Я с сомнением смотрю на свою неровную, красную, как у рака, кожу.

– Реакция довольно сильная, – говорю я. – Но завтра все должно быть в порядке.

– О’кей. Значит, пока поставим наш брак, так сказать, на паузу. Ты не против?

– Хорошо.

– А завтра снова нажмем «Воспроизведение».

– А потом – «Перемотка назад» и снова «Воспроизведение»! И еще раз, и еще… – Я похотливо облизываюсь.

Этот новый план оказывается как нельзя кстати. Во всяком случае, мы оба понемногу приходим в себя после кошмарного облома с арахисовым маслом. Некоторое время мы сидим на песке, глядя на волны, мерный, ленивый бег которых успокаивает нас еще больше. Ни один звук не нарушает окружающую тишину, лишь изредка над морем вскрикивает чайка, да порыв ветра доносит обрывки музыки с общего пляжа. Сегодня там играет оркестр. Быть может, немного погодя мы отправимся туда, чтобы выпить по коктейлю и послушать местных музыкантов…

Я больше не злюсь на Бена, да и он, похоже, тоже забыл о своих обидах. Вот он заводит свою руку мне за спину – словно обнимает, хотя на самом деле не касается меня даже пальцем. Это призрачное объятие кажется мне очень приятным; я отчетливо ощущаю тепло его руки, и от этого кожу начинает покалывать, но я нисколько не возражаю. Все мое недовольство и раздражение куда-то испаряются, я даже недоумеваю, с чего это я так разошлась.

– Завтра… – произносит Бен мечтательно. – Никакого арахисового масла, никаких арф и личных официантов. Только мы.

– Да, только ты и я.

В конце концов, быть может, Бен прав, и нам действительно с самого начала суждено было сделать это в пансионе.

– Я люблю тебя, – добавляю я импульсивно. – А после того, что случилось, я люблю тебя еще сильнее!

– Я чувствую то же самое. – Он улыбается мне своей очаровательной улыбкой, и мое сердце наполняется нежностью. В эти минуты я абсолютно счастлива, даже несмотря на саднящую кожу, сексуальное разочарование и ноющую лодыжку, которую я подвернула, когда карабкалась на груду камней. Главное, думаю я, мы снова на Иконосе и по-прежнему любим друг друга, хотя со дня нашей первой встречи прошло целых пятнадцать лет! Завтра мы завершим полный круг и начнем новый, ничем не омраченный этап наших отношений. Завтра мы вернемся в то место, которое навсегда изменило наши жизни. Мы вернемся в дом, где мы нашли любовь – и свою судьбу.

Бен протягивает руку, словно хочет взять мою ладонь в свою, и я с готовностью сжимаю пальцы, не касаясь его (мои пальцы тоже распухли и покрылись волдырями). Мне не нужно говорить ему, как важна эта завтрашняя поездка в пансион, как много она может для меня значить. Бен все знает и все понимает – понимает лучше, чем кто-либо. И, думая об этом, я еще раз убеждаюсь, что мы с самого начала были предназначены друг для друга.

Как же иначе?

Нет. Не-ет!.. Не может быть! Это просто бред. Бессмыслица. Чушь собачья!

«Бен и я оч. хор. понимаем друг друга. Он считает – это Судьба, и я с ним согласна. Еще мы строили планы на будущее, и оказывается, он мечтает о том же, что и я. Возможно, мы, в конце концов переедем жить во Францию на ферму…»

Я быстро нажимаю на клавиши, чтобы просмотреть следующие эсэмэски, но моя тревога только растет.

«…замечательное место, огороженное ширмами прямо на берегу. Правда, нам опять не удалось совершить задуманное, но это неважно…»

«…Мы не прикасались друг к другу – то есть физически не прикасались, но я все равно его ЧУВСТВОВАЛА. Это значит, что между нами существует глубокая душевная связь…»

«…Еще никогда я не чувствовала себя такой счастливой!..»

Так, интересно. Они так и не трахнулись, но Лотти «еще никогда не чувствовала себя такой счастливой»! Что же получается – я так старалась их развести, но вышло наоборот, они только еще больше сблизились? Молодец, Флисс. Отличная работа.

– Все в порядке? – озабоченно спрашивает Лоркан. Должно быть, он увидел, какое у меня лицо.

– Все отлично, – довольно злобно откликаюсь я, яростно листая переплетенное в дерматин коктейльное меню. С тех пор как мы приземлились в Софии, я пребываю не в самом лучшем настроении, а теперь еще и это… Все мои усилия не просто пошли прахом – они дали совершенно обратный результат, к тому же я зверски устала, а в мини-баре гостиничного номера не оказалось тоника. Пришлось подняться в бар на крыше, где я сразу оказалась посреди толпы болгарских проституток.

О’кей, быть может, не все эти женщины – проститутки, думаю я, еще раз обводя взглядом интерьер бара. Быть может, некоторые из этих женщин – гламурные болгарские супермодели или преуспевающие бизнесменши. Свет в баре, как и полагается, не слишком яркий, однако его хватает, чтобы рассмотреть в полутьме россыпи сверкающих бриллиантов, блеск подозрительно белых зубов и бликующие стразы на пряжках дамских сумочек от Луи Вуиттона. Похоже, этот отель – довольно модное местечко, даже несмотря на свои четыре звезды. К счастью, мое имя здесь неплохо знают – мне даже не пришлось просить, чтобы меня перевели из предоставленного авиакомпанией номера в один из люксов. В результате я оказалась в роскошном номере с двумя спальнями, гостиной с телеэкраном во всю стену и отделанной в стиле ар-деко ванной комнатой. Быть может, несколько позднее я даже похвастаюсь перед Лорканом тем, как я устроилась, но пока…

При мысли о Лоркане я чувствую, как внутри у меня что-то сжимается в предвкушении, хотя спроси у меня кто, каковы наши отношения, и я бы затруднилась ответить. Впрочем, сдается, что после пары коктейлей я это очень скоро выясню…

Бар на крыше тоже выглядит довольно роскошно или, лучше сказать, стильно. Особенный шик придают ему высокие – от пола до потолка – зеркальные окна и узкий, изогнутый змейкой плавательный бассейн, выложенный черной плиткой. Впрочем, проститутки, модели и бизнесменши высокомерно им пренебрегают, чего не скажешь о Ное, который сразу же начинает подскакивать на месте и требовать, чтобы ему разрешили искупаться.

– Твой купальный костюм остался в чемодане, – в пятый раз говорю я ему, но Ной не сдается.

– Пусть поплавает в трусиках, – встает на его сторону Лоркан. – Что тут такого?

– Да! – вопит Ной, которому эта идея приходится по вкусу. – В трусиках, в трусиках!

Он продолжает возбужденно подпрыгивать, и я сдаюсь. Быть может, купание поможет ему немного успокоиться после перелета.

– О’кей, – говорю я, – можешь купаться в трусах, только осторожнее, смотри, никого не забрызгай.

Ной начинает быстро раздеваться, разбрасывая свою одежду во все стороны.

– Присмотри, пожалуйста, за моим кошелечком, – говорит он со взрослой серьезностью и протягивает мне бумажник с эмблемой авиакомпании, который ему подарили в самолете. – Кстати, ты не забыла, что мне нужны кредитные карточки? Я буду хранить их в моем кошелечке.

– Ты еще слишком мал для кредитных карточек, – отвечаю я и, подняв с пола его штанишки, аккуратно укладываю их на обтянутую бархатом скамью.

– Вот тебе карточка, – неожиданно говорит Лоркан и протягивает ему карточку постоянного клиента «Старбакса». – Срок действия закончился, – объясняет он мне.

– Ух, ты! Здорово! – восклицает Ной и запихивает карточку в специальное отделение бумажника. – Я хочу, чтобы мой кошелечек был битком набит всякими карточками, как у папы!

Я как раз собираюсь отпустить едкое замечание по поводу набитого всякой дрянью бумажника Дэниела, но бросаю взгляд на Лоркана и сдерживаюсь. Не стоит демонстрировать озлобленность и обиду, вспоминаю я наставления своего адвоката. Придется и дальше разыгрывать из себя фею добра и света.

– Папе приходится много трудиться, чтобы заработать побольше денег, – говорю я с фальшивой улыбкой. – Мы должны гордиться им, Ной.

Но сын меня уже не слышит. С пронзительным «Джеронимо!!!![52]» он со всех ног несется к бассейну и солдатиком прыгает в воду. Брызги, естественно, летят во все стороны и попадают на стоящую чересчур близко к краю бассейна блондинку в мини-платье. Блондинка с негодованием отшатывается, стряхивая с ног капли.