— Но где Елена и Нилен?

— Нилен они взяли на допрос еще до вашего появления здесь, — потом торжествующая улыбка прорезала черную бороду. — Но Елена спаслась. Я отослал ее на Роршафе. Все в порядке.

Эррил облегченно вздохнул.

— Куда она отправилась?

— Я приказал Роршафу везти ее до воды, а там остановиться. А если и там станет опасно, он знает, что надо увозить ее и оттуда.

— И твой жеребец все это понял? — недоверчиво спросил Эррил.

Улыбка горца стала шире.

— Я вырастил его из крошки-жеребенка. Он понимает все и проследит за девочкой так, как надо.

Эррил заставил себя поверить словам горца, но легче ему от этого не стало. Со сталионом или нет, но Елене нельзя долго оставаться одной.

— А где огр? — вмешался Мерик, и его синие глаза тревожно заметались в поисках Толчука. — И волк?

Эррил кивнул в сторону повозки.

— Они связали Толчука почище поросенка, заковали железными цепями. Я вообще думал, что он мертв, но когда они тащили его сюда тремя лошадьми, то услышал, как он стонет... Огр отравлен паучьим ядом, но, думаю, выживет... Если, конечно, они не прикончат его ножом.

— А Фардайл? — мрачно спросил Крал, и улыбка исчезла с его губ.

На это, не поднимая головы, ответил Могвид.

— Мой брат убежал, еще раз доказав, что он трус.

— У него не было иного выбора, — возразил Эррил. — Охотники не терпят волков, и они немедленно уничтожили бы его, даже ни о чем не подозревая.

— Но он оставил меня! — горько простонал Могвид.

И тут вдруг в ночи раздался пронзительный женский крик. Все четверо застыли от ужаса. Первой мыслью Эррила было, что это охотники пытают Нилен, но не успел он превратить гнев в силу, чтобы снова попытаться порвать веревки, как увидел нюмфаю с двумя рослыми женщинами по бокам. Платье ее было порвано, в фиалковых глазах стояли слезы. Нилен привязали к столбу неподалеку.

Стражи начали о чем-то расспрашивать женщин, но их вопросы уносило ветром.

— Не мужское это дело, — услышал, однако, Эррил ответ одной из женщин, привязывавшей Нилен. — Все, как и положено при родах. Видать, только младенец идет трудно. — С этими словами женщины закончили работу и ушли.

Стражники, ухмыляясь, посмотрели на пятерых пленных и отошли поближе к кострам, напряженно изогнув шеи, чтобы получше видеть и слышать торжество.

Эррил как мог ниже наклонился к Нилен и прошептал:

— Что-нибудь узнала? Кто эти люди и зачем они напали на нас?

Прежде чем ответить, нюмфая несколько раз вздрогнула всем телом.

— Они... Они думают, что мы сообщники дьявола. Кто-то сказал им, что мы убили каких-то детей и сожгли лес.

— Что? Каких детей?

— Не знаю. Но от одной из женщин, которые меня допрашивали — ее зовут Бетта, — я услышала какие-то намеки о девушке, пришедшей из сожженного леса, которая должна вот-вот родить. И она была очень взволнована, похоже, роды идут плохо.

— И ты думаешь, эта девушка и есть одна из наших обвинителей? — Нилен повела плечами.

— Не уверена. Но потом эта Бетта ушла, чтобы узнать о родах. А кричала, наверное, роженица. Может, у нее и действительно что-то не в порядке.

Эррил нахмурился.

— Если все кончится плохо, то уж можно догадаться, кого в этом обвинят, — проворчал он.

— Я видел, как несколько охотников собирают хворост. Много хвороста. Гораздо больше, чем нужно для простого костра, — тихо произнес Крал. — И, если мы не хотим быть заживо сожженными, то надо выбираться отсюда во что бы то ни стало.

— Не буду спорить. Но как?

Все промолчали.

Эррил мучительно перебирал немногочисленные возможности. Но ни одна из них не казалась ему выполнимой. Даже если они умудрятся каким-нибудь способом развязать веревки. А Толчук? Неужели они оставят огра одного на мучительную смерть? А все вещи, снаряжение? Проще всего угнать фургон, но один из охотников при обыске вытащил из внутреннего кармана Эррила маленький железный кулак. Как они отправятся без ключа от магических оград потерянного города? Эррил до хруста сжал зубы.

— Он возвращается! — вдруг пронзительно взвизгнул Могвид, привлекая всеобщее внимание. Даже один из стражников, оскалившись, обернулся через плечо, но новый женский крик, пронесшийся над лагерем, тут же отвлек его.

— Тихо, Могвид, — прошипел Эррил.

Но оборотень так и раскачивался в веревках.

— Вон там, — шептал он. — Вон за теми кустами!

Эррил глянул в сторону, куда указывал Могвид.

— Ничего не вижу. — Должно быть, оборотню просто померещилось что-то со страху. Но, присмотревшись, Эррил увидел пару горящих янтарных глаз, сверкавших в кустах.

— Это Фардайл, Фардайл, — с облегчением твердил Могвид.

В тени кустов и высокой травы могучей черной фигуры волка практически не было видно, но не узнать огонь золотых миндалевидных глаз было невозможно. Отлично. Эррил быстро добавил этот новый фактор в свои планы. С появлением волка шансы на спасение несколько возрастали.

— Ты можешь поговоришь с ним? — осторожно спросил он у Могвида, изо всех сил стараясь душить в себе разгоравшееся чувство надежды.

Но оборотень уже глядел в глаза брата.

— Фардайл говорит, что разведал весь лагерь: всюду отвратительно пахнет падалью, тем же запахом, о котором он говорил и раньше. — В глазах оборотня снова появился страх. — Это запах... пауков. Но только здесь он гораздо сильнее.

Вайрани с гордостью смотрела на свое дитя. Оно уже заметно выросло, добравшись до середины туловища старухи. Теперь младенец сидел на груди тетушки Ди и был размером с небольшого теленка.

Под ним лежала еще нетронутая нижняя половина старухи, тогда, как верхняя валялась уже изрядно обглоданная. Каким-то образом от всех этих действий морщинистая кожа на ее лице натянулась, и старуха выглядела теперь значительно моложе. Какой прекрасный подарок сделал ее ребенок тетушке Ди за тяжкие труды этой ночи!

Но, разумеется, подарок этот был не его...

— Ну, хватит, я знаю, что ты все еще голоден, но если мы хотим поймать сегодня эту сучку, нам предстоит еще много всяких дел, мой милый.

Ребенок повернулся к ней тем, что было его лицом. В воздухе мелькнула пара мощных челюстей, с которых капала кровь. Мембраны крыльев мягко вздрогнули, и шесть глаз в некотором удивлении посмотрели на мать.

Вайрани поднесла руки к лицу. О, как красив ее сын! Но все же не время заниматься нежностями. Это она успеет наверстать потом, а пока надо сделать все возможное, чтобы изловить ведьму.

— Ну, поцелуй старушку за то, что она нам помогла, милый, — ласково сказала Вайрани. Но только быстро, мы спешим.

Сын наклонился и впился зубами как раз между обвисшими грудями старухи, урча и чмокая. Раздался хруст костей, и Вайрани счастливо улыбнулась. Какой послушный малыш!

Вцепившись всеми ногами в тело старухи, ребенок с жадностью добирался до самого ее сердца и, наконец, Вайрани увидела, как огромный красный кадык на его шее несколько раз дернулся, поглощая последний дар тетушки Ди. Покончив с этим, младенец сполз с тела, ноги его затанцевали, а кожистые крылья задрожали от возбуждения.

Но тут же останки вдруг стали извиваться и вздрагивать на сыром полу, рот судорожно открываться и закрываться, как у выброшенной на берег рыбы, а глаза загорелись красным огнем.

Спустя несколько секунд, словно в конвульсии, тело старухи приподнялось и село. Из полураскрытого рта закапала черная тягучая слюна, а руки отчаянно скребли по полу — это яд проникал во все клетки мертвого тела.

Как раз в это время за спиной трупа хлопнул полог, и Вайрани увидела, как ее сын метнулся в сторону. В шалаш зашла, наклонившись у низкого входа, Бетта.

— Ну, как, кончено? — спросила она, не закрывая полога и останавливаясь в дверях. Лицо ее сморщилось от отвращения. — Сладчайшая Матерь, что за вонь!

Вайрани только гордо улыбнулась, а тетушка Ди попыталась что-то сказать, но лишь судорожно дергала перегрызенным горлом.