— Он мертв! — рявкнул Пол, сурово глядя на Дэниела. Тому показалось, что на него взглянул сам старик, настолько Пол походил на своего отца. — Я сам видел могилу на кладбище!

— Ты выдаешь желаемое за действительное, — спокойно возразил Питер. — Как и отец, конечно. Дэниел имел наглость выжить.

Дэниел почувствовал себя не в своей тарелке, и ему захотелось уйти, но хрупкая женщина, сидевшая на постели, цеплялась за его руку, как утопающий цепляется за брошенную ему веревку. Дэниел не знал, как поступить. Он долго ждал момента, когда наконец состоится его знакомство с настоящей семьей, но сейчас, когда этот момент наступил, ему хотелось, чтобы он поскорее закончился.

Двадцатилетний Джон вышел вперед, тут же забыв о причине своего появления здесь. В глазах его светился живой интерес. Окинув Дэниела с головы до ног пристальным взглядом, он проговорил:

— Ты не похож на отца.

— Он пошел в меня, как и ты, — сказала Эдит и дала знак самому младшему сыну подойти. — Вы не представляете, что такое с самого рождения быть лишенным своей семьи. Но довольно. Я хочу, чтобы вы все признали Дэниела за своего старшего брата.

— Ага, как же! — зло усмехнувшись и скрестив руки на груди, буркнул Пол. Он устремил на Дэниела враждебный взгляд.

Джон же неуверенно улыбнулся и протянул Дэниелу руку:

— Мы с Полом ни на чем, как правило, не сходимся. Вот и сейчас я с ним не согласен. Так это, значит, ты отбил у Питера Джорджи? Завидую!

В эту минуту снизу с лестницы — о чудо! — до них донесся знакомый голос:

— Так, поскольку нам никто не открыл, мы вошли сами.

Дэниел издал шумный вздох облегчения. Он остро нуждался сейчас в присутствии Джорджины. Быстро пожав Джону руку и освободившись от своей матери, он сделал шаг к двери.

Но Джорджи его опередила. А вслед за ней в спальню вошли Эви и Тайлер. Дэниел замер с открытым ртом посередине комнаты. Может быть, он приземлился на голову, когда прыгал с поезда? Или съел вчера у мамы Шуке какой-нибудь поганый гриб?

Шелестя светло-лиловыми кисейными юбками своего платья и распространяя вокруг аромат ландыша, Джорджина пересекла комнату.

— Миссис Маллони, вы сегодня заметно лучше выглядите! Похоже, Питер внял моему совету и пригласил, к вам доктора Фелпса.

Смеющимися глазами Эви окинула всех присутствующих. Тайлер, прислонившийся плечом к дверной притолоке и, скрестив руки на груди, острым взглядом обвел всех мужчин, наскоро оценивая ситуацию. На нем был светло-коричневый сюртук и широкополая шляпа с низким верхом, и выглядел он столь же элегантно, как и Эви в желтом дорожном платье с узким турнюром и укороченной юбкой.

Джорджина представила их присутствующим, и Монтейны обменялись рукопожатиями и приветствиями с членами семьи Маллони. Братья смутились, но Эдит вдруг радостно воскликнула:

— Так, значит, вы дочь Луизы?! Боже мой, как вы похожи на свою мать! Вы даже не представляете, как я рада нашему знакомству!

С этими словами Эдит взяла Эви за руки. Усмехнувшись, Дэниел украдкой наблюдал за изумленным выражением, появившимся на лице его приемной сестры. Эви смотрела на миссис Маллони с удивлением и надеждой.

— Вы знали маму? Эдит мягко улыбнулась:

— Она была моей двоюродной сестрой, и мы выросли вместе. Когда мне сообщили о ее безвременной кончине, я очень жалела о том, что бедняжка Луиза так и не познала счастье материнства. Но теперь я вижу вас. О, я уверена в том, что она вас очень любила! Я думала, что с потерей Луизы лишилась последней своей родственницы, но я ошибалась! Господи, сегодня, наверно, самый радостный день в моей жизни!

В глазах ее блеснули слезы, и Дэниел вновь почувствовал себя неловко. Он оглянулся по сторонам, не зная, что делать. Как старший сын в семье, он должен был по идее успокоить мать, но ведь они только познакомились! Зви наклонилась и поцеловала Эдит в щеку, а Джорджина подбила ей подушки. Музыка из окна доносилась все громче с каждой минутой. Братья Маллони тревожно переглянулись.

— Магазин! — воскликнул Джон. — Надо торопиться!

Внизу кто-то оглушительно хлопнул входной дверью и хрипло выругался.

— Питер! — рявкнул с лестницы Артемис, да так громко, что зазвенели хрустальные подвески на люстре в спальне.

Очаровательно улыбнувшись, Джорджина вскочила с постели и, подойдя к Питеру, ободряюще похлопала его по руке:

— Клерки из вашего магазина утром начали забастовку. Я советую тебе успокоить отца и образумить его, если он задумал что-нибудь нехорошее. Иначе возможны неприятности.

— Джорджина! — хором воскликнули Питер и Дэниел.

Тайлер незаметно переместился поближе к Эви и отодвинул ее от двери. Артемис тяжело поднимался по лестнице. Дэниел взял Джорджину за руку, отвел от Питера и подтолкнул ее ближе к своей матери. Сам он встал между дверью и постелью. По бокам от него встали братья.

— Питер, где тебя черт носит?! Нам необходимо срочно…

Старик внезапно замер на пороге, ошалело вращая глазами. Сыновья стояли в ряд перед кроватью, словно защищая от него кого-то… Но тут Артемис увидел Дэниела, и его багровое толстое лицо пошло малиновыми пятнами.

— Ты! Я так и знал, что без тебя тут не обошлось! Мое терпение иссякло! — Он повернулся и ткнул пальцем в сторону Джорджины. — Можешь передать своим родителям, чтобы они начинали собирать вещи. И чтобы к вечеру духу вашего не было в доме!

Сыновья стали было возражать, но седой старик лишь отмахнулся и, подойдя к окну, выглянул наружу.

— Какого черта?! — рявкнул он.

— Это демонстрация протеста, — весело объявила Джорджина. — Ваши подчиненные выдвинули кое-какие экономические требования. — Она подошла к другому окну и тоже выглянула. — И, судя по всему, там не только клерки из вашего магазина.

«Это еще мягко сказано», — подумал Дэниел, глядя ей через плечо.

Лужайка перед особняком Маллони быстро заполнялась колыхавшимся людским потоком. Обычно погруженный в умиротворенную тишину квартал в одночасье стал напоминать шумную ярмарку. Отовсюду слышались громкие рожки, кто-то бил в барабан, а «Боевой гимн республики» сменился «Усыпанным звездами знаменем».

— Проклятие, остановите их кто-нибудь! — вскричал Артемис.

Джорджина бросила на него нервный взгляд и, заставив Дэниела наклониться к себе, шепнула ему на ухо:

— У него нездоровый цвет лица. Ему нужно успокоиться.

Дэниел пораженно взглянул на нее. Как же успокоить старика, если у него перед домом на лужайке такое?!

— Я перестал быть героем, — напомнил он.

— М-да, верно…

Джорджина нахмурилась и оглянулась на остальных присутствующих. Питер стоял рядом с отцом и широко раскрытыми глазами смотрел на то, что было за окном. Эви сидела рядом с миссис Маллони на постели, ободряюще похлопывая ее по руке и с любопытством наблюдая за остальными. Тайлер стоял рядом с ней и был начеку. Двое младших Маллони стояли у третьего окна.

«Теперь уже ничего нельзя поделать. Поздно», — пришло в голову Джорджине.

Артемис вышел на балкон и, потрясая кулаком, крикнул в толпу.

— Убирайтесь вон, пока я всех вас не уволил к чертовой матери! Убирайтесь! Я вызову полицию!

Рожки и барабаны постепенно смолкли, но людской поток продолжал вливаться в распахнутые настежь ворота особняка Маллони. Задние ряды напирали, всем хотелось поглядеть на взбесившегося старика. Когда в толпе стало более или менее тихо, какой-то молодой человек громко проговорил, обращаясь к Артемису:

— Сегодня День независимости, и мы пришли сказать о том, что мы свободные люди и больше не хотим быть твоими рабами! Мы требуем сокращения рабочего дня и достойного жалованья!

— Плевать я хотел на вашу свободу! — рявкнул в ответ старший Маллони. — С завтрашнего дня вы все можете начинать подыскивать себе новую работу!

Питер взял отца за плечо и попытался увести его обратно в комнату.

— Не надо, папа. Магазин не сможет работать, если ты всех их уволишь. Пусть по крайней мере скажут, что им нужно.