Эти сундуки были только малой частью безуспешно искомых Филиппом «Красноносым» и его сенешалями — этими злобными королевскими гончими — сокровищ ордена Храма. Основная их часть, четыре недели назад, накануне злосчастной пятницы, была направлена на север с другим караваном, возглавляемым Великим казначеем ордена Гуго де Перо, и его Великим наставником — Жераром де Вилье. С ними на север ушло ещё и сорок шесть других членов ордена — тщательно отобранных срочно созванным Капитулом братьев-рыцарей и сержантов-конвентов. Их судьба, как и судьба сопровождаемых ими сокровищ, четырём плывущим по Дунаю братьям-рыцарям была неизвестна, они могли лишь молиться за то, чтобы их путь к спасению прошёл по возможности благополучно.

Их же задача была хоть в чём-то и похожей, но другой, и она была настолько важна, что её им лично поставил не кто иной, как сам Великий магистр ордена Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова Жак де Моле. Причём сделал он это ещё тогда, когда над шпилями башен гордых орденских командорств ещё не сгустились тёмные тучи отвратительно пахнущих человеческой алчностью, клеветой и лицемерием грязных обвинений и бесчестного предательства…

Замок Тампль — Парижское командорство ордена Бедных рыцарей Христа и Храма Соломонова, королевство Франция, ночь с восьмого на девятое ноября 1307 года от Рождества Христова.

Братья-рыцари запомнили ту ночь так, как будто она была лишь накануне, всего каких-нибудь несколько часов назад. Они запомнили её во всех деталях, минуту за минутой, час за часом, вновь и вновь восстанавливая в голове её события и каждый раз переживая их заново: все, начиная с того самого момента, когда в полночь, Великий магистр внезапно призвал их к себе — всех четверых.

Случилось это так…

Неожиданно пришедший в их казарму капеллан, как было принято в повседневном общении братьев, был немногословен. Показав встретившим его бодрствующим оруженосцам ночной смены перстень-печать секретаря Великого магистра, он его именем распорядился без лишнего шума разбудить уже давно спавших рыцарей и их оруженосцев. Когда рыцари встали и подошли к нему, он коротко поприветствовал их и без обиняков объявил:

— Братья-рыцари! По решению только что состоявшегося Капитула, вы привлекаетесь к выполнению одного, очень важного и неотложного для ордена задания. Вас — всех четверых — немедленно ждут в Главной башне, поэтому собирайтесь, учитывая то, что сюда вы уже не вернётесь. Пусть ваши оруженосцы упакуют принадлежащие вам вещи и доспехи. Также я распорядился, чтобы Смотритель одежды выдал им дополнительные одеяла и утеплённые плащи. Вы же: одевайте кольчуги, снаряжение и всё необходимое — кроме мечей и подходите к выходу. Я буду ждать вас у лестницы на крышу казармы…

Когда они, ничего не подозревая и не догадываясь о том, что их ждёт, поднялись наверх и вслед за капелланом прошли по крыше своей казармы, первым, что их крайне удивило, был поднятый, в его крайнее верхнее положение, подъемный мост, обычно перекинутый к стоящей отдельно Главной башне.

Устройство этой башни, являвшейся официальной резиденцией Великого магистра ордена Храма, имело одну особенность. Она заключалась в том, что когда мост, соединяющий крышу рыцарской казармы с её верхними этажами, был поднят, эти самые этажи — на которых как раз и находились покои Великого магистра — оказывались практически изолированными от всех остальных строений Тампля. В этом случае попасть в них извне, без использования штурмовых лестниц, становилось невозможно.

Увидев, что ведущий в башню подъёмный мост находится в своём верхнем положении и смотрит на рыцарей острыми, обитыми железом шипами, рыцари тревожно переглянулись.

Какие-либо вопросы с их стороны здесь были излишни. Им — закалённым в боях ветеранам, выдержавшим тяготы не одной осады — и без них стало понятно, что если личной стражей Великого магистра приняты такие меры предосторожности, то на это у неё есть свои причины, и причины эти достаточно серьёзны…

По знаку сопровождавшего их капеллана, рыцари остановились на середине оборудованной на крыше дорожки. Сам же капеллан, в одиночестве двинулся дальше. Пройдя ещё дюжину шагов вперёд, он остановился почти на самом краю крыши и, подняв руку, трижды широко перекрестился своим маленьким, дающим совсем немного света фонарём.

Со стороны Главной башни, видимо из находящегося над воротами караульного помещения, их тут же окликнули:

— Кто вы?

Братья-рыцари снова переглянулись — происходящее было для них непостижимо — ведь они находились в самом сердце надёжно защищённого неприступными стенами и сильным гарнизоном замка. Для них — опытнейших в военном деле людей, такие меры предосторожности выглядели совершенно излишними даже в военное время, что уж тут было говорить о том, что сейчас был мир и ни сам Тампль, ни огромный Париж никто не осаждал?! Тем не менее, капеллан, не проявив и тени удивления или недовольства, тут же смиренно ответил:

— Ваши братья во Христе.

— С чем вы пришли?

— С красным крестом на груди.

Голос из башни снова задал вопрос:

— Почему же он красный?!

— Это символ нашей крови, которую мы готовы пролить за веру Христову и Царство Небесное!

Прошло некоторое время, потом из темноты сказали:

— Господь милосерден и не требует вашей крови, он сам отдал свою кровь во искупление людских грехов и во спасение этого мира…

— Его Святая кровь не искупила всех людских грехов, поэтому каждый из нас несёт свой собственный крест!..

Заскрипели толстые, смазанные свиным жиром канаты, и мост медленно пополз вниз. Дождавшись, когда он полностью опустился, капеллан отошёл в сторону и повернулся к подошедшим к нему рыцарям:

— Дальше вы пойдёте одни: идите по мосту, затем прямо по коридору и налево. После этого поднимайтесь вверх по лестнице на три этажа, в покои Великого магистра — он ждёт вас. Мы же с вами, если на то будет воля Господа, возможно, встретимся позже.

Когда братья-рыцари вошли в покои Великого магистра, Жак де Моле встретил их, сидя за широким, заваленном бумагами столом. Он писал. Справа от него лежало несколько готовых, скрученных в свитки бумаг, уже скреплённых большой красной печатью ордена.

Рыцари в почтении остановились у порога. Де Моле, не поднимая головы, сделал приглашающий жест рукой и поспешил закончить начатое письмо. Когда оно было дописано и запечатано, он отложил его в сторону и начал свой рассказ…

Голос Великого магистра звучал глухо. Он, как и было принято в ордене, был краток и говорил лишь одну только суть. Суть эта была страшна и казалась братьям-рыцарям немыслимой, но то, что Жак де Моле не склонен к преувеличению и излишней драматизации, было понятно без дополнительных оговорок.

Без лишних предисловий, Великий магистр рассказал рыцарям о видении орденского капеллана-провидца Раймона Адемара, в котором тому явился святой Берна́рд Клерво́ский. Святой дух покровителя ордена сказал Адемару о том, что орден Храма предали, и ещё до исхода следующей недели, против тамплиеров ополчатся многие монархи Европы, его предаст Папа, и он будет безжалостно уничтожен. Ещё он сказал ему о том, что орден возродится вновь, через семь веков, поскольку в то, грядущее время, в нём будет нуждаться сам Господь.

Подвластные суровой дисциплине братья-рыцари, хоть их сердца и были полны непонимания и отчаяния, слушали своего Великого магистра молча, с глубочайшим почтением. Когда он закончил говорить об ожидающей орден ужасной судьбе, их души наполнились обидой и горечью от царящей в христианском мире несправедливости. Они не понимали того, как Господь может допустить подобное злодейство над своим Святым крестоносным воинством, два столетия проливавшим свою кровь за дело и веру Христовы…

Вопросы, которых были десятки, уже готовы были сорваться с их уст, однако оказалось, что эта страшная новость была ещё не всем тем, о чём хотел им рассказать Жак де Моле.