Явление демона на торжественный ужин.
Лэйду показалось, что запах базилика не слабеет, напротив, делается тошнотворно сильным, таким, что вот-вот начнут слезиться глаза. Ему захотелось настежь распахнуть все окна, чтоб резкий и холодный в любую погоду ветер Майринка выгнал этот запах. Этот — и все прочие, что воцарились здесь.
Тварь могла явиться сюда не за ними, подумал Лэйд, пытаясь сохранить самообладание, несмотря на чавкающие под ногами остатки закусок, смешанные с влажными человеческими внутренностями. Не за Крамби с его биржевыми вассалами, этими самоуверенными щеглами, уверенными в своей способности захватить весь мир. И уж точно не за бедным мистером Кольриджем, несчастным толстяком, весь грех которого заключался в раздутом самомнении.
Нет. Она могла явиться за мной. Ощущая дразнящий запах Бангорского Тигра и потеряв самообладание. Господи. Несчастный, несчастный Крамби. Он думал, что Бангорский Тигр спасет его, отгородит от смутной беды, маячившей на горизонте. Не подозревая о том, что под тигриной маскойв замок веселящегося принца Просперо проникнет кровавая чума, чтобы обставить пиршество по своему вкусу…
Лэйд ощутил, как нутро стискивает твердыми стальными пальцами.
Мог догадаться. Мог вовремя заметить тревожные признаки. Мог предупредить.
Но…
Он едва было не рыкнул вслух, перепугав тех людей, что приходили в себя, пытаясь понять, что за кошмарное представление разыгралось на их глазах.
Не было никаких признаков! Ни единого, черт возьми!
Создание столь сокрушительной силы, проникнув в человеческое жилище, неизбежно оставляет следы. Много, много следов. Оно принадлежит другому миру, миру Левиафана, его природа делает его чужеродным для всего сущего на всех уровнях бытия — или того, что мы привыкли именовать бытием. Его природа оставляет отпечатки на ткани реальности, заставляя ее образовывать странные складки и завихрения.
Легкая изморозь на подоконнике.
Закопченные следы в форме полумесяца.
Горстка сухих муравьев, склеившихся воедино.
Вода, чьи брызги именно сегодня странно преломляют свет.
Запах лимона в полдень.
Медные гвоздики, вбитые в щель.
Молоко, на вкус отдающее золой.
Неестественно быстро остывшие каминные щипцы.
Множество других признаков, которые мнительные люди, замечая, истолковывают в меру своих фантазий, а нормальные люди не замечают вовсе. Множество следов Его присутствия, которые Лэйд научился ощущать всеми органами тела, как тигр ощущает треск травы во многих футах от себя.
Столь опасная тварь, что дерзнула напасть на скопище людей посреди ужина, даже не утруждая себя маскировкой, обязана была оставить множество следов. Но по какой-то причине не оставила.
***
Ты теряешь нюх, тигр. Старость сделала тебя беспечным и немощным. Ты явился не для того, чтобы проверить угрожающие знаки, а чтобы набить свое брюхо, заодно погрев уши в чужих разговорах и обеспечив себя темой для сплетен в Хейвуд-Тресте. Ты не хотел видеть того, что должен был и не замечал того, что бросалось в глаза. Эти люди — раздавленные, разорванные, выпотрошенные — погибли и по твоей вине.
Лэйд зарычал. Иногда ярость беснующегося хищника с полосатой шкурой оказывалась сильнее тех стальных запоров, под которыми он укрывал его, и отголоски этой ярости просачивались наружу, здорово пугая или смущая окружающих.
Кажется, от него шарахнулся какой-то клерк, ну и плевать. Человеку, пережившего подобное, впору кататься по полу и грызть пальцы, и уж точно он может позволить себе небольшой нервный припадок…
Чушь! Вздор! Никаких следов не было! Он был заметил, он бы почуял, он бы…
Лэйд встрепенулся. А ведь проклятые часы тоже не обнаружили ничего необычного. За все это время стрелки не шевельнулись ни на волос, оставаясь в полнейшей безмятежности.
Лэйд достал брегет — весьма странный жест для человека в этой ситуации, но сейчас ему было плевать — и воззрился на циферблат. Обе стрелки, часовая и минутная, невозмутимо уставились строго вверх. Может, его глаза сделались слишком стары и не замечают мелких деталей, как не замечают нонпарель[14] на последних газетных полосах?.. Лэйд приблизил циферблат к глазам и пристально изучил. Может, стрелка отклонилась хотя бы на половину деления? Или четверть?
Черт, нет. Даже будь он вооружен лучшей на острове ювелирной лупой, он и то не обнаружил бы расхождения стрелок даже на линию[15]. Лэйд стиснул брегет так, что крышечка жалобно звякнула — тонкий нейзильбер не предназначался для таких нагрузок. Чертов амулет. Едва выйдя, он швырнет часы в сточную канаву и, пожалуй, плюнет следом.
Если, конечно, сможет беспрепятственно уйти, не задержанный вынырнувшей точно из-под земли фигурой в черном костюме, похожем на старомодное облачение гробовщика. Если вежливый, но холодный, как мартовская роса, голос не попросит мистера Лэйда Лайвстоуна задержаться немного, чтобы дать пояснения касательно одного прискорбного случая, которому тот был свидетелем.
При мысли о том, по какому направлению могут развиваться дальнейшие события, Лэйд ощутил едкую изжогу, уничтожившую последние приятные воспоминания об ужине.
В этот раз крысы полковника не слезут с него так легко. Дьявол. В этот раз они устроят целый чертов крысиный праздник. Может, украсят свои костюмы повязками из траурного черного крепа. Приготовят праздничный пирог из дохлых жаб, приправленный стрихнином и кислотой. Или даже украсят окна Канцелярии, от одного вида которой пробирает до костей, праздничными фонариками из высохших человеческих черепов…
Они будут бесконечно долго допрашивать его, сменяя друг друга, и все его ответы спокойно и методично записывать в бесконечные формы, рапорты и формуляры, они будут пронзать его ледяными взглядами, от которых, кажется, кровь сворачивается в жилах, превращаясь в застоявшуюся ржавую воду. Они будут произносить слова, которые уже произносили тысячу раз до того, слова, не несущие в себе угроз, но произнесенные так, что сердце невольно пытается съежиться, чтоб занять как можно меньше места в грудной клетке.
Канцелярия терпеть не может, когда кто-то вмешивается в ее отношения с Ним. Даже у тигра, смертельно опасного хищника, есть предел дозволенного, определенный периметром его клетки. И если тигр не будет достаточно благоразумным и мудрым животным, если позволит себе излишне резкое движение или клацнет не вовремя челюстями…
В этот раз он и верно позволил себе немногим больше позволенного. Не изничтожил какую-то хищную тварь, промышлявшую в доках. Не влез в какое-нибудь запутанное дело одного из Девяти, пытаясь разобраться в дьявольских петлях, душащих очередную жертву. В этот раз все куда паскуднее. Он оказался свидетелем серьезной вспышки Его гнева, мало того, принял в этом дрянном эпизоде деятельное участие. И еще иди пойми, в какой роли…
Лэйд воочию представил себе лицо Канцелярского клерка, пустое и бледное, как лицо покойника, его внимательный и строгий взгляд, его мертвенный голос, вновь и вновь задающий одни и те же вопросы.
Вот значит как, мистер Лайвстоун. Очень интересно, мистер Лайвстоун. Значит, вы совершенно случайно оказались в этом доме, мистер Лайвстоун. Ах, нет? Вот как? Вас порекомендовал джентльмен по имени мистер Олдридж, которого вы ни разу в жизни не встречали? Тот самый, что трагически скончался за несколько дней до этой самой истории? Очень интересно, мистер Лайвстоун…
Спустя несколько часов ему станет настолько тошно слушать это, что он выскочит из Канцелярии, изрыгая проклятья, и опрометью бросится прочь, чувствуя спиной колючую морозь под пиджаком. След множества внимательных крысиных глаз, деловито изучающих его сквозь оконное стекло…
Господи, подумал Лэйд, надо убираться отсюда, наплевав на все нормы приличия. Пожалуй, обойдемся без выражения соболезнования и траурных речей. Канцелярская свора полковника Уизерса на улицах Нового Бангора способна выследить и загнать даже легкий сквозняк, но иногда и старые тигры могут подкинуть пару неожиданных трюков…
