Мне становится страшно любопытно узнать, что испытывает сейчас парень? Поэтому, дойдя до стула, я плюхаюсь на него, беру вилку и, отломив маленький кусок омлета, сую его в рот, исподтишка наблюдая за Глебом.

Широкие плечи. Мускулистые руки. Да под футболкой, которая обтягивает его тело, можно четко разглядеть накачанный пресс…

Подавившись кусочком омлета, попавшим в трахею, закашливаюсь. Господи Боже! Куда я смотрю!



Зажмуриваю глаза. Поднимаю руки вверх; неожиданно чувствую, как горячие пальцы переплетаются с моими, и меня тянут вверх.

Я, распахнув глаза, поднимаю голову. Краснею от того, насколько взволнованно смотрит на меня Глеб.

— Дыши, Коть, — говорит он, и я открываю рот, делаю вдох и снова закашливаюсь.

Спустя секунду я наконец-то могу полноценно дышать: мне больше ничего не мешает в горле. Глеб тут же отпускает мои руки и возвращается обратно к Алисе.

Я нервно хватаю стакан, залпом выпиваю его содержимое.

— Полегчало? — интересуется парень, не оборачиваясь.

— Ага. Прошло.

Утыкаюсь взглядом в тарелку. Надеюсь, Глеб не заметил, как я рассматривала его! Стыд заливает щеки краской. Вот это конфуз. Неожиданно.

Нервно хохотнула про себя. Даже в мыслях не могла представить, что когда-либо буду снова смотреть на Глеба вот так! Ужас. Совсем с катушек слетела.

— Так, ладно. — Парень встает со стула, а я, шумно сглотнув, поднимаю на него взгляд; все смущение моментально концентрируется в груди, а потом мчится книзу живота, расплываясь жаром. — Я, наверное, уже пойду.

Распрямившись, парень щелкает Алису по носику, убирает все столовые принадлежности подальше от нее.

— Не обижай маму, хорошо? — обращаясь к дочке, произносит он, подхватывает ее на руки, а потом смотрит на меня. — Пойдем, покажу, где будет ваша комната.

— Спасибо, — бурчу под нос и плетусь за парнем, старательно отводя взгляд от его… пятой точки.

Это какое-то наваждение! Зачем я на него смотрю? Ведь только с утра терпеть его не могла. И даже, чего уж скрывать, презирала. Что же изменилось?

Взгляд, предатель, все же охватывает его рельефную спину, узкую талию, которую опоясывает широкий ремень, и джинсы, обтягивающие … Сердце бешено колотится; сглатываю слюну; сильно зажмуриваюсь.

Стиснув зубы и прибавив шага, догоняю Глеба и пристраиваюсь сбоку.

— Надь, что-то не так? — недоуменно интересуется он.

— Все нормально. Давай уже показывай комнату и иди по своим делам! — грубо отвечаю ему, поддаваясь собственной слабости. — И прекрати у меня спрашивать одно и то же!

— Хорошо, как скажешь, — спокойно соглашается парень, пожимая плечами,

Улавливаю боковым зрением, с каким любопытством Алиса рассматривает Глеба, как гладит своими маленькими пухлыми пальчиками его лицо… и во мне мгновенно просыпается ревность. Странная. Непонятная. Даже не думала, что могу ревновать свою дочку к Глебу.

— Вот, здесь можешь размещаться. — Парень толкает одну из пяти дверей, что раскиданы в разных уголках огромной квартиры, и пропускает меня внутрь. — Тут есть все, что необходимо. Ванная там, — кивает головой на стеклянную матовую дверь, — свежие полотенца, новые зубные щетки, гель, мыло… сама найдешь или показать?

— Найду, — поспешно отвечаю ему.

— Телевизор включается банально. — Глеб подходит к черному тонкому квадрату, стоящему на большой квадратной тумбе, подхватывает пульт… — Вот, смотри. Подойдешь?

— Угу, — вздрогнув, киваю и делаю несколько шагов в его сторону на ватных ногах.

Глеб тоже идет мне навстречу.

— Смотри, вот этой кнопкой включать и выключать можно. Это каналы и громкость…

— Глеб, я знаю, как управляться с пультом от телевизора. Это же не система управления ракетой, — нервно хмыкаю, а мысли лихорадочно мечутся в голове; одна из них про то, как бы побыстрее остаться одной. Глеба стало непозволительно много. Я задыхаюсь им.

— Да, согласен. Это перебор, — кривит губы в ухмылке. — Тогда, пожалуй, пойду.

Он чмокает Алису в щечку, и у меня щемит сердце от этой картины, но умиляюсь я недолго: Глеб сразу же передает дочку мне, а сам резко разворачивается к нам спиной и покидает спальню.

Я, растерянная его поведением, замираю посередине комнаты. Но когда ступор проходит, иду следом и застаю его на выходе из кухни.

Парень окидывает нас с Алисой странным взглядом. И теперь уже мне хочется спросить, все ли у него в порядке, но Глеб меня опережает:

— На столе я оставил номер телефона. Если что-то потребуется, звони. Если возникнут вопросы, звони. Если вдруг что-то случится…

— Я позвоню, Глеб, — обрываю его.

— Хорошо.

Он проходит в прихожую, быстро обувается и через несколько секунд исчезает за толстой дверью. Даже не сказав мне пока.

А я … Я не знаю, что на меня находит. Зачем я делаю следующий поступок.… И возможно, потом буду ругать себя. Жалеть о сделанном. Но я быстро иду на кухню, где возле баночки с пюрешкой лежит номер Глеба. Достав телефон, ввожу цифры. Парень принимает вызов практически сразу.

— Запиши мой номер, — выпаливаю я.

Слышу в трубке прерывистое дыхание.

— Хорошо. Я вечером наберу тебе, — и отключается.

Я медленно разворачиваюсь и иду обратно в комнату.



Алиса задорно лопочет, что-то активно пытается мне рассказать, а у меня в груди такая пустота разливается: только после нашего разговора я замечаю, что рядом с пюрешкой нет ложечки, которой Глеб кормил Алису.

Он забрал ее на экспертизу.

После того как мы остаемся одни, я еще полчаса слоняюсь по квартире в расстроенных чувствах.

Хорошо, что Глеб захватил с собой ходунки: они меня очень выручают сейчас. Алиса как угорелая носится в них по квартире, радостно взвизгивая, когда я делаю вид, что вот-вот ее догоню.

Только когда немного отвлекаюсь от внешних проблем и забываюсь, голова перестает болеть, а мысли более менее приходят в порядок. Паника отступает, и мною овладевает наипростейшее женское любопытство.

Я наконец-то обращаю внимание на квартиру Глеба. То, что она большая и просторная, нельзя не оценить. Весь интерьер выдержан в стиле минимализма, и это очень нравится Алисе: для нее, что ни квадратный метр, так взлетная полоса.

Ту комнату, что выделил нам Глеб, я за несколько минут обхожу вдоль и поперек, но ничего интересного, кроме как нескольких горшочков с цветами на окне, не нахожу. Я осторожно трогаю листочки: вопреки ожиданиям, они живые, а не искусственные. Я не думала, что в квартире Глеба может быть что-то настоящее. Как и в его сердце…

Выйдя из спальни, я решаюсь устроить себе рум-тур по этим огромным хоромам. Конечно, мне никто не давал на это разрешения, но и не запрещал же.

Взяв Алису с собой, я неуверенно иду к первой закрытой двери. Внутренний трепет в груди нарастает. Я ловлю себя на мысли, что лучше бы мне ограничиться открытыми для меня комнатами, но любопытство перевешивает, и я осторожно тяну дверь на себя.

Облегченный вдох слетает с моих губ, когда понимаю, что это зал. Провожу по лбу тыльной стороной ладони; оказывается, у меня даже испарина от волнения выступила.

Неожиданно мне на ум приходит мультфильм «Синяя Борода», который мы в детстве смотрели с Верой. До сих пор помню то возмущение, смешанное с беспокойством, когда жутко переживаешь за «молодую бестолковую жену», сунувшую свой нос, куда ей не положено. И вот сейчас я делаю сама то же самое.

Хмыкаю. Все же со стороны очень легко давать советы и осуждать, но когда находишься непосредственно в такой обстановке, хочется сделать все то, что когда-то для тебя было неприемлемым.

Бегло осматриваю зал. Ничего интересного, не считая, конечно, огромного телевизора и необъятного мягкого дивана; широкий стеклянный стол в середине комнаты и куча маленьких подушечек под ним. Остается только догадываться, что за вечеринки устраивает тут Глеб. Наверное, как в классических американских молодежных кинокомедиях, где толпы полуголых девиц обливают себя пивом и танцуют, где не попадя, и опьяненных ими и алкоголем парней. Спешу закрыть дверь и быстро сморгнуть возникающие перед внутренним взором картинки, прогоняя их.