Водя пером по бумаге, он одновременно пытался убедить себя в том, что необязательно уезжать именно сегодня. Он может остаться и провести еще одну ночь в объятиях Джорджины, чтобы запомнить все в мельчайших деталях и пронести это через всю жизнь. До сих пор ему как-то не приходило в голову делать это, так как он надеялся, что у них вся жизнь впереди.
Перо замерло в его руке, и он, уставившись перед собой невидящим взглядом, медленно покачал головой. Нет, остаться нельзя. Все бумаги уже подписаны, и он просто не сможет посмотреть Джорджине в глаза. Лучше разорвать отношения немедленно, пока еще нет колебаний.
«Она сильная, она поймет. У нее теперь много забот, она не бросит на произвол судьбы рабочих фабрики и магазина. Джорджина поведет их за собой и завершит то дело, которое я начал. На личные переживания у нее не останется времени, а мне от них все равно теперь не будет проку».
Положив письмо ей под подушку, Дэниел собрал свои вещи и покинул дом через черный ход на кухне.
В сумерки Джорджина отправила детей спать, а сама пошла искать Дэниела. Все время пока они играли на лужайке, она чувствовала его присутствие и пару раз оглядывалась на него, сидевшего на крыльце и наблюдавшего за ними. Она помнила и когда он зашел в дом, и еще обидчиво насупилась. Ей хотелось, чтобы муж присоединился к ним, но в глубине души она понимала, что он, наверное, даже не знает, как играть с детьми, потому что сам в свое время был лишен этого. Но ничего, она его как-нибудь научит.
Она рассчитывала застать его в кабинете за книгой, но там было темно, и похоже, Дэниел сюда даже не заходил. Тогда она решила, что он, наверное, после утомительного дня — ведь ему пришлось разбирать на части типографский станок — захотел принять ванну. Скинув в спальне платье, она перешла в ванную комнату, предвкушая удовольствие от встречи с ним, но ванна была пуста. Вздохнув, она наполнила ее водой и разделась полностью.
Может быть, он сам найдет ее?
Но Дэниел так и не появился. Запахнувшись домашним халатом, Джорджина взяла с полки книгу и села вместе с ней в кресло ждать. От Дэниела всего можно ждать. Джорджина не могла ограничить его свободу, да и не собиралась этого делать. Она любила его таким, каким он был.
Весь вечер он был явно чем-то озабочен. Может, это из-за тех фотографий, которые неизвестно каким образом были выставлены сегодня в киоске? Сама Джорджина туда не ходила, но ей рассказали Харрисоны. Дэниел ни словом о них не обмолвился, но и не задавал Дженис вопросов, из чего Джорджина заключила, что он знал об этих загадочных снимках.
Может быть, он отправился на поиски фотографа?
Джорджине очень хотелось верить, что им был Питер. Ведь, в конце концов, фотокамера была у него, и он имел доступ в те дома, что были изображены на снимках. Дэниелу необходимо поближе сойтись со своей семьей, и легче всего будет начать именно с Питера. Вчера Джорджине даже показалось, что они сделали какие-то взаимные шаги к примирению, правда, в итоге ничего не получилось. Она должна свести братьев вместе. Надо изобрести какой-то способ.
Весь день она провела на фабрике, где было много разных дел, и очень устала. Вскоре ее стало клонить ко сну. Очнувшись, когда каминные часы пробили одиннадцать, Джорджина нахмурилась и отложила книгу.
Где он пропадает в такое время?
Надев тапочки, она спустилась вниз, рассчитывая узнать о муже от прислуги, но те уже давно разошлись спать, как, кстати, и Харрисоны. Дом был погружён в тишину, и только одна Джорджина не знала покоя.
Убедившись в том, что входная дверь не заперта, Джорджина вернулась к себе в пустую постель. Странно, как быстро она привыкла делить ложе с мужем. Вот и сейчас ей хотелось уткнуться лицом в теплую голую грудь Дэниела, почувствовать вокруг себя его руки. Ей нравилось ощущать на своей щеке его дыхание, чувствовать его пальцы в своих мягких волосах. Теперь Джорджина уже не могла представить, как всю жизнь обходилась без него.
Надо ему как-нибудь сказать об этом. Джорджина знала, что многих мужчин подобные женские откровения могут запросто отпугнуть, но не Дэниела. Он широко улыбнется и крепко-крепко ее поцелует, и у нее закружится голова. Может быть, он даже сам в конце концов полюбит ее. Может быть, их женитьбе и не предшествовал период романтических ухаживаний, зато после нее романтики было хоть отбавляй. И все благодаря Дэниелу, его душевной чуткости.
Бросив халат на спинку стула, она забралась в постель и устало откинулась на подушки. На страсть сил сегодня уже не осталось. Джорджина знала, что до прихода Дэниела не заснет, но по крайней мере можно дать отдохнуть глазам.
Повернувшись на живот, она засунула руки под подушку, так было удобнее, и сразу наткнулась на жесткий конверт. И вдруг ни с того ни с сего у Джорджины тоскливо засосало под ложечкой. Достав конверт, она уставилась на него.
Ей очень не хотелось распечатывать его до утра. Вот дождется Дэниела, и они прочитают неведомое письмо вместе при свете дня. Дэниел успокоит ее.
А вдруг это любовная записка? Может быть, Дэниел сейчас ждет ее где-то, гадая, почему она до сих пор не пришла к нему. О, Дэниел запросто мог придумать что-нибудь подобное!
Испытывая смешанные чувства, Джорджина села на постели и включила лампу. Подпись на конверте убедила ее в том, что письмо от мужа. Затаив дыхание, она осторожно вскрыла конверт. Руки ее задрожали. Любовные записки не бывают такими пространными, на нескольких листках.
Ей не хотелось читать. Джорджина зажмурилась, но поздно. В мозгу ее уже отпечаталась первая строчка: «Моя милая мисс Ягодка…» Перед глазами поплыли круги. Ей показалось, что она услышала голос самого Дэниела, произнесшего эти слова. Раздраженно смахнув слезу, Джорджина открыла глаза.
Первый раз она прочитала письмо торопливо, отчаянно пытаясь поскорее найти те слова, которые сказали бы ей, что у них по-прежнему все хорошо. Но их в письме не было. Ничего не понимая и вся дрожа, она стала перечитывать письмо уже медленнее, но слезы застилали глаза.
Он бросил ее. Более того: уже уехал на семичасовом поезде до Цинциннати. Дэниел обещал в письме написать ей тут же, как только доберется до места. До какого места? Сообщал, что если будет ребенок, его необходимо поставить в известность, так как он не допустит, чтобы дитя было лишено отца. Но он хотел вернуть ей дом, свободу и прежний образ жизни, каким все это было до того, как он появился в ее жизни. Он писал, что желает ей счастья, а с ним оно невозможно. От него-де у нее могут быть одни только неприятности.
Как это было на него похоже! Джорджине даже казалось, что она слышит, как он произносит эти слова вслух. Своим письмом Дэниел еще раз продемонстрировал, что может быть удивительно искренним, предельно откровенным. Негодяй! Боже, зачем она с ним только связалась?! Но ничего, он еще пожалеет!
Джорджина даже не стала искать закладную, которую, как писал Дэниел, он положил в ящик ее письменного стола. К черту закладную! К черту весь этот дом! Будь прокляты все Маллони! Ну что ж, больше ему не придется разыгрывать из себя благородного героя, потому что она его убьет!
Внутри нее все кипело от ярости. Вскочив с постели, она быстро оделась, хватая первое, что попадалось под руку. Последний поезд с Дэниелом давно ушел, но она знала, как найти его. У нее был один козырь, о котором он, видимо, забыл. Но не забыла Джорджина.
Среди ночи она бросилась в почтовое отделение отправлять телеграмму Тайлеру и Эви.
Дэниел заметил промелькнувшие за окном огни какого-то городка. Последняя остановка между Катлер-виллем и Цинциннати осталась позади. Теперь возврата не было.
Он заставлял себя смотреть в будущее, но там все было пусто. Сразу возвращаться в Натчез, пожалуй, не стоит. Тайлер и Эви забросают его вопросами, на которые будет непросто отвечать. Может, стоит вновь попытать судьбу в сент-луисском «Диспетч»? Пулитцер был прекрасным наставником. Он возьмет Дэниела обратно.
А можно поехать в Техас и подыскать какой-нибудь маленький городок, где нет своей газеты. Богатеем Дэниел, конечно, не станет, но достойно прожить сможет. Познакомится с какой-нибудь симпатичной девушкой, из которой выйдет неплохая жена. И ее не придется вечно спасать. Они заживут тихой, спокойной жизнью, потом родится ребенок, может, даже двойня. Он посадит в саду перед домом розы и цветочную ограду. Ему, в сущности, немного нужно.
