– Что смешного? – удивился хозяин кабинета.

– Извините, анекдот пришел на память.

– Расскажите! – предложил профессор.

– Психиатр показывает пациенту листок с треугольником и просит сообщить, что он видит на рисунке. «Палатка, а в ней мужчина и женщина занимаются любовью». «Хм! – произносит доктор. – Ну, а здесь?» Он показывает рисунок с квадратом. «Это кровать, на которой двое занимаются любовью». «А вот это?» – психиатр демонстрирует круг. «Это иллюминатор корабля, а в каюте двое занимаются любовью». Врач рисует на листке зигзаг: «Ну, а это что?» «Доктор! Да вы просто сексуальный маньяк!» – отвечает пациент.

Собеседник хрюкнул и захохотал.

– Я в такой интерпретации этот анекдот еще не слышал, – сообщил, перестав смеяться. – Говорят обычно так. «Что-то у вас все мысли о разврате, батенька», – замечает психиатр. «Сами виноваты: для чего похабные картинки мне показываете?» – отвечает пациент. Вы откуда про маньяков знаете?

– Так читаю много, – выкрутился Лосев. – Я люблю читать.

– Ясно, – покивал головой профессор. – Что ж, могу обрадовать: никакой вы не дебил, Борис Михайлович. На своем веку я их повидал. Ни единственного признака, говорящего об умственной отсталости. Почему поставили такой диагноз? – ткнул он пальцем в справку. – Странно.

– Может я поправился?

– Невозможно, – покачал профессор головой. – Органическое поражение мозга исцелению не подлежит. Но могла быть временная задержка в умственном развитии. И она, бывает, что проходит, хотя это редко. Вы хотите снять диагноз?

– Да, – ответил Николай. – Я хочу работать, получить образование, стать полезным членом общества.

– Что ж, похвально, – оценил хозяин кабинета. – Мы поступим так. В 14 часов соберется наша ВТЭК[36]. Напишу вам справку об осмотре и подам на рассмотрение. Попрошу принять вас первым. Приходите. Заседание на третьем этаже.

– А диагноз точно снимут? – не поверил Николай.

– Обижаете, Борис Михайлович! – укорил его профессор. – Мое слово что-то значит в этом заведении. И еще открою вам секрет. Почти все из пациентов, приходящих к нам на ВТЭК, просят дать им инвалидность, а не снять нее.

– Для чего? – удивился Лосев.

– Пенсия и другие льготы, – улыбнулся собеседник.

– Если инвалидность снимут, можно сделать так, чтобы в документах не осталось и следов диагноза? – поинтересовался Лосев.

– Для чего вам это?

– Бывшего дебила в армию могут не призвать. Не служивших девушки не любят, замуж за меня не выйдут[37]. И с учебой могут быть проблемы.

– Что ж, резонно, – согласился профессор. – Я подумаю, что можно сделать.

Николай поблагодарил и вышел. Стрелки на часах в холле показывали 11. Времени вагон, можно погулять по городу, чем Лосев и решил заняться. Опоздать он не боялся. Наручных часов у Бори не имелось, но хватало городских, предназначенных для всех. Он успел заметить это по пути к Октябрьской. В крайнем случае спросит у прохожего – это удивления не вызовет. Не один он ходит без часов[38].

Он дошел до железнодорожного вокзала, побродил по Привокзальной площади и, спросив дорогу, вышел на другую. Полюбовался бывшей церковью из красивого красного кирпича, заглянул на Главпочтамт. Писем посылать не стал, потому как некому, а приобрел газету. Полистал ее на лавочке в сквере возле «Фабрики заготовочной»[39], где имелся ресторан и столовая. Пообедал в ней, заплатив полтинник за три блюда: суп картофельный с мясом, котлета с кашей и компот. Сытый и довольный отправился обратно.

Возле нужной ему двери с табличкой «ВТЭК» сидели ждущие приема – в основном матери с детьми. Посмотрев на лица деток, Лосев понял: инвалидность им дадут – сам такой недавно был. Та неправильность в его лице, что он видел в зеркале после переноса, через день сошла на нет. Кто б иначе принял его грузчиком? Николай тихонько встал в сторонке возле двери в кабинет. Его снова бил мандраж. Да, профессор обещал, но комиссия что скажет?

Распахнулась дверь, из нее выглянула пожилая женщина в белом халате.

– Есть Коровка? Заходите.

Николай последовал за ней. Посреди большого кабинета, где он оказался, находился стол, и за ним сидели трое докторов в белых халатах. Среди них Николай узнал профессора. Тот был с краю. В центре восседал мужчина средних лет и с суровым выражением лица. «Он, похоже, главный, типа, председатель» – понял Лосев.

– Проходите и садитесь, – председатель указал на стоявший перед ними стул. Николай поблагодарил и занял место.

– Так, товарищи, – произнес «суровый», положив перед собой бумаги. – Борис Михайлович Коровка, год рождения 1949-й. Обратился с просьбой снять диагноз вместе с инвалидностью. Был обследован профессором Петровым. Заключение: полностью здоров. Подтверждаете, Семен Прокофьевич?

– Да, – кивнул профессор. – У меня сомнений нет.

– А вот я имею, – хмыкнул председатель. – Не припомню, чтобы мы снимали дебилизм. Органическое поражение мозга не проходит просто так.

– У Коровки его не было, – возразил Семен Прокофьевич. – Так я полагаю. Временная задержка в умственном развитии. У детей случается. Пациента нужно было наблюдать, а ему поставили диагноз, а на том и успокоились.

– Инвалидом его ВТЭК диспансера признала, – не угомонился вредный главный. – Пусть не мы подписывали этот документ, – он поднял бумажку, – но ответственность несем. Вдруг ошибка? Сами знаете, как внушаемы дебилы. Подобьют его на преступление, а за это спросят с нас.

«Счас завалит, бюрократ трусливый, – подумал Николай. – И тогда – хана. Вот же сволочь!»

– Ну, его не подобьешь! – возразил профессор. – Хитрован Коровка, да еще какой. Анекдот мне рассказал, да к тому же в тему. Для дебила это невозможно. Нужно снять. Сделаем хорошее дело, Валентин Владленович. Парень пусть работает и приносит пользу обществу. Показатель инвалидности опять же снизим.

– Анекдот? – задумался главнюк. – Я хотел бы слышать.

– И какой вам рассказать? – поинтересовался Лосев.

– А вы их много знаете?

– Сотни.

Николай не врал. По слиянию сознаний память его стала как компьютер. Он прекрасно помнил все из прошлой жизни, в том числе и анекдоты.

– Про врачей не надо! – поспешил профессор.

– Пусть расскажет про себя, – ехидно улыбнулся председатель.

Если он хотел смутить «дебила», то старался понапрасну: Николай почувствовал приступ злости. Он ему расскажет!

– Про коровок, значит? – уточнил заказ Лосев. – Что ж, такие знаю. Вот вам первый. Зоотехник сделал искусственное осеменение корове. Та поворачивает голову и смотрит на него неодобрительно. «Чего тебе еще?» – спрашивает зоотехник. «А поцеловать?»

Первым прыснул третий член комиссии – пожилой мужчина, сидевший по другую сторону от председателя. Следом хохотнул профессор. Председатель не смеялся, но улыбки не сдержал.

– А еще?

– Корова лезет на березу. Мимо пробегает лиса. «Ты зачем сюда забралась?» – спрашивает у коровы. «Яблоков поесть». «Дура, это же береза!» «А у меня с собой…»

Пациенты, ожидавшие своей очереди на прием, с удивлением прислушивались к громкому хохоту, доносившемуся из-за двери кабинета ВТЭК. Наконец, он стал стихать. Распахнулась дверь и наружу вышел вызванный первым парень. Он счастливо улыбался, прижимая к груди лист бумаги. Встав в сторонке, прочитал ее внимательно и вскинул руку с кулаком:

– Йес!..

Поймав на себе удивленные взгляды, он смутился и сунул дорогой ему листок в сумочку из синей ткани. После чего удалился торопливым шагом…

Тем же вечером в кабине главного врача диспансера собрались все трое психиатров. Профессор отогнул полу белого халата и вытащил из кармана брюк бутылку коньяка. Водрузил ее на стол. Следом появилась палка колбасы.

– Хорошо живете! – заметил главный врач, он же председатель ВТЭК. – «Арарат», пять звездочек. И колбаска недешевая.