«Почти совсем стемнело и жуткая сцена освещалась горящими строениями фермы. Ловат был в ужасном состоянии; крупный осколок снаряда глубоко вошел ему в спину и бок. Питер Таскер, врач 6-го отряда, делал ему переливание крови. Ловат очень спокойно приказал: «Примите командование бригадой на себя и, что бы ни случилось, ни шагу назад». Он повторил это несколько раз, а затем сказал: «Приведите мне священника».
Парашютный батальон, атаковавший Бревиль, попал под обстрел минометов и «небельверферов» (Nebelwerfers) — горючие снаряды этого коварного оружия, взрываясь, вызывали страшные увечья и ожоги. Полковника парашютистов смертельно ранило. Многие раненые горели, и мы сбивали с них пламя, набрасывая одеяла. Поодаль лежало еще больше раненых. Медики творили чудеса. Старший сержант Вудкок хватал все оказывающиеся по близости джипы, чтобы увезти лежачих раненых в безопасное место. Теперь я командовал не 6-м отрядом, а бригадой и должен был руководить всем сражением. Я вернулся во двор фермы, сплошь усеянный лежачими ранеными, несмотря на снующие джипы. Если бы снаряды продолжали падать во двор, бойня была бы страшной».
Лорд Ловат был среди раненых, в конце концов попавших в полевые госпитали, и выжил, несмотря на очень тяжелые ранения. Тем временем Джамбо Лестер еще сохранял способность наступать. Его 4-я десантно-диверсионная бригада высадилась не так кучно, как 1-я.
Большинство групп испытало на себе все, что мы описывали выше, а многие из коммандос морской пехоты Лестера так и не покинули берег. Из-за разнообразия их задач мы можем лишь кратко изложить их действия в последующие семь-восемь недель. Как мы помним, только отряд № 41 коммандос морской пехоты побывал в боях, остальные были сформированы в месяцы, предшествовавшие вторжению. Однако необходимо отметить, что большинство служило в батальонах морской пехоты, в целом предоставившей к высадке в Нормандию 17000 человек. Они выполняли разные задания: от защиты кораблей до штурмов вражеских позиций.
Три из отрядов Лестера получили последовательную цепочку задач. Номер 41, высадившийся в секторе «Сворд», должен был атаковать вражеские позиции в Лион-сюр-Мер, однако с самого начала все пошло вкривь и вкось. Они высадились почти в четверти мили от назначенного места и под градом снарядов и мин прорывались с пляжа, уже усеянного останками неудачных десантов: горящими машинами, застрявшими танками и трупами. Отряд разделился на две группы: одна отправилась штурмовать немецкий опорный пункт на подходе к Лиону, другая — хорошо укрепленный замок, командный пункт немцев. Обе группы встретили решительный отпор и сражались почти сутки. Затем коммандос снова объединились для выполнения следующей задачи, еще более сложной. Вместе с отрядом № 48 им предстояло штурмовать важнейшую цель: дуврскую радиолокационную станцию, окруженную массивными укреплениями и минными полями. Немцы считали этот объект абсолютно неприступным. Сходу взять станцию не удалось, и еще 12 дней немцы решительно отвергали предложения выйти с поднятыми руками. Коммандос вызвали танки-заградители (танки с бойковыми тралами), чтобы расчистить минные поля, а затем — при поддержке танкового взвода и бомбардировщиков — пошли на штурм. На этот раз немцы капитулировали. Затем коммандос отправились на противоположный берег Орна в Сальнель, где генерал Гейл использовал их для патрулирования — очень опасное дело, как уже рассказывал Бернард Дэвис.
Отряд коммандос № 48 высадился в секторе «Джуно» и, вслед за канадским полком Северного Берега (North Shore Regiment), должен был атаковать Сент-Обен. Но и они десантировались неудачно. Отряд был сформирован всего за три месяца до дня «Д», и любой коммандос, положа руку на сердце, сказал бы, что такого срока недостаточно для серьезной подготовки. И не имеет значения, служил человек прежде в морской пехоте или нет; скорее, коммандос сказали бы, что это абсолютно невозможно без неприемлемо высокого риска.
Отряд № 48 сразу же испытал на себе все недостатки подготовки. Многие высадились в воду, и непомерная тяжесть их рюкзаков немедленно удвоилась; пришлось тащить, по меньшей мере, сотню фунтов. Неопытность канадских частей еще больше усугубляла ситуацию. Однако справедливости ради отметим, что отряд № 48 ни в коем случае не виноват в большинстве своих проблем. Во-первых, им достались десантно-высадочные суда, совершенно не похожие на те, на которых они тренировались; под обстрелом вручную пришлось перекидывать сходни через нос судна, и все, кто этим занимался, были ранены. С местом высадки опять напутали. Отряд десантировался прямо под носом немцев, засевших в бетонном доте, и попал под сильный обстрел. Канадцы не обеспечили безопасность берега, и неразбериха быстро усиливалась. Солдат, прорывавшихся с пляжа между танками и другой техникой, срезали на бегу. Один из офицеров 48-го отряда попытался остановить канадский танк, пытавшийся тронуться, явно не замечая, что давит раненых. Офицер постучал по орудийной башне, а когда танк не остановился, швырнул противотанковую гранату. Остатки 48-го отряда собрались у стены гавани и направились мимо канадцев в Сент-Обен, а затем в еще одну серьезную заварушку в Лангрюне в паре миль к востоку по побережью. Несмотря на все потери, отряд № 48 отважно сражался, в конце концов захватил вражеский опорный пункт и тем самым спас множество жизней.
Отряд № 46, прошедший специальную альпинистскую подготовку, должен был штурмовать немецкую батарею, но им сменили задачу. Теперь им вместе с французско-канадской частью предстояло уничтожить вражеские позиции вдоль реки Мю. Задание оказалось более изнурительным, чем первое. Вражеские войска засели в деревнях Ла Амель (La Hamel) и Рот. Коммандос не знали, что им противостояли части 12-й танковой дивизии СС, отборные молодые фанатики, воспитанные Гитлерюгендом. В ходе жестоких уличных и рукопашных боев отряд № 46 потерял более 60 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, однако обратил немцев в бегство, захватив 47 пленных.
Наступление продолжалось гораздо дольше, чем рассчитывали коммандос и парашютисты. Некоторые продолжали сражаться и в октябре. Отряд № 47, находившийся в первую ночь в резерве, надеялся, что выйдет из боев довольно быстро, а вернулся в Англию лишь 14 месяцев спустя и все это время сражался на передовой. Они сообщили женам, что вернутся домой к Рождеству, только не уточнили, к Рождеству какого года.
Многие вообще не вернулись. 1-я и 4-я десантно-диверсионные бригады понесли примерно равные потери, а общие жертвы коммандос в той кампании: 39 офицеров и 371 рядового и сержантского состава убиты; 114 офицеров и 1324 рядовых и сержантов ранены, 7 офицеров и 162 рядовых и сержантов пропали без вести. Это составило почти половину обеих бригад. Ужасный итог, хотя и несравнимый с общими потерями союзных войск: 5500 убитых, 22 000 раненых и 12 000 пропавших без вести всего за 15 дней с начала десанта в день «Д». Вернувшиеся домой находились в плачевном состоянии, как вспоминает Генри Козгроув:
«Мы непрерывно наступали, и немцы во Франции уже готовы были капитулировать. С самого начала и до конца августа мы не вылезали с передовой. Но мы сделали свою работу. Нас отвели отдохнуть в лагерь на побережье, а потом отправили домой. Если честно, я не помню, был то Портсмут или Саутгемптон, но нас встречал оркестр. Мы сошли с трапа грязными, дико грязными. Мы отсутствовали три месяца… форма превратилась в клочья, у большинства завелись блохи, у некоторых — вши. Иногда мы мылись в лужах, других вариантов не было. Когда мы вышли к железнодорожной станции, какой-то идиот запустил фейерверк. Только что на платформе было полно встречающих, а через мгновение ни души, все забились под поезд. А мы тогда ничего не боялись. Подойди к любому из нас и крикни «Бум!», мы бы вздрогнули, обернулись и пристрелили бы шутника. Все-таки нервы расшатались. Нас бомбили и обстреливали, иногда по нескольку дней кряду… В лагере Петуорт (Petworth) нам приказали раздеться догола, сожгли нашу одежду, а личные вещи продезинфицировали. Мы вымылись в душе, прошли медосмотр, многим обрили головы, а некоторым еще и разукрасили. Когда с этим покончили, нас отправили в большую палатку, где выдали каждому пару белья, брюки, куртку, носки и ботинки. А потом мы на плацу обменивались вещами, пытаясь найти более-менее подходящее по размеру, чтобы дома в отпуске выглядеть прилично. Пополнение длилось довольно долго, ведь мы потеряли отличных ребят… но нас уже готовили к другой работе».
