Прибарахлился и одёжкой, нашлись мои размеры. Так, что переоделся в чистое и не рваное. Рабочий комбез снимать не стал, он мне как бронежилет стал, не единожды прикрывший моё бренное тело. Поверх нацепил охотничий камуфляж из непромокаемой ткани, такой же расцветки был у Риты. Не очень приятно маячить оранжево-синей мишенью на фоне зелёной листвы. Разгрузочный жилет вместил в себя сорок восемь патронов к дробовику, четыре двадцати — зарядных магазина к винтовке, фляжку с водой, фонарь и вместо ножа резак. Попрыгал на месте, покрутил руками, вроде удобно, ничего не звякает и не вываливается.
Ночью стало совсем холодно, не больше пяти градусов тепла. Свой спальник оставил девчонкам, и пришлось использовать местный аналог из 2008 года. Какое убожество, тесно, толком не греет, так и прокрутился почти до утра.
«Утро добрым не бывает» подходящая фраза для моего состояния. Мысли о том, что сегодня придётся искать и убивать оставшихся на побережье предков маори, портили настроение окончательно. Одно дело защищаться, другое сознательно идти на устранение угрозы в виде незнакомых тебе людей. Собраться, и успокоится, как ни странно помогла пристрелка «рюгера» с последующей его разборкой, чисткой и сборкой. Достойный механизм из нержавейки модели «ranch rifle» не подвёл, магазин отстрелял без единой осечки. В отличие от дедовой модификации гильза вылетала не вверх, а вбок, не мешая оптическому прицелу. Кучность то же была получше, по сравнению со старым, расстрелянным стволом из детства.
Как не оттягивай события, они рано или поздно произойдут. Поднял транспорт в небо и на бреющем полёте, задевая днищем верхушки деревьев, направился к берегу. Поиск получился коротким. Дым от костра, у которого грелись теплолюбивые жители полинезийских островов, был заметен издалека. Зависнув среди крон деревьев, на границе леса, достал бинокль и стал наблюдать. У огня сидело трое, закутанных в плетёные из листьев дерюги, мужиков и что-то жевало. Электронный усилитель приблизил изображение до той степени, что можно было делать сравнительный анализ татуировок и считать волосы в их носах. Дальномер определил расстояние в пятьсот сорок метров, слишком далеко для моей «гражданской» винтовки. Да и не все они тут, где-то гуляют остальные. Метрах в ста от греющихся, стояла вытащенная на сушу пирога. Большая посудина чёрного цвета, длиной метров двенадцать-пятнадцать. Проведя по ней взглядом в сторону моря, обнаружил недостающих. В полукилометре от берега, болталась на небольших волнах лодка-катамаран с треугольным парусом. Два человека сидящие в ней, судя по всему, ловили рыбу. Ну что же мне это на руку, займусь ими по очереди.
Приземлившись в зарослях, со всей возможной скрытностью стал подбираться к стоянке аборигенов. Тут я и наткнулся на шестого. Он меня сразу не заметил, накрывал пальмовыми листьями двускатную крышу небольшой хижины, притулившейся на полянке. Я олух, прошляпил её наличие при осмотре поля битвы с воздуха. Но это было простительно, домик из бамбука, веток и листьев, сливался с растительным фоном уже на расстоянии двадцати метров. Прошёл бы мимо и не заметил, оставив врага за спиною. Выдало его местонахождение похрюкивание, доносящееся из-за невысокой загородки. Как говорится: «гуси спасли Рим». А свиньи, получается, сдали, не Рим, конечно, только дом.
Удар приклада по кучерявой голове отправил незадачливого кровельщика в глубокий нокаут. Руки и ноги противника связал капроновым шнуром, не забыв кляп и петлю на шею, на случай если будет дёргаться. Стрелять так близко от его приятелей не рискнул, арбалет оставил в самолёте, зарезать рука не поднялась. Парень был худой, и жалкий, доходяга просто какой то.
От полянки до костра было метров триста, ещё сто преодолел, прикрываясь разросшимся кустарником. Устроив винтовку, на кочке из травы, взглянул в прицел. Татуированные ребята сидели на том же месте и увлечённо болтали.
Первый выстрел толкнул сидевшего ко мне спиной мускулистого воина, лицом в уже прогоревший костёр. Ничего не понявшие его собеседники вскочили ему на помощь. Пришлось потратить на них по две пули. Только крайний справа попытался схватить с земли короткую дубинку, но оценить откуда пришла к нему смерть, он не успел. Одна пуля вошла ему в грудь, вторая в голову. Через несколько секунд ничто не напоминало о том, что только, что три человека мирно трапезничали на берегу спокойного и ласкового океана.
Сухие как кашель выстрелы не дошли до ушей рыбачивших на катамаране, или они не обратили, на непонятные звуки, внимания. Тем хуже для них. Ползком, сменив позицию, метров на тридцать ближе к кромке воды, стал ждать «баркас» с уловом.
Назад к «попрыгунчику» я бежал так, что мировые рекорды отдыхают. Бежал и ругал себя последними словами:
«Чёрт, чёрт! Как же я не заметил, что на лодке уже никого нет. Дурак и лох! Рейнджер недоделанный! Выстрелы они не услышат. Услышали и поняли. Мегги то стреляла, убегая от преследователей, значит звук и действие огнестрельного оружия им известно. А уж связать выстрелы с упавшими своими товарищами большого ума не надо. А проплыть пятьсот метров для воинов, выросших на океане, труда не составит. Доплывут до берега и затеряются в лесу. До второго пришествия придётся искать и выкуривать». Внезапно от возникшей мысли у меня сбилось дыхание, и чуть не споткнувшись, я остановился.
«Стоп! Почему в лес! К хижине они своей двинут. Не бросят оружие и припасы. Да и дохляка своего захотят предупредить об опасности. Фору они имеют по времени минут двадцать, с учётом того, что плыть медленнее, чем бежать».
С разбегу перепрыгнув поваленное дерево, изменил направление. Винтовка нещадно колотила меня по заднице, мешая держать равновесие и регулярно норовя зацепиться за ветки. К местному «Хилтону», я с противником прибыл почти одновременно, но они немного раньше. Спрятавшись за необъятным стволом неизвестно как называемого эндемика, я ещё раз убедился в том, что не надо приписывать ход своих мыслей другим людям. Двое с катамарана, вовсе не собирались помочь моему пленнику. Пока один быстро и не суетясь, нагружал едой подобие корзины, другой с выражением лица не допускающим других толкований кроме одного: жажда крови, подняв дубину, приближался к связанному соплеменнику. Парнишка, а тут до меня дошло, что это подросток, выпучив глаза и мыча с кляпом во рту, пытался, извиваясь всем телом отползти от надвигавшейся угрозы. Хорошо я его связал, сдвинуться ему не удавалось. Руки сами помимо моей воли подняли винтовку на уровень глаз. Выпустив полмагазина в любителя полакомиться чужой печенью, и сделав из него дуршлаг, перевел прицел на его запасливого приятеля. Тот от неожиданности и грохота выстрелов, присел, открыв рот от удивления, но корзинку из рук не выпустил. Два свинцовых шмеля заставили его остаться в таком состоянии навсегда, удивлённым и с корзиной в руке.
Могуари занимался устройством крыши, когда удар по голове сшиб его на землю. Очнулся он довольно быстро, будучи связанным и с заткнутым ртом. Попытка освободиться из пут приводила только к стягиванию верёвки на шее и удушью. Побарахтавшись ещё немного, дёргаться он прекратил и, успокоившись, стал ожидать, что будет дальше.
В этот поход на соседний остров племени Закатной Луны он попал благодаря брату отца. Могуари был молод, четырнадцать лет, но хотел стать воином, хотел мстить. Отец не вернулся с похожего похода десять лун назад. Воины нарвались на засаду, и их печень съели враги. С той битвы вернулись только четыре каноэ, а уходило все семь. Потом в деревне женщины долго рыдали и наносили себе узоры вдов. Его матери ещё повезло, дядя взял её в жёны, как и обещал брату, если с ним, что-то случится. Сын старшего брата стал его сыном. Вождь Патыхпа собрал в новый набег много бойцов, десять больших каноэ и столько же лодок-катамаранов. Удача сопутствовала ему. Соседи были наказаны, взято было много рабов, женщин, свиней. Но вот на обратном пути налетел сильный шторм, перешедший в скорости в бурю. Флот раскидало по океану. Каноэ, на котором находился Могуари и дядя, забросило так далеко от дома, что бывалые моряки полинезийцы не знали пути назад. Чудом не потерялась привязанная перед началом бури к боевому кораблю рыбацкая лодка с балансиром. Всё, что случилось потом, молодой воин, который так и не убил ни одного врага, стал считать наказанием бога Тангароа. Великий бог не простил вождю и его соплеменникам резни детей, стариков и старух, а самое главное осквернения посвященного ему тотемного столба. Могуари понял, что не хочет быть воином, работа с деревом и костью вот то чем он должен заниматься в жизни. И всё время, что их мотало по океану, он молил богов, в основном «Ту», оставить ему жизнь и обещал им, что больше не будет воевать. Бог войны и ремесла «Ту» сжалился над ним, упросил Великого не топить маленьких человечков. Спустя почти луну, обессиленные и голодные островитяне достигли земли облаков. Эта земля была огромна и холодна. И судя по всему не заселена людьми. Странные нелетающие птицы поначалу не боялись человека и становились лёгкой добычей охотников. А когда им встретились пернатые гиганты, новый вождь, выбранный из самых сильных воинов, решил, что столько мяса может прокормить всё племя. И надо готовится в путь, домой и сообщить остальному племени о бескрайней и богатой земле.
