— На этот раз дай ему покрыть твой язык, прежде чем глотать, — говорит Эйс. Мои щеки горят от его указаний, но я делаю, как он говорит.

— Чувствуешь, как теплеет в груди?

Я утвердительно киваю. От второго глотка приятный жар разливается внутри.

— Нам нравится называть это «объятиями Кентукки».

Гриз добавляет:

— И это — юбилейная столетняя партия, которую я распечатал сегодня утром. Ты — второй человек за все это время, который попробовал эту бочку.

— Вау. Спасибо. — Я вытираю уголок глаза, который заслезился от моего весьма неподобающего леди кашля.

Гриз разочаровано смотрит на своего внука. А затем его взгляд устремляется на агента Харпер по другую сторону от меня.

— Она не знает, кто мы такие?

Эйс отвечает:

— Ты так говоришь, будто она здесь на экскурсии или что-то в этом роде. Ты понимаешь, что это личное дело, и, опять же, на случай, если ты не надел свой слуховой аппарат, ты нас прервал.

Я опускаю взгляд на пол и смотрю на эмблему. Ну, будь я проклята. Гриз трясет кулаком перед собой.

— Заткнись, Эйс.

Эйс так сердито пыхтит, что мне трудно сдержать улыбку.

— Проводи меня, Лейни, — перебивает агент Харпер.

— Как всегда, было приятно увидеться, Беатрис, — кричит нам вслед Гриз. Она не отвечает, но бросает последний пристальный взгляд на Эйса и кивает, а затем поворачивается и выходит.

Я молча провожаю ее до машины, затем беру свои вещи из багажника.

— Они хорошие люди. Все они, — говорит она, заводя машину и опуская стекло. Она прикуривает еще одну сигарету, затягивается и на выдохе говорит: — Ты здесь в безопасности, Лейни. — Вглядываясь в мое лицо, она ищет признаки того, что я ей верю. — Пытайся жить. Постарайся исцелиться. И помни, что я сказала…

Я киваю.

— Написать тебе. Найти Эйса. Позвонить 911. Я запомнила.

Она улыбается.

— Рада, что ты слушала внимательно. Но я имела в виду твоего отца. Он бы действительно тобой гордился.

И то ли от того, что я смотрю, как вздымается пыль, когда грузовик исчезает на длинной подъездной дорожке, то ли от того, что знаю, что она права, но на глаза наворачиваются слезы, и я подавляю рыдание. Осознание настигает меня неожиданно, несмотря на бурлящие во мне чувства. Это моя новая жизнь. Я проглатываю остальные эмоции, которые когтями впиваются в мое горло и грозят выплеснуться наружу. Не сейчас. Я смогу дать волю слезам позже.

Я стою и смотрю, как задние фонари становятся все меньше, тишина давит на меня, а влажный воздух лижет мне кожу. Я поднимаю волосы и завязываю их в высокий узел, чтобы они не прилипали к шее. Что теперь? Поясница болит от долгих часов, проведенных на сидении машины, и усталость наваливается на меня с новой силой.

Звук шагов за спиной предупреждает меня о том, что пока я не могу лечь спать.

— У нас на участке есть пустой коттедж, который ты можешь считать своим, пока живешь здесь. — Раздается голос Эйса с крыльца. — Но сейчас уже три часа ночи, и сначала мне нужно привести его в порядок. Я не очень-то тебя ждал.

— Сейчас я могу уснуть, где угодно, — шучу я.

Он не улыбается и просто кивает в ответ.

— Тебе помочь с вещами?

Я протягиваю ему красную сумку, покрытую значками мишеней. Она даже не набита до отказа. Но в ней лежит недельный запас нижнего белья, дезодорант, черная жидкая подводка для глаз, тушь для ресниц и ярко-красная помада, которая хорошо сочетается с моим новым цветом волос. Я не стала раздумывать над цветом, а выбрала то, что хотела. Еще я прихватила пакетик мармеладных мишек, но большую часть уже съела. Зубную щетку и щипцы для завивки волос. В спешке, очевидно, это барахло показалось мне вещами первой необходимости. Со временем я разберусь с одеждой.

— Это все?

— Я не успела собрать вещи перед отъездом.

Через арку в конце коридора видна навороченная кухня, заставленная промышленными приборами из нержавеющей стали и слабо освещенная встроенными светильниками, установленными в разных местах сводчатого потолка.

— Красиво, — бормочу я. — Сколько людей здесь живет?

Кажется, его забавляет моя непроизвольная реакция на впечатляющие размеры и стиль помещения. Включив электрический чайник, он отвечает:

— В главном доме живем только мы с Гризом. — Он замолкает, его губы трогает легкая усмешка. — Но мои братья живут недалеко отсюда. И они часто бывают здесь. Я устраиваю много деловых мероприятий. Счастливые часы⁶ с моей командой. — Он оглядывается по сторонам. — Пространство просто необходимо.

Усаживаясь за огромную островную стойку, я выбираю крайний стул из восьми, выстроившихся в ряд.

— Тут много места. — Я прочищаю горло и думаю о том, что вся территория, даже в темноте, выглядит как идеальное место для свадьбы. — Спасибо, что разрешил остаться.

Он наливает кипяток в две чашки, в каждую опускает по чайному пакетику. Натянуто улыбнувшись, он говорит:

— Ты услышала спор, который имел отношение не столько к тебе, сколько к Би. — Его внимание переключается на кружку, от которой идет пар. — Пока ты не доставляешь проблем, Лейни, тебе здесь рады. Можешь оставаться здесь столько, сколько потребуется. Как бы я ни избегал незнакомцев на своей территории или в своем бизнесе, я сделаю исключение, если Би будет мне обязана, и я смогу обратиться к ней за услугой позже.

То, как он смотрит на часы, потягивая из своей кружки, заставляет меня сделать то же самое. И пронизывающая до костей усталость наваливается на меня, словно я пытаюсь устоять на ногах перед приливной волной. Я могла бы проспать несколько дней. Мои конечности устали и болят, а моему разуму не помешало бы отдохнуть от чрезмерной зацикленности и постоянных размышлений. И тут вдруг на меня накатывает беспокойство, прогоняя сон. Я оказалась в незнакомом месте в полном одиночестве.

— Я найду для тебя какое-нибудь занятие, когда ты будешь готова. Мы много работаем, и здесь много людей, но это потрясающее место. Отдохни несколько дней, осмотрись. Это небольшой город, так что тебе не потребуется много времени, чтобы освоиться здесь.

Он переводит взгляд на мою шею, когда я киваю в ответ на это предложение.

Я прикасаюсь к небольшим царапинам, которые появились, когда она кричала и умоляла меня помочь ей. Ее ногти впивались во все, что только можно. Она не хотела причинить мне боль. Это были истерика и паника. Единственные видимые следы ночи, которую я вряд ли смогу вычеркнуть из своей памяти в ближайшее время.

— Я не собирался пялиться. — Он встает и прислоняется к стойке. — Я не знаю подробностей, но, если бы мне пришлось делать ставки, я бы поставил на тебя, Лейни. Я не испытываю к тебе ничего, кроме уважения.

Я смотрю в кружку и, поскольку не особенно забочусь о том, чтобы сдерживать язык, особенно сейчас, спрашиваю:

— Разве уважение не должно быть заслуженным? Кажется, так говорят?

— Нет, не здесь. Есть много людей, к которым я потерял уважение, но у меня его не нужно заслуживать.

Искренность в его тоне мгновенно вызывает у меня желание никогда его не разочаровывать и не терять его расположение. Что-то подсказывает мне, что уважение Аттикуса Фокса может иметь большое значение в Фиаско.

— Я собираюсь отправиться спать. На этом этаже есть гостевые апартаменты, по другую сторону от кладовой. Дальше по коридору. Бери все, что может тебе понадобиться, а я позабочусь о том, чтобы завтра тебе провели полную экскурсию по территории.

Он проходит мимо меня, кивнув на прощание.

— Это прозвучит странно… — Я качаю головой и улыбаюсь, поворачиваясь в ту сторону, куда он направился. — Когда ты говоришь «территория», ты имеешь в виду…?

Он улыбается и бормочет:

— Чертова Би. — Глубоко вдохнув, и разочаровано выдохнув, он отвечает: — Эта женщина любит оставлять после себя одни вопросы. Ты находишься в «Фокс Бурбон». Это предприятие включает в себя винокурню, бондарню и склады, и все это находится на этой земле. Кроме того, это мой дом. И похоже, — он подмигивает мне, поднимая настроение, — теперь это и твой дом.