— Человек приходил, ваша светлость, вашим младшим братом назвался, Олегом Александровичем. Когда мы предложили ему остановиться, не послушал, побежал вперед и исчез из поля зрения. За парапет выглядывали, ничего не видим. Сейчас ворота откроем…

— Запрещаю. — отрезал мой родственник: — Наша Олечка на такие поступки не способна, да и как он мог здесь оказаться? Сидит себе в академии, да и в ус не дует. Я думаю, что это кто-то под личиной брата пытался добиться, чтобы ворота открыли. Скорее всего, под стенами нас ждет засада из боевиков под пологом невидимости. Ворота открывать запрещаю, со стен кого-то спускать тоже. Объявить общую тревогу, людей на стены, пушки зарядить, бдительность удвоить, огонь открывать без предупреждения. При любом шорохе дежурному офицеру кидать в подозрительное место фаерболы, а сержантам зажигательные гранаты, иначе мы от этих невидимок не избавимся. Я к себе, если что-то подозрительное, сразу вызывайте.

Судя по шороху, братец мой отправился «к себе», а через некоторое время раздался несколько незнакомых голосов.

— Что отсиживаться? Вышли бы, да и врезали бы по гадам…

— Ты, Фрол, еще молодой и с невидимками не сталкивался, а они тебе даже выйти из ворот не дадут, просто перережут нас при построени и крепость захватят…

Ой, Макоша, забери меня отсюда. Я думал, что, только брат мой с головой не дружен, а тут весь гарнизон его в этом деле поддерживает…

Не знаю, то ли призыв к богине призвал ко мне ее посланника, то ли совпадение, но в этот момент с небольшой объем амбразуры, до предела заполненный мной, как перловкой в консервной банке, ударила крупная туша планирующего ворона, который вцепился мощными лапами мне в плечи, да так, что я чуть не вывалился из своего укрытия, прямо под бдительные взгляды бойцов на башнях. В самый последний момент мне удалось сохранить равновесие, намертво вцепившись в торчащую из стены железяку и удержать мое тело на узенькой полочке.

— Да чтобы тебя…дорогой товарищ… — в последний момент мне удалось сдержаться. Ворон же, поняв, что удобно на моих плечах он не устроится, больно мало места, изогнувшись, заглянул мне в глаза, после чего, с силой оттолкнувшись от моих многострадальных плеч, взлетел в воздух, и тут меня чуть не накрыло второй раз и уже окончательно.

Как-то, еще в прошлой жизни, имел я глупость развлечься на одном аттракционе в парке развлечений, где тебя несет в свободном падении со скоростью сто двадцать верст в час. Даже не знаю, как я не заорал благим матом и не выпал из стены, когда передо мной понеслась, с огромной скоростью, земля… Видимо общение с богами и прочими чудесами помогли мне понять, что я одновременно продолжаю сидеть в амбразуре и видеть крепость с высоты птичьего полета глазами черного ворона. Видно было плохо, оттого, что слишком резко и слишком много красок, но я сумел приспособиться и даже понял, как управлять полетом зрением черной птицы. Попарив вместе с посланцем богини над цитаделью братца минут двадцать я понял, что количество защитников твердыни не так и велико. Если команда братца — «всех на стены», была выполнена надлежащим образом, то всего у него не более пятидесяти бойцов, и около четырех сотен гражданских — стариков, детей и женщин, очевидно, члены семей защитников гарнизона. Пушек на башнях было девять, по три на каждой башне, но все орудия были снабжены хитрыми станками и могли перемещаться вдоль парапетов, с возможностью переносить свой огонь на триста шестьдесят градусов. Продовольственный склад и цистерну с водой я тоже рассмотрел, а также вход в арсенал.

Поняв, что я уже все рассмотрел, ворон каркнул что-то в высоте и мое зрение вернулось ко мне, к моему великому облегчению. Возвращаться ко мне мой разведчик, благоразумно не стал, улетел по своим, вороньим делам, а мне осталось только сидеть в своей норе, молясь, чтобы на изжаренную солнцем землю поскорее пала ночная темнота.

Как я вылезал из своего укрытия и слезал на твердую землю — это была отдельная история. Боль. В закостеневшем теле была страшная, мышцы одеревенели и не хотели слушаться, а кости и суставы явственно скрипели, как у девяностолетнего старика. Но, я, все-таки, сумел спуститься на землю, сделал небольшой шажок…

— Слышал, кто-то там есть⁈ — раздалось над самой моей головой.

— Ага, что-то слышал. Сейчас гранату туда кинем. — второй голос оптимизма мне не прибавил, я замер на мгновение, не зная, что делать. Бежать или оставаться на месте — любое решение сулило мне погибель. Ни от зажигательной гранаты, ни от заряда картечи из пушки, мой магический щит не спасет, да и его голубоватое свечение будет светится, как маяк для всех остальных защитников крепости — вот он я, стреляйте сюда!

Спас меня, в очередной раз, посланник богини Макоши, спикировав на башню откуда-то из темноты, и теперь черным ужасом кружащий над ней, громко хлопающий крыльями и зловеще каркающий.

Бойцы так впечатлились, летающим над головой, черным вестником грядущих несчастий, что от укреплений я ушел абсолютно спокойно, все внимание было обращено на черную тень, летающую кругами на одной из башен.

Дом Евдокима Макаровича, когда я до него добрался, был погружен в темноту, что делало его практически неотличимым от соседних покинутых жителями, домов, но стоило Пирату радостно гавкнуть при моем приближении, как в окнах первого этажа загорелся огонек свечи, затем второй, а хозяин дома поспешил открыть мне калитку.

Я долго и с наслаждением мылся холодной водой, после чего меня проводили за накрытый стол, куда, молчаливая Ефросинья подносила миски и горшочки. Содержимое которых я поглощал механически, не замечая вкуса, пока не понял, что сыт и лишь после этого, уловив момент, Евдоким подал голос.

— Ваша светлость, могу ли я…

— Можешь. — я хлопнул по лавке подле себя: — Садись, решать будем, что делать дальше. Сколько у нас людей, готовых выступить против моего брата?

Судя по всему, чтобы заняться восстановлением городского хозяйства Покровска, да и княжества в целом, мне, крайне необходимо, взять под контроль княжескую цитадель, так как я был уверен, что любая хозяйственная деятельность на виду гарнизона тут-же вызовет артиллерийский обстрел, чего хотелось бы избежать.

— Так ничего не изменилось, ваша милость, как было нас трое, вместе со мной, так и осталось. — между тем мрачно бубнил Евдоким, уткнувшись взглядом в кружку с пивом, поставленную перед ним Ефросиньей.

— Как женщины? — я кивнул на дородную фигуру, что возилась возле печи: — Конфликтов не было? Не в тягость ли они тебе?

— Нет, ваша светлость, все хорошо. — мужчина окинул фигуру Ефросиньи одобрительным взглядом: — Целый день по хозяйству крутятся, Фрося им спуску не дает.

Уже Фрося? Ну что-же Фрося — это хорошо, значит. Будем считать, что теток я практически пристроил, осталось дело за малым — пристроится самому.

— Ворон не прилетал? — вспомнил я о своем помощнике.

— Какой ворон? — удивился Евдоким Макарович.

— Обычный, здоровый ворон, черного цвета. Если прилетит, то напоить и накормить, но только хорошо, как себя. Он не простая птица, а представитель…- я многозначительно возвел глаза к потолку: — ну ты понял.

— Да ладно⁈ — поразился хозяин дома, тыча пальцем в потолок: — да неужто?

— Точно тебе говорю, и меня он сегодня сильно выручил, так что — максимум уважения мудрой птице проявите, по возможности. И, с утра, пригласи, пожалуйста, сюда своих товарищей, обоих. Скажи, что поговорить хочу с ними.

— Будет сделано…- Евдоким попытался вскочить, но я его удержал: — Все. я спать, устал сегодня очень. Мне в той-же комнате можно улечься, или что-то поменялось?

Глава двадцать первая.

Встреча с личным составом городской полиции, оставшимся на своем посту я начал с мажорной ноты, объявив всем троим о присвоении им следующего звания, какого бы у них не было, благо. Я в них не особо разбирался, выдав задание Суслову Евдокиму Макаровичу оформить все княжеским указом и подать мне на подпись, а также, с легким намеком на карьерные перспективы, посему, когда мы, тем же составом, встретились следующим утром, чтобы идти на опасное задание, полицейские, нет –нет, да улыбались, периодически кося глазом на новенькие лычки на погонах.