– Именно так я и сказала Ричарду, – подхватываю я. – Слово в слово!

– Моего мужа тоже зовут Ричард! – смеется блондинка. – Забавное совпадение, правда? А как его фамилия? Может, они и однофамильцы тоже?

Она смеется, а я смотрю на нее во все глаза, потрясенная тем, что? я только что сказала. Почему я вдруг упомянула Ричарда? Почему я сказала «Ричард», а не «Бен»?.. Что со мной такое творится?

– Вообще-то… – Я с силой тру лоб, пытаясь взять себя в руки. – Вообще-то, моего мужа зовут не Ричард.

– Да? – Блондинка глядит на меня с внезапным подозрением. Похоже, она принимает меня за сумасшедшую. – Но мне послышалось… – Она пристальнее всматривается в мое лицо. – С вами все в порядке? Может, вы перегрелись – все-таки солнце очень печет.

Нет, я не перегрелась, думаю я, но со мной определенно что-то не так. Непрошеные слезы катятся по моим щекам, я утираю их как могу и пытаюсь улыбнуться.

– Извините, – говорю я, – просто я недавно рассталась с бойфрендом и… и до сих пор не могу прийти в себя.

– С бойфрендом? – переспрашивает блондинка. – Но ведь вы только что сказали, что приехали сюда с мужем!

– Так и есть. – Я всхлипываю. – Я здесь с мужем, и у нас – медовый месяц.

И я начинаю плакать по-настоящему – горько, самозабвенно, как умеют плакать только дети.

– А которого из них зовут Ричард? – осторожно интересуется моя новая знакомая.

– Бойфренда! – выкрикиваю я с горечью. – Ричард… он мне не муж, понимаешь?! Он так и не сделал мне предложение. Он так и не сделал мне-е-е-е!..

– Наверное, вам лучше побыть одной. Я вас, пожалуй, оставлю… – окончательно пугается блондинка и, спрыгнув на землю, исчезает среди кустов, а я сижу на камне и реву, как школьница. Мне ужасно хочется домой. И еще мне ужасно хочется увидеть Ричарда. Когда мы расстались, он забрал с собой кусочек моего сердца. Поначалу я этого не чувствовала – слишком сильна была моя обида, но теперь… Все-таки Ричард очень сильно меня ранил, и дело вовсе не в уязвленном самолюбии. Я буквально содрогаюсь от острой душевной боли, и эта рана еще не скоро затянется. Может быть – никогда, но сейчас я не в состоянии об этом думать. Мне просто плохо без Ричарда. Я тоскую по нему, я скучаю, и… и мне его ужасно не хватает.

Да, мне не хватает его чувства юмора и здравого смысла. А еще мне снова хочется ощутить его рядом с собой в постели. Как было бы здорово оказаться с ним на какой-нибудь вечеринке, чтобы, случайно перехватив его взгляд, догадаться: мы с ним думаем об одном и том же. Мне не хватает даже его запаха, потому что от Ричарда пахнет, как должно пахнуть от настоящего мужчины. Мне не хватает его голоса, его поцелуев, даже его брошенных где попало маек и носков, но… но я замужем за другим.

Одной только этой мысли оказывается достаточно, чтобы я начала всхлипывать с новой силой. И зачем я только вышла за Бена? О чем я думала?! Нет, я знаю, что он очень сексуальный, красивый и обаятельный – этого у него не отнимешь, но почему-то меня это больше не волнует. То есть хорошо, конечно, когда твой муж – сексуальный и привлекательный, но это не главное. Совершенно не главное – теперь я это понимаю.

Не знаю я только одного: как мне теперь быть?

Я еще долго сижу на камне, закрыв лицо руками. Понемногу мое дыхание становится ровнее, но я далеко не спокойна. Я кручу на пальце обручальное кольцо и думаю о том, какого дурака я сваляла. В жизни мне приходилось ошибаться, но такой глупости – да еще с такими последствиями – я не совершала еще никогда.

И исправить уже ничего нельзя, подсказывает мне разум. Выхода нет, и виновата в этом только я сама.

Горячее греческое солнце продолжает ярко светить с безоблачного неба, и я машинально думаю о том, что мне следовало бы спрятаться в тень, пока в довершение всего со мной не случился солнечный удар. Но я просто не могу заставить себя пошевелиться. Про себя я твердо решила, что не слезу с этого камня, пока окончательно не разберусь со своими мыслями и чувствами.

Я знаю, что обязана найти выход.

Проходит почти час, когда я наконец спрыгиваю с нагревшегося валуна, наскоро отряхиваюсь и быстрым шагом направляюсь обратно в пансион. Про себя я отмечаю, что Бен не пошел меня искать, хотя я отсутствовала довольно долго, но меня это почти не волнует. Нужно что-то решить, на что-то решиться – вот о чем я сейчас думаю.

Я замечаю их раньше, чем они меня. Бен и Сара по-прежнему сидят на веранде, но если раньше их разделял стол, то теперь они оказались рядом. Бен положил руку на плечо Сары и слегка поигрывает проймой ее тоненькой полосатой майки. Смысл происходящего столь очевиден, что мне хочется завопить во весь голос, но вместо этого я бесшумно, как кошка, крадусь вперед, стараясь, чтобы меня не увидели.

Поцелуйтесь, мысленно прошу я их. Поцелуйтесь! Сделайте так, чтобы я удостоверилась в том, что и так знаю!

Вот я уже у са?мого ограждения веранды. Здесь я останавливаюсь и замираю, почти не дыша. Я смотрю на Бена и Сару и думаю о том, что примерно так же выглядели мы с Беном несколько дней назад, когда встретились в ресторане. Тогда мы вспоминали нашу юношескую любовь, и сейчас то же самое происходит на моих глазах. Можно подумать, я подглядываю за собой. Ощущение, надо признаться, довольно странное, зато я хорошо понимаю, что происходит и что чувствуют эти двое. Они просто не могут удержаться. Магия гормонов столь сильна, что я почти вижу обволакивающее Бена и Сару жаркое облако желания. Сара смеется каким-то словам Бена, который принимается играть с ее волосами. Оба выглядят настолько парочкой, что…

«Хьюстон», на грунте…»[56]

Их губы плотно смыкаются. Руки Бена ныряют под майку Сары и поднимаются все выше. Прежде, чем дело успевает зайти слишком далеко, я появляюсь из своего укрытия и решительно поднимаюсь на веранду, чувствуя себя как опоздавшая с выходом героиня «мыльной оперы».

– Что ты делаешь, Бен? Как ты можешь?!! – выкрикивая эти слова, я чувствую стоящую за ними неподдельную муку и страдание. В самом деле, как он мог привести меня сюда – на то место, где он был увлечен другой женщиной? Как он мог не сказать мне ни слова об этом увлечении? Я уверена – Бен знал, что Сара будет здесь, точнее, надеялся здесь ее застать. И точно так же он знал – не мог не знать! – что сто?ит им увидеть друг друга, как их юношеская страсть вспыхнет вновь. Неужели он все рассчитал? Неужели сделал все это намеренно?

По крайней мере, мне удалось их здорово напугать. Оба отскакивают друг от друга как ошпаренные, причем Бен больно стукается голенью о скамью и вполголоса бранится.

– Бен, нам нужно поговорить, – говорю я холодно.

– Д-да… – Он глядит на меня так, словно я испортила лучшие минуты в его жизни. – Нужно! – шипит он, и Сара предусмотрительно исчезает в доме.

Я сажусь за стол напротив Бена.

– Итак, – говорю я, глядя через перила на сверкающую голубую гладь моря, – ничего у нас с тобой не получается. – Я стараюсь говорить спокойно, хотя каждая клеточка моего тела ноет и болит. – К тому же ты, кажется, нашел себе другую…

– Да будет тебе!.. – раздраженно отзывается он. – Один поцелуй, вполне невинный, между прочим…

– У нас, вообще-то, медовый месяц, – напоминаю я.

– Вот именно! – яростно бросает он. – Чертов медовый месяц, который никак не может начаться! У нас был один шанс сегодня утром, но ты меня оттолкнула. Что прикажешь мне после этого делать? Я же все-таки мужчина, а не бревно бесчувственное!

– Я тебя не отталкивала, – машинально парирую я и тут же понимаю, что Бен прав: утром я действительно его оттолкнула. – О’кей, извини, – поправляюсь я. – Но ведь я объяснила, почему я это сделала, и ты согласился подождать до нашего места.

В этот момент меня посещает новое озарение. Я ничем не лучше Бена. Утром я солгала, потому что не хотела быть с ним. Я хотела быть с Ричардом, потому что он и есть тот единственный мужчина, которого я люблю. До сих пор люблю. Где ты, Ричард?.. Увы, я никогда больше его не увижу, и от этого мне снова хочется заплакать.