Дальше дни потекли неторопливой чередой, как обычно, и единственное, что портило странно хорошее настроение – настойчивость Вовки. Проснувшись утром, прислушалась к себе, и убедилась,что боли и тоски как не было, душа совершенно успокоилась, и поймав себя на том, что даже рада, что мы расстались, чуть не мазнула тушью мимо ресниц. Всё любопытнее и любопытнее, как говаривала Алиса. А ещё, в голове бродили обрывки сна, из которого ярче всего запомнился блондин с удивительными серо-голубыми глазами и просто убойной по силе обаяния улыбкой. Интересно, где моё подсознание выкопало такой экземпляр, и могли ли мы пересекаться в реальной жизни? Хотя, если бы пересекались, я стопроцентно запомнила бы. С другой стороны, я ж два года только Вовку и видела, и других мужчин просто не замечала…

Мысли о блондине не покидали меня всю дорогу До работы, и с некоторым трудом пришлось дать себе мысленного подзатыльника – в лаборатории лучше клювом не щёлкать, и быть внимательной. Надев халат, я углубилась в мир реактивов и пробирок, и на некоторое время выкинула из головы приснившегося блондина. Вовка позвонил в обед.

— Поля… — начал он, но я перебила его.

— Мы можем остаться друзьями, – спокойно произнесла, с удивлением прислушиваясь к себе: ничего не дрогнуло от его голоса. – На большее не рассчитывай.

— Моё предложение насчёт загса остаётся в силе, – снова этот серьёзный и слегка встревоженный тон! – Давай, встретимся сегодня вечером? Ты во сколько заканчиваешь?

Я покачала головой, хотя он и не мог видеть.

— Вова, я не хочу за тебя замуж, — вздохнула. — Понимаешь? Доверие потерять очень легко, а заработать в разы сложнее.

— Что мне сделать, Полечка? — о, я слышу отчаяние? Ну надо же…

— А ничего, Вов, – весело ответила я. — Всё, что надо, ты сделал. Видимо, действительно, не судьба.

И нажала отбой.

Вовка, оказывается, упёртый. Всю следующую неделю он изводил меня звонками, встречал после работы, дарил цветы… Для букетов уже не хватало ваз в доме, а я не знала, как отделаться от него. И как назло, блондин снился чуть ли не каждую ночь, вызывая смутное ощущение сожаления и… тоски? Сознание совсем, по ходу, сбрендило. Самое паршивое, я помнила только образы, говорили ли мы, понятия не имею, в памяти диалоги не задерживались. Быть грубой с Вовчиком не хотелось, всё-таки мне с ним хорошо было, но его настойчивость начинала раздражать, хоть меняй место жительства и номер телефона. А ещё, он как-то странно себя вёл, всё заглядывал в глаза, словно искал там что-то, и взгляд его, встревоженно-тоскливый, заставлял нервничать. Складывалось ощущение, что он знает что-то обо мне, что не знаю я, но ведь это абсурд!

…Снова пятница, да еще и день зарплаты – красота! Я планировала после работы слинять в ближайший от дома бар, и там расслабиться за парой кружек пива, и – да ладно, чего уж там, — предаться приятным воспоминаниям об очередном сне с блондином. Кстати, в последнее время эти самые сны как-то резко перестали быть целомудренными. И с утра просыпалась слегка невыспавшаяся и взволнованная вывертами собственного подсознания. По пути на работу озаботилась вопросом номер раз: как избавиться от навязчивого Вовки, ибо пропивать зарплату планировала в гордом одиночестве. Выход один, отпроситься пораньше. Надеюсь, завлаб будет сегодня добренькой.

Работа шла, как обычно, вопрос с уходом пораньше решился благополучно, и я уже предвкушала приятный во всех отношениях вечер пятницы. Сегодня у нас намечался серьёзный эксперимент, по проверке свойств нового химиката, и я занялась подготовкой посуды, пока Аллочка подбирала реагенты и растворы. Поймала себя на том, что мурлычу под нос что-то весёлое, и улыбнулась: жизнь прекрасна! Пока собирала установку, мысли снова свернули на неизвестного блондина, прочно поселившегося в снах. И ведь выкопало откуда-то подсознание образ, надо же. Вообще, по жизни блондины не особо нравились, а тут поди ж ты, такой образчик мужчины, прямо пальчики оближешь. Э-э, так, замечталась что-то.

— Ну, поехали, – Аллочка потёрла руки, смешала в колбе нужные ингредиенты, и закрепила на штативе, а я зажгла горелку.

Эксперимент шёл, как обычно, жидкость тихонько булькала, постепенно меняя цвет, я присела на табуреточку, вытащив из рюкзака книжку и углубившись в чтение. Аллочка выскочила покурить, и я осталась одна в лаборатории. И тут… Уж не знаю, что послужило причиной, но пламя в горелке взметнулось слишком высоко, обняв колбу До половины, раствор зашипел, запузырился, и я успела только вскочить, уронив книгу. Колба треснула, остатки жидкости вылились на горелку, пламя вспыхнуло, растёкшись по кафельному столу. Видимо, что-то из составляющих было слишком горючим, или в соединении со спиртом давало взрывоопасную смесь…

Рвануло так, что посуду на столе разметало осколками, а я стояла ближе всех. Успела заслониться локтем, на который попали остатки жидкости – горящей, — запахло палёным, я закричала, щедро вдохнув паров неизвестно чего, закашлялась, махая рукой и пытаясь сбить пламя… Горло сжал спазм, глаза заслезились, я хватала ртом воздух, и с ужасом чувствовала, что не могу вздохнуть. Пальцы рванули ворот рубашки, я попыталась закричать, рухнув на пол, и отстранённо отметила, что, кажется, сильно ушиблась об угол стола боком… Видимо, испарения слишком ядовиты оказались, потому что вдохнуть так и не получилось. В глазах стремительно темнело, и последнее, что запомнила – ощущение, будто горло разъедает кислота.

— Поля, Полечка!..

Голос долетал как сквозь толстый слой ваты, и, кажется, кто-то несильно хлопал по щекам, но ощущения странные, словно лицо обкололи наркозом, и кожа только-только начинает отходить. Воспоминания бултыхались в голове, как огурцы в мутном рассоле, мешаясь в непонятную кашу, и разделить их почему-то было слишком сложно.

— Малинка моя, ну открой глазки, пожалуйста!..

Так, и откуда мне знаком этот настойчивый голос, а? Чьи-то губы осторожно коснулись моих, потом переместились на глаза, а ладони обхватили лицо… И тут разрозненные картинки сложились в одну. Лаборатория, взрыв, страшное ощущение горящего горла и невозможности вдохнуть… Я судорожно закашлялась, снова почувствовав приступ удушья, и резко села, рука метнулась к горлу…

— Ш-шш, — сильные пальцы ухватили за запястья, и пришлось открыть глаза, дабы увидеться наконец с суровой реальностью.

Какой бы она ни была… Мой взгляд встретился с встревоженными, цвета осеннего неба, глазами, и я узнала лицо блондина, который снился мне последние две недели дома. Дома?.. Я огляделась, и выпала в глубочайший осадок: меня окружал дворцовый интерьер века восемнадцатого, сама я возлежала на огромных размеров кровати под бархатным балдахином, а рядом сидел мой незнакомец из снов, и в реальности он оказался еще привлекательнее, чем в моих фантазиях.

— Я сплю?.. — спросила хриплым голосом, пытаясь понять, что происходит, и где я вообще к чёрту нахожусь?! По идее, должна бы в морге, на худой конец, в больнице, но никак не во дворце!..

— Нет, — сероглазый блондин улыбнулся – у меня аж сердце затрепыхалось где-то в горле, – и провёл пальцем по моей щеке. – Теперь ты точно не спишь, Поли.

— А ты кто? – озаботилась я выяснением подробностей происходящего. — И где я, собственно, нахожусь?

Блондин нахмурился, внимательно вглядевшись в моё лицо.

— Я Данила, а ты в Ольветте, — негромко сообщил он. — Ты совсем ничего не помнишь, Поль?

Странно, но и его имя, и название страны казались знакомыми. С этой самой памятью вообще творились странные вещи.

— А должна? – осторожно осведомилась я, настороженно глядя на Данилу. – Слушай, мне кажется, или мы где-то уже виделись помимо моих снов? — в лоб спросила я, иначе любопытство дырку во мне прогрызёт.

Светлая бровь поднялась домиком, и я невольно сглотнула – этот простой жест всколыхнул какие-то эмоции, что-то шевельнулось в душе.

— Ты видела меня во сне? – голос блондина стал низким, завораживающим, и я прямо заслушалась, чуть подавшись вперёд.