– Позвольте, почему это – «не предскажет»? – возмутился Кубатай. – Полистайте книгу дальше, и мы все узнаем!
– А дальше, – торжественно сообщил Холмс, – страницы пусты!
И он помахал книгой с девственно чистыми листами.
– Что это может означать? – слабо пискнул Кубатай. – Наверное, мы сами творим историю? И то, что будет написано в книге, зависит от того, как мы поступим?
– Можно предложить и другую версию, – вкрадчиво произнес Холмс. – Книга «Царь, царевич, король, королевич…» только еще пишется. И автор… авторы еще не решили, что будет дальше, что сделает Смолянин…
Генерал-старший сержант вздрогнул и приподнялся. Холмс потупился.
– Что вы этим хотите сказать? – гневно воскликнул Кубатай. – Что Смолянин ненастоящий? Что я путешествую по Вымышленным мирам не со своим верным другом – талантливым переводчиком, испытанным товарищем, – а с персонажем книги?
Холмс посмотрел на Кубатая так, словно хотел что-то сказать, но боялся, что его не поймут. И глухо произнес:
– Кубатай, дорогой, успокойтесь. Истина в том…
– Почему бы вам не сделать следующего шага? – продолжал бушевать генерал, удивленный спокойствием Холмса. – Почему бы не предположить, что и я – всего лишь книжный персонаж!
Мысль эта требовала дальнейшего развития, и он продолжил, глядя то на опустившего трубку Холмса, то на меня:
– Ведь как гладко получается! Я – лишь персонаж, выдающий себя за генерала Департамента Защиты Реальности! Этакий комический покровитель детей! Ха! А автор книг о Холмсе… э-э-э…
– Кубатай, не волнуйтесь, – тихо сказал Холмс, положив руку ему на плечо. – Я неоднократно замечал, что разница между Реальным и Вымышленными мирами – небольшая… но не думал, что вы совершите такой великолепный мыслительный взлет! Гениально! Ничего не упуская, не проходя мимо косвенных улик, не закрывая уши на самый тихий шорох – вы выдали стопроцентный результат!
– Какой? – слабо полюбопытствовал Кубатай.
– Стопроцентный! Я хотел сказать, что каждый мир одновременно и реален, и придуман. Значит, в какой-то мере вы…
Кубатай разразился веселым смехом:
– Холмс! Имейте чувство меры! Я, конечно, отношусь к вам, гражданам Вымышленных миров, как к равным… но нельзя же утрировать! В вас говорят комплексы, Холмс! Вы переживаете, что оказались творением чужой мысли, вот и пытаетесь нас уверить в том же!
– Что ж, – подумав, согласился Холмс. – Возможно, вы и правы. Здесь я необъективен, и дедукция может меня подводить.
Через несколько минут, когда появились мрачный Смолянин и явно повеселевший пингвин, мы уже пришли в себя. Жалко было, что книга не предскажет нам будущее, но мы были готовы к любым опасностям.
– В путь! – воскликнул неунывающий генерал, и мы втиснулись в шкаф. Несмотря на внушительные габариты Кащея-пингвина, без Ивана это было проще… бедный, бедный негр! Я представил, как он скитается по странному, населенному гномами и чародеями миру, и из глаз моих брызнули слезы.
Наверное, я и впрямь излишне сентиментален… Негра пожалел.
– Выходим, – извлекая из ножен саблю, сказал Кубатай. И смело шагнул из шкафа.
Раздался долгий удивленный вопль, и верный Смолянин прыгнул вслед за генералом. Иного пути не было, и, доставая свой верный револьвер, я последовал за ними…
Падение было долгим, но многочисленные ветки хорошо тормозили полет. Секунд двадцать я лежал, слыша покряхтывание Кубатая и оханье Смолянина. Затем дружеский голос вывел меня из оцепенения:
– Да вы с дуба рухнули, Ватсон!
– А вы, Холмс? – приоткрыв глаза, спросил я.
– А я осторожно слез.
Смолянин, распростертый в груде желудей, поднялся, потер лоб, извлек из кармана порванной юбки бинтик и аккуратно замотал голову. Пингвин, из которого после падения лез пух, как из порванной перины, что-то тихонько пробурчал себе под нос. Кубатай оказался самым неприхотливым. Он отряхнулся, сметая с плеч дубовые веточки, и зорко поглядел вверх.
– Почему это выход из шкафа оказался на дереве? – полюбопытствовал он.
На этот вопрос не нашлось ответа даже у Холмса. Я тоже привел себя в порядок и огляделся.
Мы находились не в лесу, как я поначалу подумал, а в большом городском парке. Меж деревьев петляли дорожки из странного черного материала, кое-где виднелись железные столбы с белыми шарами фонарей – явно электрических! Сердце у меня забилось чаще. Издалека слышался веселый детский смех. Сквозь деревья ярко светило солнце.
– Неопасно вроде, – подбирая оброненную при падении саблю, заметил Кубатай.
– Когда нам мотоциклетчики накостыляли, тоже все мирно начиналось, – хмуро напомнил Смолянин. – Ну че, пойдем младшого искать?
– Боже! – воскликнул Кубатай, хлопая себя по лбу. – Холмс, как там Костя?
Холмс бережно извлек из кармана сюртука спичечный коробок и, открывая его, произнес:
– Я потому и был очень осторожен, что чувствовал ответственность за ребенка.
Мы с легким испугом заглянули в Костино пристанище. Все было в порядке. Костя недовольно жужжал, но выглядел бодрым и невредимым. Коробок его был уже порядком засижен изнутри, но мы тактично делали вид, что не замечаем этого.
– Все в порядке, мальчик? – соболезнующе спросил пингвин-Кащей. Увидев наши негодующие взгляды, он попятился и, ломая крылья, экзальтированно воскликнул: – Ну хороший я теперь, хороший!
– Ладно, отставить разногласия, – командным тоном велел Кубатай. – У кого есть мнения, как искать Стаса?
– Посмотрим по обстоятельствам, – уклончиво пожал плечами Холмс. Я кивнул, соглашаясь.
Костя громко зажужжал, давая понять, что у него есть какие-то догадки о судьбе брата. Увы, поделиться ими он не мог.
– А что скажет наш магический консультант? – осведомился генерал.
Пингвин откашлялся, что выглядело крайне ненатурально, и произнес:
– Мужики, вспомните мои слова! Стас вместе с магией и всю вредность от меня перенял! Они по волшебным законам взаимосвязаны. Так что найти его – полдела, не получить бы по рогам…
– Ха-ха-ха! – деревянным голосом произнес Кубатай. – Стас никогда не причинит вреда мне! Ну и брату тоже. Он мальчик славный, вежливый.
Спорить было не с руки. И мы направились прочь от злополучного дуба. Впереди шли Кубатай со Смолянином, между ними, чуть отстав, семенил пингвин, мы с Холмсом замыкали процессию.
Странное, однако, дело! Сколько мы всего пережили, в стольких мирах побывали («вымышленных» добавлять не хотелось). И опасности были, и приключения… а так стало обидно, что поиски наши подходят к концу. Конечно, приятно будет вспоминать бравого генерала и добродушного переводчика, можно и обещанную мисс Джессике книгу об этом написать… правда, тогда погибнет моя репутация писателя-документалиста. А сколько всего еще можно было увидеть!..
– Ватсон! – Смолянин схватил меня за рукав. – Зырь сюда!
Мы как раз выходили из парка на улицу. Вполне обычную, разве что дома очень уж все однообразные – в пять этажей, серые, без украшений… А по улице двигалась странная машина – размером с паровоз, но с огромными окнами, на резиновых колесах и привязанная длинными железными штангами к натянутым над дорогой проводам…
– Троллейбус! – гордо сказал Смолянин. – На электричестве ездит! Нравится, Ватсон?
Я в силах был лишь кивнуть, наслаждаясь зрелищем невиданного прогресса науки. Троллейбус тем временем остановился, через узкие дверцы из него вывалилось человек двадцать, а человек тридцать втиснулось. Видимо, всем хотелось прокатиться на чудесной машине…
– Двадцатый век, падлой буду! – гордо, словно сам этот век сделал, заявил Смолянин.
– Какие деньги здесь в ходу? – полюбопытствовал Холмс. – Я вижу газетный киоск…
– Вы и здесь хотите искать мальчика по газетам! – захохотал Кубатай. – Ну, я думаю, что шиллинги примут – хотя бы как нумизматическую редкость.
Ни слова не говоря, Холмс порылся в кармане, извлек несколько монет и направился к киоску. После недолгой беседы с продавцом он вернулся нагруженный газетами. Развернул одну и погрузился в чтение.
