Двое солдат обследовали черные пятна. Один держал в руке какой-то прибор, другой целился в черную лужу из странного оружия, подобного которому Эверетту видеть не доводилось.

— Нулевая активность, мэм, — отрапортовал солдат со сканером. — Мертв, и надолго.

Второй солдат перекинул странное оружие на ремне через плечо.

Стоявший ближе всех солдат коснулся ворота, и шлем раскрылся, словно ротовой аппарат насекомого. Женщина, слегка за тридцать, широкое лицо, светлые волосы, черные у корней. Такую ожидаешь встретить у ворот начальной школы, на парковке супермаркета, но никак не в полном боевом снаряжении на заднем дворе деревенского дома. Особенно, если перед этим она разнесла на мелкие кусочки зловещую черную субстанцию, поглощающую души.

— Лейтенант Елена Кастинидис, двадцать седьмой отряд Эгистрии, округ Оксфорд, — произнесла крашеная блондинка. — Вы арестованы.

Эверетт сидел на каменном подоконнике средневекового окна и смотрел вниз на четырехугольник двора. Вечер протянул длинные тени от массивных стволов Феллоуз-гарденс через аккуратно постриженную лужайку и ровные дорожки. Последний солнечный луч коснулся шпиля и башен там, где колледж выходил на церковь Сен-Джайлз. В сумерках стало виднее защитное поле, полыхающее, словно северное сияние.

— Привет, пап, — прошептал Эверетт. — Вот я и в Оксфорде.

Церемониться с арестованными лейтенант Елена Кастинидис не собиралась.

— Раздевайтесь, — приказала она.

— Что? — удивился Эверетт.

— Раздевайтесь.

Ее тон не оставлял сомнений: больше лейтенант повторять не станет. Солдаты окружали Эверетта со всех сторон, ему оставалось лишь отвернуться от их командира. Шарки уже снял шляпу и приготовился скинуть плащ.

— «Блажен бедствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим, и чтобы не увидели срамоты его», — процитировал старший помощник.

Куртка, рубашка, шорты, злодейские сапоги из «Бона шмотка», леггинсы. Эверетт стоял в трусах, дрожа на пронизывающем ветру.

— Догола, — сказала лейтенант.

— Это называется совращением малолетних.

Солдаты загоготали.

— Снимайте по-хорошему, или придется вам помочь.

Лейтенант Кастинидис выдернула из-под пояса нож военного образца. Эверетт просунул большие пальцы под резинку, стащил трусы вниз и шагнул вперед. Он стоял голый и беззащитный, испытывая знакомый по школьной раздевалке ужас. Буйные сверстники, которые не стеснялись разгуливать нагишом, стегать друг друга полотенцами, с гиканьем запрыгивать на плечи, валить на пол и возиться там, утробно хохоча и норовя дернуть приятеля за сосок. Душевые кабинки, где лучше стоять лицом к кафелю, чтобы то, чего стыдишься, не заметил сосед. Стоять и мучительно гадать, куда они спрятали твою одежду.

— Руки за голову.

Эверетт сцепил ладони на затылке. Солдат медленно и сосредоточенно водил сканером вдоль его тела, от мизинцев ног до макушки. Все это время второй держал свое странное оружие в двадцати сантиметрах от его носа. Эверетт старательно избегал взгляда за стеклом шлема. Затем сканер тщательно исследовал его одежду и обувь. Эверетт стоял, почти не дыша.

— Чисто. Никаких Нано.

Солдат опустил оружие и со щелчком закрепил в держателе на спине. Что за «нано»? Наан? Как пенджабский хлеб?

— Можете одеваться, — сказала лейтенант.

Эверетта не пришлось долго упрашивать. Он рывком натянул одежду, затем, прыгая на одной ноге, с трудом втиснул окоченевшие ноги в сапоги. Когда он расправлял бахрому на шикарной, напоминающей драгунский мундир куртке, руки дрожали. Оглянувшись на Шарки, Эверетт увидел, что тот уже облачается в плащ. Двое других солдат продолжали держать их обоих на мушке. Шарки надел шляпу, тщательно и неторопливо расправил перо и подтянул манжеты. К нему вернулось прежнее достоинство. Всегда сохранять невозмутимость под огнем неприятеля. Эверетт позавидовал такому хладнокровию — его самого душили стыд и гнев. Натянув на голову капюшон, он набросился на лейтенанта Кастинидис:

— Что это значит? Кто вы такие, черт побери?

Гнев Эверетта произвел на лейтенанта не большее впечатление, чем февральская морось.

— Вопросы тут задаю я, сынок. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Грузовой дирижабль восемьдесят восьмого класса с Земли-3 над Астон-хилл.

— Видите ли…

— Наши радары засекли вас, как только вы сунулись на северо-восток Лондона. Мне нужно поговорить с вашим капитаном. Дайте ему знать.

— Ей, — поправил Шарки. — Капитану Анастасии Сиксмит.

Слова Шарки не произвели на лейтенанта никакого впечатления.

— Уходим.

Черные пятна на мощеных плитках двора солдаты осторожно обходили. Эверетт заметил, что Шарки оставил зайца и фазана на капоте брошенной машины. Добыча уже не внушала желания попробовать ее на вкус.

Капитан Анастасия была буквально в ярости. Она злилась на Шарки за то, что он позволил захватить себя в плен. Злилась на Шарки и Эверетта — за то, что привели на корабль кьяппов. Злилась на вооруженных незнакомцев, которые держали на мушке ее команду и ее дочь. Злилась, что кто-то смеет командовать на ее собственном капитанском мостике. Но больше всего капитана Анастасию злило, что этот кто-то — женщина.

— Туда! — Лейтенант Елена Кастинидис коснулась открытого стекла шлема, и цифры сбежали вдоль пальцев в ладонь. Ничего себе, подумал Эверетт.

— Выполняй, — буркнула капитан Анастасия. Сен не двигалась с места. — Выполняй! — рявкнула капитан.

Сен налегла на рычаги. «Эвернесс» задрожала.

Лейтенант Кастинидис склонилась над рабочим столом Эверетта.

— Эту штуку я знаю, — она постучала по прыгольверу. — А вот эту вижу впервые. — Лейтенант ткнула в планшетник.

— Не трогайте, это мое! — вспылил Эверетт и тут же об этом пожалел.

«Лейтенант с первого взгляда узнала прыгольвер! Инстинкт не обманул меня, — подумал Эверетт. — Инстинкт никогда меня не обманывал».

— Я трогаю то, что считаю нужным, сынок.

Наверное, дело в униформе. Ли-Леанна-Леона и Усатый Миллиган так же вызывающе вели себя на кухне его матери. Нет, униформа ни при чем. Все кьяппы одинаковы. Эверетт поймал себя на том, что начинает думать, как настоящий аэриш.

— Не стесняйтесь, ошибетесь клавишей, и окажемся где-нибудь на просторах Паноплии.

Наглая ложь. Портал открывался с пульта управления, доступ защищал пароль, но откуда было знать об этом лейтенанту Кастинидис? Женщина отпрянула от стола и раздраженно уставилась на Эверетта.

— А вы кто такой?

— Эверетт Сингх, навигатор.

Он вспомнил, с какой гордостью Сен представилась пилотом «Эвернесс». Теперь Эверетт понимал ее чувства. Хоть какая-то компенсация за унижение во дворе заброшенной фермы. Сен бросила на него лукавый взгляд поверх рычагов. Бона оми.

Лейтенант Кастинидис подошла к большому обзорному окну и встала, сцепив руки за спиной. Эверетт заметил, как Шарки передернуло. Это место принадлежало капитану и хозяйке «Эвернесс». Дирижабль летел низко, в двухстах метрах над разоренной землей. Шоссе, заводы, деревни и поместья были отданы во власть природы. В мертвых окнах отражалось солнце.

У Эверетта захватило дух. На горизонте, словно северное сияние, переливался тусклый занавес. Он походил на бледную молнию, что протянулась через все небо, образовав сияющие столбы, почти незаметные на фоне заката.

— Что это?

— Оксфордское защитное поле, — ответила лейтенант Кастинидис. — До сих пор Нано не удалось проникнуть внутрь. С последней массовой атаки прошло больше года.

— Нано. Я уже слышал это слово.

— И еще не раз услышишь, сынок.

Лейтенант Кастинидис коснулась панели на грудной пластине.

— Двадцать седьмой отряд вызывает защитное поле. Мы подлетаем. Видите нас на радарах? — Пауза. — Да, дирижабль.

Теперь Эверетт разглядел за переливающимся занавесом город: низкое солнце освещало башни и шпили, крытые галереи и парки, отражаясь в реках, текущих навстречу друг другу.