Огромный, почти буффонадный карандаш, принесенный мне в подарок, в один прекрасный день вздумал изобразить стрелками на карте мира наши сведения о реликтовых гоминоидах. Извивающимися стрелками, чтобы сделать образной идею единства вида - динамику его расселения. Я выбрал за станцию отправления Восточное Средиземноморье: туда указывают древнейшие исторические упоминания - шумеро-вавилонские и вавилоно-египетско-еврейские. А некоторые антропологи там предполагают область возникновения неоантропа ("человека разумного"). Но выбор центра условен (античные авторы Ктесий, Плиний писали об очаге подобных существ в Северной Индии), получившаяся же сеть все равно абсолютна. Она словно резюмировала судьбу вида "человек троглодитовый" за десяток тысяч лет.

Человечество расселялось по великим рекам, а его предок отступал по водоразделам.

Когда-то в геологическом прошлом питекантропы (обезьянолюди) обитали как раз по излучинам и устьям рек, по берегам озер. Их собственным предкам, австралопитекам (более примитивным существм, кости которых найдены в Африке) это было ни к чему - их плотоядность, видимо, ограничивалась добыванием мозга из костей и черепов животных, кем-то уже обглоданных. Питекантропам речные воды несли мясную пищу. Огромные крпытные, раз их не пожирали хищники, находили смерть преимущественно в воде - на водопое, при переправах. Старые, слабые, больные, молодняк увязали в тине. Даже в XIX веке Дарвин однажды описал эту картину в Аргентине. В пампасах хищники малочисленны, при засухах стада диких травоядных, а также и домашний скот, брели к болотам и рекам. "Один очевидец передавал мне, - писал Дарвин, - что скот тысячными стадами бросался в реку Парану, но истощенный от голода, был не в силах выкарабкаться на илистые берега и тонул. Рукав реки, протекающей у Сан-Педро, был до того переполнен гниющими трупами, что, как говорил мне капитан одного судна, по реке нельзя было плыть из-за вони. Без сомнения, в реке погибали таким образом сотни тысяч животных; их разложившиеся трупы видели плывущими вниз по течению, и многие, по всей вероятности, погрузились на дно залива Ла-Платы". Это наблюдение, говорил Дарвин, может пролить свет на ставящий геологов в тупик вопрос - почему иногда находят погребенными вместе огромные количества костей разнообразных животных. Ныне геология породила особую дисциплину об этом - тафономию. Питекантропы на отмелях и перекатах четвертичных рек могли периодически вылавливать много хорошо сохранившегося в холодной воде мяса и осваивать его, если тут же или близко имелись камни, которыми, заточив их ударами, можно было вспороть, расчленить, раскромсать тушу. Антрополог Л.Лики в Африке изготовил галечные орудия древнейшего типа и быстро разделал труп антилопы на глазах у населения деревни.

Неандертальцам и даже людям позднего древнекаменного века реки еще подчас несли такие дары, но главная часть неандертальцев уже не могла кормиться на водоемах, напротив, сдвигалась вверх по склонам.

Поздние неандертальцы, то есть оставшиеся уже в историческое время, судя по всему, обитали преимущественно в областях кочевания стад крупных травоядных. Так, в горной Азии они были повсюду, где ходили дикие яки, в Европе - на огромном, вплоть до Кавказа, ареале зубров. С упадком поголовья, с распадением ареалов таких видов реликтовые неандертальцы все более переходили на ту жалкую замещающую ("викарную") пищу, какая характеризует их нынче. Их расселение все более и более зависело от главного фактора - распространения человеческой культуры по лицу Земли. Неандертальцы отходили в новые места непосредственно перед человеком, гранича с ним, если не двигались просто вместе с ним.

С того времени, как начинают говорить письменные источники, мы обнаруживаем бессловесных волосатых соседей людей в землях Юго-Восточного Средиземноморья и Северо-Восточной Африки. От одного из их древних наименований - эгипаны - получила название обширная территория Египет. Пространство, лежавшее южнее, включая Абиссинское нагорье, по той же причине долго называлось Троглодитикой (еще более древнее ее название - Михоэ). Плиний Старший ставил в один ряд сатиров, эгипанов и троглодитов, не имеющих человеческой речи, обитающих в Эфиопии. У них, "кроме внешности, нет ничего человеческого". По Геродоту, на троглодитов эфиопских, несмотря на их невероятную быстроту в беге, жители охоти- лись на колесницах, запряженных четверкой лошадей. Но поз- же название троглодитов перешло, как и название египтян, на людей, заселивших данную страну. Карфагенский путешественник Ганнон соответственно заменил слово троглодиты словом паны: за Абиссинскими горами - холмы и поля панов и сатиров. В другом случае, относящемся, как предполагают, к Западной Африке, Ганнон, лично охотившийся на эти существа и захвативший трех самок, сохранил местное название - "гориллы"; лишь в 1847 году оно было английскими зоологами извлечено из древности для обозначения вида человекообразных обезьян. Словом, из Северо-Восточной Афри- ки реликтовые неандертальцы могли распространиться и в Западную и Южную. Ископаемый так называемый Родезийский человек из Брокен-Хилла может быть отнесен к их числу.

В Европу из Восточного Средиземноморья реликтовые неандертальцы могли расселиться двумя путями. Во-первых, Босфорского пролива еще не было шесть-семь тысяч лет назад - через Малую Азию они могли посуху распространиться на Балканский полуостров и по всей Южной Европе. Близ Салоник в пещере найден череп, удивительно сходный с Родезийским. По Плутарху, в 84 г.н.э. возвращавшемуся в Италию Сулле был доставлен живой сатир, пойманный близ нынешнего Дурреса (Албания). Он не мог произносить ничего вразумительного, а испускал животный крик. "Напуганный Сулла велел убрать его с глаз долой". Во-вторых, они могли распространиться через Кавказ и Восточную Европу в Карпаты, в цетральноевропейские леса и Альпы, как и на север Европы.

В XII-XIII веках они - уже редкость в Европе. Упомянутая скульптура на готическом храме XII века в Провансе, где изображен человек в простой крестьянской одежде с примостившимся рядом диким человеком, с кошелем и деньгами в руках, несомненно, освящает профессию повыдыря, зарабатывающего показом этой диковины. Изображение это в точности перекликается со словами Низами в "Искандер-Наме" XII века: когда русам удается в предгорьях Кавказа отловить живого дэва, его уводят на Русь и там, прикованного цепью, его водят из селения в селение; повсюду вожакам из окон подают деньги и еду, и так зарабатывают они хлеб свой. Вероятно, лишь по мере исчезновения этих редкостных зверей их стали заменять медведями, на которых, кстати, перешло и западнославянское их название "мишка"; оно этимологически ничего общего не имеет со словом медведь и вовсе не является уменьшительным.

В русской рукописи XVII века занесено: "В Польше недавно у короля Яна Третьего был мишка-человек, в лесу пойман, ...не глаголящий ничего, но только ревуще, косматый весь, на древо восходящ, ...а понеже знаки являлися в нем разума и души человеческой, крещен бысть".

Здесь уже "мишка" употребляется в смысле медведь. А именно, этот экземпляр дикого человека был выловлен во время охоты на медведей, и особенно защищала его огромная медведица, из чего возникло предположение: не мать ли она ему. Позже утвердилось мнение, что это - случай из серии похищенных и выращенных дикими животными детей. Только теперь мы снова обращаемся к историческим источникам XVII века и видим, что тот "мишка-человек" принадлежит к другой серии фактов. В нашем распоряжении показания современни- ков-очевидцев: польских, французских, английских, голландских, немецких (плюс приведенное сообщение русского автора). В 1661 году в литовско-гродненских лесах военный отряд выгнал на охотников нескольких медведей, а среди них - дикого человека, который был выловлен, привезен в Варшаву и подарен королю Яну II Казимиру, жена которого впоследствии тщетно занималась опытами очеловечивания этого существа. То был "хлопец" 13-15 лет, с густо обволошенным телом, полностью лишенный речи и каких-либо средств человеческого общения. Его удалось лишь приручить и в конце концов приучить к несложным кухонным работам. очевидцы записали многие сценки и наблюдения над "мишкой-человеком", а некий Ян Редвич в 1674 году опубликовал специальное сочинение об этом чудище. О нем писали снова и снова многие авторы в XVIII, XIX и XX веках. Одако только теперь мы вправе оторвать его от темы о детях, выращенных животными: тело и конечности с сильным волосяным покровом, полная неспособность обучиться человеческой речи - эти симптомы отвергают прежний диагноз и свидетельствуют о реликтовом палеоантропе.