— Надя! Ты куда собралась? — Глеб выходит в коридор и смотрит на меня в упор, а я замечаю, как из-за его плеча уже появляется Вера.

— Подальше от вашей семейки, Глеб! — отвечаю ему, и стоит только сестре сделать шаг в мою сторону, парень тут же ее ловит за плечо.

— Стоять! Я с тобой еще сейчас поговорю, — резко осаживает он Веру, а я вижу, как у нее лицо меняется.

Она поднимает на мужа испуганный взгляд.

— Господи! — вскидывает руки к лицу. — Что же я наделала?! — всхлипнув, произносит Вера. — Глеб, прости, прости! Надя, Наденька! — она вырывается из рук мужа и хочет подойти ко мне, но он крепко ее держит.

А у меня от шока челюсть здоровается с полом.

— Вер! Ты что, ничего не помнишь? — округляю глаза.

— Я… я не знаю, но я ничего не могла поделать с собой, это какое-то наваждение! Ничего не понимаю!

Вера с мольбой смотрит на Глеба, но в тот момент, когда сестра переводит взгляд на меня, я вижу в них вполне ясное сознание и ложь. Мне становится так мерзко, что я отворачиваюсь и открываю дверь квартиры.

— Слушайте, — твердо говорю я, — это не проходной двор! И я хочу, чтобы вы оба оставили свои ключи мне. И в ближайшее время ни тебя, — указываю на Глеба, — ни тебя, Вера, я видеть не хочу!

— Но, Надя, я так виновата! — смиренно опускает голову сестра, чтобы я не заметила промелькнувшее в ее глазах злорадство.

— Вера, тебе к врачу нужно. Я боюсь тебя! Ты больна! — Вывожу коляску на площадку.

— Подожди! — вдруг просит Глеб.

Он выходит за мной, закрывает дверь, и последнее, что я вижу — как Вера зло сжимает челюсть и сверлит меня пропитанным ненавистью взглядом.

— Что тебе, Глеб? — Нажимаю на кнопку вызова лифта.

— Надя, я не успел тебе сообщить по поводу Веры…

— Что? Что она больна? — с сарказмом спрашиваю его.

— Да, — скупо отвечает парень, — это у нее началось после того, как она Соню родила.

Я не верю своим ушам.

— Ты хочешь сказать, что у нее крыша поехала?

— Нет. Врач говорит, что это депрессивное расстройство. Последствие послеродовой депрессии.

Бог мой! Теперь уже даже не знаю, где хуже: в Новосибирске или здесь!

— Глеб, ты слеп, — разочарованно вздыхаю. — Я тебя прошу, увези ее отсюда. И забери у нее ключи, а еще лучше поменяй в квартире замок. Я не хочу, чтобы она прокралась ко мне ночью и убила.

— Надь, я сам в шоке от того, что происходит. У Веры уже как полгода не было никаких признаков депрессии. А с твои прилетом она как с цепи сорвалась…

— Ага, сорвалась, — повторяю, приправляя последнее слово иронией. Вызываю лифт; когда он останавливается на нашем этаже, а двери разъезжаются, вхожу в него и через плечо бросаю:

— Я недолго погуляю с Алисой. За это время, будьте добры, испаритесь. Оба.

Вижу, как по лицу Глеба скользит тень, а его глаза темнеют от ярости. Он уперся ладонью в косяк и процедил сквозь зубы:

— Я тебя подожду, Надь. Мы еще не закончили.

В этот момент двери лифта закрываются, отделяя нас друг от друга.

— Зато закончила я, — бубню под нос.

Я в растерянности. Не знаю, что делать. Неужто Глеб и правда не видит, что Вера лжет? Но, вспоминая его лицо, понимаю, что парень в это верит сто процентов. А вот если я ошибаюсь, и сестра действительно больна, то новость о том, что моя Алиса — дочь Глеба, точно подкосит ее и без того шаткое состояние. И кто знает, каких серьезных дел Вера сможет натворить тогда.

Когда выхожу с коляской из лифта, мне на помощь вдруг приходит какой-то сопливый мальчишка.

— Спасибо, — вежливо благодарю его, а он, махнув мне рукой, скрывается стеной дома.



Я резко поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом прямо на Игната. Мой бывший, видимо, не ожидал такой встречи; его лицо вытягивается, без того крупные черты кажутся еще крупнее. Неказистее.

— Надя?! — удивленно восклицает он.

— Привет, Игнат. Угадал.

Возвращаюсь в квартиру, только убедившись, что лифт доехал до низу.

Открываю дверь. Сжимаю челюсть. Вера совсем охерела! Вижу, как она отскакивает в сторону, жмется к стене.

— Глеб. Я правда не хотела! — начинает выламывать пальцы Вера. — Я даже не знаю, что на меня нашло. Но… я не хотела, правда!

Вмиг оказываюсь перед ней, хватаю ее руки и дергаю их вниз. Это наигранное смущение бесит!

— Перестань вести себя так! — рычу ей в лицо.

— Как? — спрашивает Вера, невинно хлопая ресницами.

— Как дрянь последняя! Она же твоя сестра! Что ты на нее кидаешься? Она что-то тебе сделала? Что за цирк ты устроила?! Ты хоть понимаешь, что напугала Алису?

Стоит упомянуть про девочку, как Вера тут же вся подбирается и, скрестив руки на груди, ядовито интересуется:

— А что ты так о ней печешься, Глеб? Тебе что, Сони мало?

— При чем здесь вообще она? — дергаю бровью вверх. — У Сони есть отец…

— Отцом является тот, кто воспитывает, Глеб, — тут же перебивает меня девушка.

— Послушай меня, Верунь. Мне кажется, ты перегибаешь палку. Переигрываешь, — подсказываю я.

— Ничего я не перегибаю! — злится Вера и, обогнув меня, проходит в зал. — Вот, смотри, это кто все накупил? Ты? — Она указывает на покупки. — Почему покупаешь все это ты, Глеб, а не отец Алисы? Или ты думаешь, я не заметила, как Надя по приезде сразу начала строить из себя жертву? Ты разве не понимаешь, что она нацелилась на тебя? Хочет тебя забрать у меня?

Вера подходит ко мне вплотную, встает на носочки. Заглядывает в глаза.

— Глеб, ты теперь бросишь меня?

Я кладу руки ей на плечи, отстраняюсь.

— Вер, я еще ничего не решил.

— А как же Соня, Глеб? — хрипло спрашивает девушка. — Она же считает тебя своим отцом! А как же я? Кто о нас будет заботиться?!

Твою мать! Только не это.

— Вер, ты знала, что это рано или поздно закончится, — скупо отвечаю ей, поворачиваюсь спиной. Не хочу видеть это наивно-детское лицо с огромными слезящимися глазами. Меня это уже не трогает.

— Я надеялась, что ты привык ко мне.

Чувствую, как девушка подходит и обнимает меня сзади.

— Вер, — медленно выдыхаю и расцепляю ее холодные пальцы, — ты делаешь хуже только себе. Все давно в прошлом. Да и о какой привычке ты говоришь? Я с тобой до сих пор нянчусь только из-за Сони! Если бы не этот гребаный диагноз…

Замолкаю. Обижать Верку не хочется. Не она виновата в том, что, когда Надя неожиданно свалили по-тихому, я нервы все растратил в попытках найти ее.

— Глеб. Я же все понимаю. Она один раз тебя предала. Разве хочешь еще раз? — Этот вкрадчивый голос въедается в мозг, пронзает его так остро, словно шипы.

— Все это в прошлом, Вер. И я больше не хочу вспоминать о том времени. Понятно?

Снова начинаю злиться. Зачем напоминать о том, что я с таким трудом похоронил под пеплом лет?

— Тогда зачем ты здесь, Глеб? — не отступает Вера. — Надька этого не стоит. Притащила вон в подоле! Не особо верной-то тебе была. Залетела, видимо, от босса своего и приперлась домой, когда тот ее к черту послал вместе с приплодом!

— Заткнись, Вера!

Хватаю ее за хрупкую шею и сжимаю…

Через секунду прихожу. Сам не ожидал, что могу быть настолько груб.

— Не говори так, поняла?! — рычу на нее.

— А что, Глеб, давай, задуши меня или ударь, если хочешь! — Из глаз девушки льются слезы. — Сделай уже хоть что-то! Покажи, что не безразлична тебе!

Эти жалкие попытки вызвать во мне эмоции только еще больше отталкивают. Неожиданно для самого себя понимаю, что с появлением Нади Вера меня начинает раздражать. Ее навязчивость становится до невыносимого обременительной.

Разжимаю пальцы, отступаю на шаг.

— Собирайся, отвезу тебя домой, — коротко бросаю и прохожу к выходу. — И чтобы больше возле Нади и Алисы не видел тебя.

Слышу, как Вера начинает дышать чаще.

— Значит, ты решил бросить меня?! — истерично вопит она и вцепляется мне в руку. — Решил?! Ну, говори!