной поездки по Области, предложить немедленно вступить в исполнение своих обязанностей Войскового Атамана".

Итак, глупая провокация Керенского не удалась. В глазах казачества популярность генерала Каледина возросла еще больше.

С чувством глубокого возмущения читали мы сообщения газет о том, что ввиду создавшихся недоразумении с Донским казачеством военный министр А. Верховский по поручению Временного Правительства пригласил к себе заместителя председателя совета союза казачьих войск есаула А. Н. Грекова. Верховский как-то старался объяснить те странные телодвижения, при которых он в качестве командующего Московским округом, огульно обвинил казаков в мятеже и приказал войскам быть готовыми для воспрепятствования замыслам генерала Каледина.

Просто не верилось, что все это исходит от А. Верховского! Этот парень, не способный быть даже капралом полевой кухни, мне лично знаком, он работал бок о бок со мной в течение более года, среди нас в штабе 9-й армии, ничем себя не проявляя. Это был тот еще балбес! Одноразовая пешка! Из тех людей, что упорно штудируют весь курс лекций "Как управлять Вселенной, но оставаться при этом вне поля зрения санитаров". Звезд с неба Верховцев не хватал, зато рьяно лизал задницу новой власти и на революционной волне стремительно взмыл вверх, поднявшись аж до военного министра! Если бы не моя глупая принципиальность, то и я бы мог стать министром, сейчас туда берут всех идиотов, лишь бы они прилюдно не ссались под себя.

Острые приступы идиотизма часто проявлялись у господина Верховцева в крайне обостренной форме, что в конечном результате закономерно увенчалось его службой у большевиков. Я знал, что еще в молодые годы его жизни с ним произошел неприятный случай, показавший его неуравновешенность и ложное понимание воинского долга, многие из нас не без грешков, но так, вдруг сразу стать на преступный путь измены перед своей родиной? Это было выше моего понимания!

В дальнейшем разговоре с А. Н. Грековым, Верховский, ссылаясь на заявление казачьих частей, находящихся в Москве, что до получения указаний с Дона, они не могут стать на сторону самозванного Временного Правительства, обещал приложить все средства, чтобы создать между Правительством и казачеством отношения, основанные на взаимном доверии, и при этом выразил нелепое желание, чтобы генерал Каледин выехал в Могилев для дачи показаний демократической следственной комиссии, специально по этому поводу созданной из числа уголовников и тупоумных, причем особо подчеркнул, что генерал Каледин арестован не будет.

А. Н. Греков в ответ предложил ему предписать этой самозванной следственной комиссии в свою очередь поехать на допрос к генералу Каледину, не надеясь, что Дон отпустит Каледина в Могилев. На этом стороны и разошлись, напоследок послав друг друга в пешее эротическое путешествие. Цирк, да и только!

Читая подобные опусы в газетах, мы, конечно, негодовали, волновались, горячо обсуждали события, комментировали их, делали свои выводы и предположения, но дальше разговоров и споров дело не шло и однообразие тыловой жизни ничем не нарушалось.

Другого казачьего генерала, Петра Николаевича Краснова, героя Эфиопии, принявшего под командование в августе 1917 г. 3-й конный корпус (бывший генерала Крымова) находящегося в Царском Селе и сохраняющего верность Временному правительству, Керенский просто предал. Большевики до ужаса боялись Краснова и потому воздержались от своего выступления в августе и перенесли его на октябрь, беспрерывно интригуя и требуя через Совет солдатских и рабочих депутатов увода конного корпуса подальше от Петрограда.

В противовес этому Краснов подал Керенскому рапорт-доклад проекта создания сильной конной группы из надежных кавалерийских и казачьих частей с сильной артиллерией и бронеавтомобилями. Часть группы должна была находиться в самой столице, а другая-вблизи ее в постоянной боевой готовности. Проект принял командующий войсками Петроградского военного округа и передал его Керенскому, который сразу сообщил его большевикам, так как уже на второй день (после подачи рапорта) в газетах появился подробный его проект с основательной критикой и требованием немедленно убрать конный корпус Краснова подальше от Петрограда.

Керенский исполнил требование большевиков — конный корпус отвели в район городов Псков-Остров в распоряжение Главкому Северного фронта генерала Черемисова, явного сторонника большевиков. И он немедленно малыми частями стал разбрасывать его еще дальше от Петрограда.

К октябрьскому выступлению большевиков Керенский почти не имел войск, верных Временному Правительству. А гнусный предатель, генерал Черемисов открыто перешел к большевикам.

В ноябре месяце приток сведений к нам еще более сократился. Мы вынуждены были довольствоваться только тем, что случайно долетало до нас и, чаще всего, в изрядно искаженном виде. Под секретом передавалось, что Дон новоявленную власть большевиков не признал Всероссийской властью, и что впредь, до образования общегосударственной всенародно признанной власти, Донская область провозглашена независимой, в ней поддерживается образцовый порядок и что, наконец, казачья армия победоносно двигается на Москву, восторженно встречаемая радостным населением. Вместе с тем, росли слухи, будто бы Москва уже охвачена паникой; красные комиссары бежали, а власть перешла к национально настроенным элементам.

Из уст в уста передавалось, что среди большевиков царит растерянность, они объявили Каледина изменником и тщетно пытаются организовать вооруженное сопротивление движению, но Петроградский гарнизон отказался повиноваться, предпочитая разъехаться по домам.

Можно себе представить какие розовые надежды рождались у нас и с каким нетерпением ожидали мы развязки событий. К сожалению, в то время мы жили больше сердцем, чем холодным рассудком, не оценивая правильно ни реальную обстановку, ни соотношение сил, а просто сидели и ждали, веря, что ужасная гроза минует и снова на радость всем, засияет ласковое солнце.