– Хм! – произнес Буйневич. – Что скажешь, Иван Иванович? – спросил начальника заставы.

– Хороший план, – ответил тот, чуть подумав. – Но отдавать БТР под командование сержанту? Сам поеду.

– Нельзя оставить пограничников без командира, – покачал головой Буйневич. – Нет смысла сажать всех в БТР. Вдруг китайцы направятся к нашему берегу? Кто их остановит? С Коровкой буду я.

– Вам запретили принимать участие в мероприятиях на линии границы! – возразил Стрельников. – Из отряда мне звонили.

– Мы им не скажем, – улыбнулся оперуполномоченный. – Подробности продумал? – спросил сержанта.

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Десантное отделение БТР загрузим полностью. Там поперечные скамьи. Если вступим в бой, пограничники по бортам стреляют из бойниц, сидящие между ними будут набивать магазины. Если китайцев на Даманском много, это нам понадобится. Вы, товарищ старший лейтенант, займете место командира машины. Я сяду в башню к пулеметам.

– Там есть наводчик, – возразил начальник заставы.

– Он неопытный, – возразил Коровка. – Говорил я с ним, стреляет плохо. БТР придан в усиление нам недавно, научить их толком не успели. Я стреляю хорошо.

– Из пулемета тоже? – спросил Буйневич.

– Из всего, – ответил за сержанта Стрельников. – Коровка – лучший на заставе по стрелковой подготовке, и не только. Правда, там стоит КПВТ, спаренный с ПК.[88] Но разобраться не проблема. Я думаю, сержант уже успел.

– Так точно! – доложил Коровка.

– Можешь быть свободен, – приказал Стрельников. Сержант козырнул, повернулся и вышел.

– М-да, история, – произнес Буйневич. – Если прав Коровка, ввяжемся в вооруженный конфликт.

– Скоро все узнаем, – Стрельников бросил взгляд на наручные часы. – Ровно десять. Минут через двадцать-тридцать позвонит дежурный – сообщит, что китайцы на Даманском.

– Ты уверен? – поднял бровь оперуполномоченный.

– Да они как по расписанию ходят! – хмыкнул старший лейтенант. – Появляются в промежуток между десятью и одиннадцатью часами.

– Мне тогда пора, – встал Буйневич. – Схожу, проверю БТР, побеседую с экипажем. Мне с ним в бой идти.

Он вышел. Стрельников проводил его хмурым взглядом. «Будет проверять, правду ли сказал Коровка, – подумал. – Особист…» К визитеру из отряда он испытывал смешанное чувство. В отряде Буйневич появился несколько месяцев назад, но успел завоевать репутацию боевого офицера. Ездил по заставам, выходил на линию границы, принимал участие в вытеснениях китайцев, хотя ему это запрещали. Захватить в плен особиста – подарок для китайцев. На заставах Буйневича за такое уважали. Но, с другой стороны, он – недреманное око КГБ. Если что не так, доложит по инстанции, и тогда неизвестно, как все повернется. И привычки у него от комитета – сходу в душу лезет. Стрельникову предложил перейти на «ты». Дескать, в звании мы равные, а годами так почти ровесники. Вроде, правда, но прямой и искренний Иван не мог так сразу, потому обращался к особисту, избегая «ты» и «вы».

А еще Коровка… Будь Стрельников один, он бы выслушал сержанта и, скорей всего, понял бы его тревогу. Ситуация на границе прямым ходом шла к вооруженному конфликту. И Коровка зря языком молоть не будет – умный и серьезный парень. На заставе года не пробыл, а авторитет у пограничников завоевал. К нему даже те «деды», которым выпало служить три года вместо двух у пополнения, с уважением относятся. Знающий, умелый, молодой сержант нисколько не кичился тем, что он отличник боевой и политической подготовки. К подчиненным вежлив и внимателен, помогает им во всем. Замечательный выйдет офицер. Стрельников собирался через год предложить Коровке поступать в военное училище – пограничное, конечно. Но сначала принять его кандидатом в члены партии, а потом – и в КПСС. При поступлении в училище это очень пригодится. В марте исполняется год, как сержант прибыл на заставу и тогда можно дать ему рекомендацию.[89] В январе Стрельников представил своего комсорга к внеочередному званию, и в отряде это утвердили. Остальные командиры отделений на заставе младшие сержанты, а широкую лычку вместо двух-трех узких получат только к дембелю. В пограничных войсках званиями не разбрасываются. Стрельников стал старшим лейтенантом лишь год назад. Был бы в армии – ходил бы капитаном…

Размышления офицера прервал телефонный звонок. Стрельников снял трубку:

– Слушаю.

– Товарищ старший лейтенант, – доложил дежурный по заставе. – С наблюдательного поста у Даманского сообщили, от китайского берега к острову направились три десятка китайцев. Без багров с шестами, но все вооружены.

«Началось!» – подумал Стрельников и скомандовал:

– Заставу – в ружье! И скажи телефонисту, чтобы соединил меня с отрядом…

«Получилось, – думал Борис, сидя на крыше бронетранспортера. Тот катил по заснеженной дороге, качаясь на ухабах. – Поверили». Это было слабым местом его плана. Он рассчитывал, что Стрельников прислушается к лучшему сержанту на заставе и ее комсоргу, но уверен не был. Поначалу опасения оправдались – начальник заставы попытался его выгнать, но вмешался оперуполномоченный особого отдела. Эту публику Борис знал по прошлой жизни: просто так шокирующую информацию без внимания не оставят. Что и вышло. И теперь, если вдруг ничего не помешает, история пойдет другим путем.

План, который предложил Борис, оригинальностью не отличался. Именно так поступил начальник заставы «Кулебякины сопки» старший лейтенант Виталий Бубенин. К слову, будущий создатель и первый командир группы «Альфа» КГБ СССР. На Даманском он впервые отличился, заслужив звание Героя Советского Союза. Столкнувшись с противодействием китайцев, которые прижали огнем к земле его прибывшую на помощь маневренную группу, Бубенин сел в БТР и отправился по льду на остров. Только обогнул Даманский с южной стороны на виду у китайского поста «Гунсы». По пути помножил на ноль роту НОАК, в это время на свою беду выскочившую на лед с стороны своего берега и бежавшую на остров. Два пулемета практически в упор, да еще один из пограничников стрелял из автомата… Мясо. Положив китайцев, Бубенин выскочил на остров и начал геноцид маоистов. Правда, сделал он это на бэтээре Стрельникова, свой к тому времени потерял от огня артиллерии. Та била с берега. А вот на острове у китайцев почти не было гранатометов, в основном – стрелковое оружие. Ну, еще ручные гранаты. Что с ними можно сделать против БТРа? Пограничники лупили изо всех стволов: Бубенин – из спарки бэтээра, а солдаты – из бойниц. Именно Бубенин предложил такую схему: солдаты у бортов ведут огонь из амбразур по очереди, пока другие снаряжают магазины. Итогом боя стало 248 трупов маоистов. Правда, вклад в победу внесли и пограничники, стрелявшие с советского берега, а потом забравшиеся на остров. Многих китайцев просто задавили бэтээром. Но на обратном пути его подбили из орудий, которые китайцы подтащили к берегу. Бубенин остановился, чтобы подобрать двух раненых солдат. В результате потерял машину, несколько человек убитыми и был ранен сам. Этой ошибки Борис повторять не собирался, потому и предложил зайти на остров со стороны, где нет наблюдательного поста китайцев. В той реальности 2 марта в бою на Даманском погибнет 31 пограничник, многие десятки будут ранены. В Москве посчитают это превосходным результатом – потери один к восьми в нашу пользу. Только, блин, за что? В 90-е Даманский, как и ряд других речных островов, отдадут Китаю. Потому что на хрен не нужны, и по всем международным законам должны принадлежать сопредельной стороне. Границе надлежит проходить по фарватеру Уссури, а не по узкой протоке у китайского берега. Но еще при царе установили по-другому, а в Советском Союзе почему-то этого держались. Ну, так с Мао у властей СССР заруба…

Борис помнил фотографию из книги про события на острове Даманском. Похороны павших пограничников. Ребята лежат в простых деревянных гробах, даже не оббитых изнутри материей, прикрытые до груди простынками. Отчетливо видны лица ближних к камере покойных. Здесь он знал их живыми и здоровыми. Иметь возможность уберечь парней, и этим не воспользоваться? Пусть даже ценой собственной жизни? В конце концов он уже однажды умирал…