В памяти знатока почему-то всплыла тундра, землянки, пасущиеся олени. Неужели это дикие гийские напевы освежили песню, сделали волнующей и горячей?

Несколько мгновений все молчали, потом пир одобрительно зашумел. Добытчик удовольствий поднес Тейе чашу пенного сока. Она почти падала – столько сил отняла песня.

Италд сделал Добытчику знак. Тот покосился на Наследника. Тифон задумчиво жевал, похлопывая по бедру жрицу. Тогда Веселитель взял певицу за руку и подвел ее к вождю броненосных. У того было длинное горбоносое лицо с покатым лбом; глаза не такие узкие, как у большинства атлантов, жесткие, прямые губы.

- Сядь, - сказал Италд, - подкрепись едой. Видно, петь не легче, чем сражаться.

По знаку Держащего меч поднялся Акеан, которому на этом пире было доверено вознести хвалу победителю. Нового кормчего шатало, приплюснутый нос и широкие губы блестели от жира, а глаза от верноподданности.

- Слава и хвала Великому Победителю бунтовщиков! Боги, как никогда, радуются, глядя на его величие! – зал угодливо взревел. Тифон благосклонно шевельнул губой. – Мы, верные слуги Наследника, - продолжал Акеан, - несказанно счастливы выполнять его повеления! Мы жадно ждем дня, когда он примет на свои мощные плечи Небесный Свод!

- Что он плетет! – Глаза Держащего меч полезли на лоб. – Завтра Хроан узнает, что новый кормчий торопит его смерть. И кто же из них умрет раньше?!

А Акеан не унимался:

- И тогда Могучий выберет себе достойный подвиг: не копание земли, не выдумки знатоков, а великие завоевания. Бронзе опостылело тупиться о камень! Она хочет рвать тела врагов!! Слава и хвала Великому…

Зал снова взвыл.

- Нет, хмельной щенок знает, что вопит! – понял Держатель. – Наследник не даст его в обиду. Видно, Тифон решил показать отцу, что готов возглавить недовольных. А их нынче хватает!..

- Кто умеет добыть богатства и щедро раздарить их? Напиться сам и упоить целое войско? Наловить диких и не тащить на Канаву, а для веселья затравить зверями?! Наш Повелитель! Настоящий Повелитель!

Обвислые губы Тифона разъехались в улыбке. Он поманил Акеана и ткнул ему свою недопитую чашу. Держащий меч застонал от зависти.

Одним духом осушив чашу Наследника, Акеан из своей с хвалебным возгласом выплеснул некту под ноги Тифону. Один за другим гости, норовя переорать друг друга, изливали перед повелителем свою преданность, расплывшуюся пузырчатой пенной лужей.

«Дикари льют прямо на голову», – усмехнулся про себя Палант.

Добытчик удовольствий ввел полуголых танцовщиц. Осипшие от славословий гости с новой силой брались за еду и питье.

- …У меня был покровитель, но он уехал, оставив меня с маленьким сыном, - ответила Тейя Италду.

Тифон, брезгливо отвернувшись от неумелых, мало округленных танцовщиц, подозвал Главу кораблей:

- Завтра к полудню будь готов развернуть паруса.

Пятерых вождей и сотню разноплеменных воинов – все, что осталось от войска Севза, - привел Зогд в Долину ибров. Не раз по дороге в горное гнездо беглецы вспоминали о страшной битве, гибели Севза, чудесном спасении Айда и Даметры, но старались не думать о своей дальнейшей судьбе. Теперь, когда, они оказались в безопасности, такое время настало.

На зеленой площадке перед пещеркой Промеата, где всего две луны назад Зогд прощался с учителем, собрались ученики Приносящего, отдохнувшие вожди, наиболее уважаемые ибрские Матери. Для некоторых Ситтару пришлось пересказывать беседу, шедшую на языке атлантов.

Койр, Мать ибров, предложила спасенным вечное гостеприимство, ведь сейчас им было небезопасно возвращаться в свои земли.

- Навечно остаться здесь! – воскликнула Гезд. – Для меня это равносильно вечному плену.

- Вернусь в Борею и разделю судьбу своего племени, - обреченно сказала Гехра.

- Мы разбиты, - кивнул Посдеон, - боги атлантов оказались сильнее наших. Но все равно я вернусь в свою землю и буду вредить узкоглазым, чем сумею.

- Ваши слова вселяют надежду, - проговорил Промеат. – Вы не сломлены, значит, битву еще можно выиграть. Но путь к этому один – вооружиться знанием и стать подлинными братьями, позабыв старые распри.

- Мы бились вместе, - возразила Гезд, - и либы были с нами, и оолы…

- Это был первый шаг. Ребенок, учась ходить, часто падает. Ведь у него мало сил и умения. Атланты сильны знаниями. Севз пренебрег ими, думая обойтись смелостью и лукавством. Я подарю их вам.

Первое – умение выращивать зерна – восприняли япты Даметры. Оно кормит, но привязывает к земле. Земледелец более уязвим для врагов. Это знание пригодится вам после победы. Но есть три вещи, которые сделают вас сильными. Это – тайна бронзы, искусство письма и наука приручения птиц-вестников.

Я шел к вам, чтобы принести мир, сытость и умение всем племенам. Я хотел научить их выращивать зерна добра, но мои злобные сородичи не хотят этого! – В глазах и в голосе Промеата угасла боль и зашевелилась ярость. – Пусть так! Я буду учить вас выращивать зерна гнева. Но вновь говорю: долог и мучителен будет путь к победе. Стянет тело голод – стерпи, схватит сердце страх – одолей, ляжет на пути обычай предков – перешагни его.

- Будете ли вы заодно? Не отступите от нашей цели из страха, от усталости, из вражды к соседу?

Встала Гезд. Ее обрамленное пламенными волосами лицо поднялось к нему. Вынув из-за пазухи кремневый нож, она воткнула его в левую руку выше запястья. К ней потянулись руки матерей и вождей. Последней лезвие рассекло бронзовую кожу Промеата, и кровь Приносящего свет смешалась на каменном клинке с кровью племен, поднявшихся против титанов.

- Но это не все, - сказал Промеат, когда обряд был закончен. – Каждый год Срединная земля проглатывает тысячи юношей разных племен. В Атлантиде сейчас коттов может быть не меньше, чем в земле коттов, а яптов – больше, чем в яптской стране. У этих людей нет ничего, кроме жалкой жизни и ненависти к похитителям. Гнев их, если он вспыхнет, будет неодолим. Но атланты за много веков научились разъединять людей, глушить жажду свободы и вырывать зубы непокорности. Надо соединить и поднять рабов. Если удар извне сольется с ударом изнутри, власть зла рухнет, как источенная ветром скала.

Но кто превратит жалкие забитые толпы в гневных тысячеруких гигантов? Готовящий рабов к битве должен сам стать рабом.

Ужас и отвращение исказили лица вождей и учеников.

- Да, выбравшие этот подвиг добровольно отдадутся в руки охотников за людьми, будут трудиться под плетями и тайно шептать слова братства и гнева. Я не укорю тех, кто не решится ступить на этот путь, ибо слабый не только погибнет сам, но и навлечет беду на остальных. – Промеат замолк.

Юный ибр рванулся вперед, но его остановил, взяв за плечо, Сим из земли яптов. Тихий, рассудительный, он все делал медленно и основательно: постигал знания, упражнялся в навыках, учил других.

- Учитель, - сказал Сим, - из робких никто не пошел за тобой. Этот камень действительно тяжел, но я понесу его.

- А я мог бы стать работорговцем, - предложил Ситтар. – Лавка работорговца стала бы местом встречи и отдыха наших тайных друзей, помогла бы привлекать новых.

- Ты мог бы разыскать и выкупить Хамму, - сказал Зогд, - скорее всего она оказалась среди пленных.

- Вот что, - выступил вперед Бронт, - мне удалось спасти часть денег, захваченных нами в Таре, Кербе и Умизане. Их хватит и на открытие лавки в Атле, и на покупку небольшого корабля для связи со Срединной и на многое другое. Я передаю их тебе, бывший знаток.

- Благодарю тебя! – воскликнул Промеат. – Твой вклад сделает нас намного сильнее.

До вечера не смолкали горячие речи, обсуждались планы, принимались решения. Все понимали, что впереди долгие годы подготовки и ожидания, но чувствовали, что битва за справедливость уже началась.