Они пришли в восторг от явлений природы — смерчей, вулканов, девственных лесов и купили сочинение Деппинга Чудеса и красоты французской природы. В Кантале имеется три чуда, в Эро — пять, в Бургундии — всего-навсего два, зато в Дофине их целых пятнадцать. Но скоро чудес совсем не останется. Сталактитовые пещеры осыпаются, огнедышащие горы остывают, горные ледники тают, старые деревья, в дуплах которых совершались богослужения, падают под топором человека или постепенно гибнут.

После этого друзья заинтересовались животным миром.

Они вновь раскрыли своего Бюффона и подивились странным наклонностям некоторых животных.

Однако все книги, вместе взятые, не стоят личных наблюдений, и друзья стали ходить по дворам и расспрашивать крестьян, не доводилось ли им видеть, чтобы быки спаривались с кобылами, боровы — с коровами, а самцы куропаток предавались противоестественной любви.

— Что вы? Никогда! Где это видано!

Такие вопросы, особенно в устах пожилых господ, казались крестьянам смешными и неприличными.

Бувар и Пекюше пожелали сами сделать опыт противоестественной случки.

Наименее трудным показалось им спарить козла с овцой. На ферме Гуи не было козла, и они выпросили его у соседки; во время течки они заперли обоих животных в давильню, а сами спрятались за бочками, чтобы не мешать естественному ходу вещей.

Сначала козёл и овца съели по охапке сена, затем стали жевать жвачку; овца легла и заблеяла, а бородатый, вислоухий козёл, расставив кривые ноги, уставился на Бувара и Пекюше блестевшими в темноте глазами.

Наконец, на третий день вечером, друзья решили прийти на помощь природе. Но козёл, повернувшись к Пекюше, боднул его пониже живота, а испуганная овца принялась кружить по давильне, как по манежу. Бувар побежал за ней, хотел удержать, но растянулся на земле — в руках у него остались клочья шерсти.

Они возобновили опыты над курами и селезнем, над догом и свиньёй в надежде получить уродов путём скрещивания, ибо ничего не понимали в проблеме видов.

Вид — это группа особей, которые дают при скрещивании плодовитое потомство; однако животные, относимые к различным видам, могут скрещиваться между собой, плодиться и множиться, тогда как животные, принадлежащие к одному и тому же виду, теряют порой эту способность.

Друзья понадеялись, что разберутся в этом вопросе, изучив развитие зародышей, и Пекюше выписал через Дюмушеля микроскоп.

Бувар и Пекюше клали на стеклышко волосы, крошки табака, мушиную лапку, обрезки ногтей, но постоянно забывали вставить в инструмент то одну, то другую деталь; они суетились возле микроскопа, трясли его; затем, не видя ничего, кроме тумана, обвиняли во всём оптика. Под конец они разочаровались в микроскопе. Открытия, которые ему приписываются, пожалуй, не заслуживают доверия.

Вместе со счётом на микроскоп Дюмушель прислал друзьям письмо, прося их собирать для него аммониты и морских ежей — достопримечательности их края, до которых он был большой охотник. Чтобы пробудить у них интерес к геологии, он отправил им две книги: Письма Бертрана и Рассуждения Кювье о катаклизмах на земном шаре.

Прочитав эти сочинения, они представили себе такую картину:

В начале всего была необозримая водная поверхность, над которой выступали поросшие лишаями камни. Ни единого звука, ни одного живого существа — безмолвный, неподвижный и голый мир; затем в тумане, похожем на банный пар, стали вырисовываться длинные растения. Ярко-красное солнце нагрело влажную атмосферу. Загрохотали огнедышащие горы, из их недр вырвались вулканические породы, и жидкая масса порфира и базальта мало-помалу затвердела. Ещё одна картина: в неглубоких морях возникли коралловые острова; на них растут пальмы. Есть там раковины величиною с большое колесо, трёхметровые черепахи и ящерицы не менее шестидесяти футов в длину; амфибии вытягивают между тростниками свои страусовые шеи и раскрывают крокодиловы пасти; летают крылатые змеи. Наконец на материках появляются гигантские млекопитающие; у одних уродливые ноги, похожие на плохо обтесанные бревна, и шкура толще бронзовых плит, другие — лохматые, губастые, с пышными гривами и изогнутыми клыками. Стада мамонтов пасутся на равнинах, которые обратятся впоследствии в Атлантический океан; палеотерий — полуконь, полутапир — разрывает своим рылом муравейники на Монмартре, а гигантский олень в каштановой роще трепещет от рёва пещерного медведя, которому вторит лай собаки втрое больше волка, водящейся в Боженси.

Все эти эпохи разделены между собой катаклизмами, последним из которых был наш потоп — нечто вроде феерии в нескольких действиях с человеком в апофеозе.

Друзья были поражены, узнав, что на некоторых камнях сохранились отпечатки насекомых, птичьих лап и т.п.; перелистав руководство Роре, они решили собирать окаменелости.

Как-то после обеда, когда они раскапывали булыжники на шоссе, к ним подошёл кюре.

— Увлекаетесь геологией, господа? Прекрасное занятие, — вкрадчиво проговорил он.

Священник был высокого мнения об этой науке, ибо она повышает авторитет Священного писания, доказывая истинность сказания о всемирном потопе.

Бувар заговорил о копролитах — окаменелых испражнениях животных.

Аббат Жефруа, видимо, никогда об этом не слыхал; впрочем, это даёт лишний повод восхвалять премудрость провидения. Пекюше признался, что до сих пор их поиски не увенчались успехом, а между тем в окрестностях Фалеза должно быть множество окаменелых останков животных, как и во всех геологических породах юрского периода.

— Мне говорили, — сказал аббат Жефруа, — что где-то в Вилере была найдена челюсть слона.

Необходимые сведения мог бы сообщить его друг Ларсонер, адвокат и археолог из Лизье. Он написал историю Порт-ан-Бесена, в которой упоминается о находке крокодила.

Бувар и Пекюше обменялись взглядом, в котором мелькнула надежда; несмотря на жару, они долго расспрашивали священника, укрывшегося от солнца под синим ситцевым зонтиком. У него была тяжёлая челюсть и острый нос; он беспрестанно улыбался, склонив голову набок и полузакрыв глаза.

Церковный колокол зазвонил к вечерне.

— До приятного свидания, господа! Разрешите откланяться.

Сославшись на аббата Жефруа, друзья написали Ларсонеру и три недели прождали письма. Наконец ответ был получен.

Вилерского жителя, нашедшего в земле зуб мастодонта, звали Луи Блош; подробности неизвестны. История Порт-ан-Бесена вошла в один из томов серии, выпущенной Лизьерским учёным обществом, но своего авторского экземпляра он никому не даёт из боязни разрознить всю коллекцию. Что касается аллигатора, то он был обнаружен в ноябре 1825 года у подножия скалистого берега Ашет, в Сент-Онорине, близ Порт-ан-Бесена, в округе Бане. Далее шли уверения в совершенном почтении.

Неясность в истории с мастодонтом раздразнила любопытство Пекюше. Он готов был немедленно ехать в Вилер.

Бувар отговорил его: поездка может ничего не дать, а стоить будет дорого; благоразумнее всего заранее навести справки; друзья обратились к мэру Вилера с просьбой сообщить им, что сталось с Луи Блошем. В случае если он умер, не согласятся ли его наследники по прямой или боковой линии известить их о судьбе ценной находки. Когда он её сделал, в каком месте округа лежали эти останки далёких эпох? Есть ли надежда сделать подобные же находки в их краях? Во что обойдётся наём работника с тележкой?

Но сколько они ни обращались к помощнику мэра и к первому муниципальному советнику, ответа не было. Очевидно, местные жители ревниво охраняют ценные ископаемые, скрытые в их земле. Если только они не продали их англичанам. Решено было ехать в Ашет.

Бувар и Пекюше отправились дилижансом из Фалеза в Кан. Затем одноколка доставила их из Кана в Байе, откуда они дошли пешком до Порт-ан-Бесена.

Ожидания друзей оправдались. Побережье Ашет изобиловало причудливыми камнями; расспросив хозяина постоялого двора, они скоро вышли к морю.

Отлив как раз обнажил морское дно, покрытое галькой и водорослями.