Затем Джон как-то случайно задремал, а когда проснулся, герой книги вернулся домой, и запах чая с рассыпчатым печеньем вдруг напомнил ему что-то… Какое-то чувство, образ, чтобы вспомнить которые пришлось ещё немного попить чаю.

Так вот, возвращаясь к сути…

Сперва в сознании автора была лишь пространная ассоциация. Вспышка. Вкус печенья напомнил ему что-то невыразимое, и лишь потом он выявил в пространном чувстве аромат своего детства.

Джон испытывал что-то похожее.

Он не знал, что именно в повадках русского мальчишки пробудило это ощущение, но молодой человек чувствовал Его — мощный, жгучий, бьющий словно упругий гейзер через ширму дорогих духов кровавый смрад.

…

Вечерело. Всё больше гостей прибывало на праздник, и всё меньше свободного пространства оставалось на прежде просторной лужайке.

Когда число собравшихся перевалило за сотню, генерал Ванкувер снова представил Игоря всем и каждому — прочим своим офицерам, важным бизнесменам, дворянам и журналистам. Юношу и генерала несколько раз пытались ослепить вспышкой для фотографии — и каждый раз фотограф стремительно бежал в типографию, чтобы успеть напечататься к утреннему номеру газеты.

Единственным, что омрачало столь прекрасный вечер, была задержка двух очень важных гостей — представителя Фельдмаршала Макдональда и принцессы Юкио. И если про первого не было решительно никаких известий, — хотя было установлено, что его поезд всё же прошёл ближайший пропускной пункт, — то юная принцесса в какой-то момент всё же явилась и немедленно привлекла всеобщее внимание.

Сперва пожаловала её прислуга. Люди в чёрных одеждах. А затем, нежным шагом, вышла и сама девушка.

На ней было розовое кимоно с узором чёрной безлиственной сакуры на подоле. Лицо девушки было белое, немного детское и милое, с длинными чёрными ресницами. Её прекрасные чёрные волосы были заплетены в узор на затылке и всё равно свисали до спины.

У девушки было выражение грустной куколки.

Появление принцессы снова взволновало собравшихся на праздник, — но своеобразно, и если Игоря и прочих гостей приветствовали бурно и громко, — с фанфарами, — то на девушку даже побаивались смотреть в открытую. На неё поглядывали исподтишка и заодно перешёптывались.

Ничего удивительно, заметил Игорь. Её появление на этом праздновании — праздновании победы над собственным народом, — походило на шутку, на жестокое издевательство. Причём его зачинщик очень скоро начал подливать масла в огонь:

— Вот и вы, принцесса! Вы так задержались, мы уже было волновались, что с вами что-то случилось, — заговорил особенно громким в царившей тишине голосом Ванкувер и вышел вперёд, прямо на девушку. Её тут же заградила прислуга, но принцесса слабо махнула рукой, и рослый генерал завис над нею, словно лев над покорной ланью.

— Прошу прощения… — тихо и нежно проговорила девушка.

— Ничего, ничего, у юной дамы может быть много причин задержаться. Пойдёмте, обеденный стол не ждёт. Вижу, вы проголодались. Как насчёт жаренной курочки? Наше народное британской блюдо, — улыбался генерал, пока все вокруг молча наблюдали. Он усадил девушку за стол и придвинул к ней тарелку. Принцесса посмотрела на курочку так, словно ей подали запечённую под соусом родную мать. После такого взгляда прочие гости тоже потеряли аппетит.

А генерал меж тем махнул рукой, и немедленно к нему прибежал фотограф и стал настраивать штатив и прочие свои приборы.

— Не желаете ли запечатлеть сегодняшний славный день на фото, ваше высочество? Давайте, вставайте.

— Как скажите, — ответила девушка и немедленно вышла из-за стола, словно освободившись. И сразу же генерал положил руку на её хрупкое плечо и встал вместе с нею напротив объектива. К ним присоединилось ещё несколько человек — что занимательно, сын генерала, Джон, куда-то исчез.

Всё было совершенно готово.

Напоследок генерал что-то прошептал принцессе, что выражение её лица — словно девушка стояла напротив стенки и готовилась к расстрелу — сменилось улыбкой.

Улыбкой жалкой.

И мучительной.

Но это неважно, подумал Игорь. Технология фотографии была ещё не настолько развита в этом мире, чтобы передавать мельчайшие оттенки человеческого лица. Нет, фотоаппарат выжжет из него душу и оставит лишь саму улыбку, которая завтра во всех городских газетах, а через неделю по всей Японии будет смеяться с людей, которые потеряли, быть может, во время восстания своих родных и близких. Которые верят в Императора и делают в его честь тосты на своих тайных пьянках.

Быть может не все, но некоторые наверняка утратят веру в своего сюзерена, когда увидят эту улыбку…

И всё из-за одной фотографии в правильное время и в правильном месте.

…Генерал Ванкувер и вправду был мастером своего дела, размышлял Игорь, а потом юноша немного удивился, заметив на себе взгляд внимательных чёрных глаз. Фото было сделано, люди уже расходились, и между ними на юношу внимательно смотрели чёрные глазки девушки. Потом принцесса повесила голову, словно ничего и не было, но Игорь её внимание заметил.

И улыбнулся:

— Как интересно…

После этого принцессе стало совсем худо, и она решила немного прогуляться на свежем воздухе. Генерал Ванкувер, широкая душа, предложил вызвать ей врача, но девушка убедила его, что с ней не было ничего серьёзного, и ушла. А затем, спустя ещё немного времени, к Игорю подошла одна из её служанок и вручила юноше послание; гласила записка следующее:

“Please, met me in shrine by the northwestern wall…”

Послание было на английском — заклятие перевода не действовало на письменный текст. Принцесса предлагала ему встретиться наедине.

Игорь заявил Кириллу Кирилловичу, что хочет размять ноги и тоже отправился прогуляться. Удаляясь от шумной лужайки, мужчина заметил на себе чей-то внимательный взгляд… Но уже вскоре он отлип, и юноша побрёл тёмной дорожкой среди деревьев, в безветренной тишине.

Тот самый храм, о котором говорила девушка, нашёлся довольно скоро. Это было небольшое деревянное сооружение на каменной площадке. Ворота его были приоткрыты. Прислуги вокруг не было, а потому Игорь заключил, что разговор, по всей видимости, ожидается приватный

Игорь вошёл в помещение и прикрыл за собой дверь. Внутри храм оказался довольно тесным, давящем. Всё вокруг было залито мраком. Единственный свет разливала стоявшая на полу высокая свечка.

Она стояла в самом конце помещения, перед девушкой. Игорь пошёл вперёд, и деревянные пластины затрещали у него под ногами.

— Стойте, — сказала девушка, когда между ними оставалось ровно три метра.

— Вы хотели меня видеть? — спросил Игорь.

Девушка прикрыла глаза и нежно кивнула.

— Я тут.

— Я бы хотела спросить вас…

— Спрашивайте.

— Это вы… Подавили крестьянское восстание?

— Я и моя армия.

— Для этого… Вы убили много человек?

— …Много, — ответил Игорь, продолжая улыбаться.

— Я слышала, что в других странах нас считают варварами, людьми второго сорта. Вы тоже так думаете?

— Нет… — ответил юноша.

— Вы убили много невинных?

— Невинных? — переспросил Игорь.

— Кто был к этому непричастен.

— Все к чему-то причастны. Но да, я и таких убивал.

Девушка посмотрела на него.

— Я не считаю, что есть люди разного Сорта, белые чёрные, виноватые и невиновные, убийцы и святые… Для меня люди — это просто люди. Не вижу смысла как-то их делить.

Девушка опустила голову.

— На этом всё с вопросами, выше высочество?.. — поинтересовался Игорь и шагнул вперёд.

— Вы просили сказать, много ли я убил ваших людей… Много. Чтобы выманить «виновных» в крепости я собрал их семьи и раздавил. Прямо у них на глазах. Вы это хотели услышать?

Девушка не шевелилась и смотрела в пол.

— …Зачем? Хотели распалить в себе гнев? Набраться храбрости, отомстить мне за свой народ? У вас где-то припрятано оружие, поэтому вы дёргаете своё платье? Хотели стать благородной жертвой, чтобы никто не поверил в ту фотографию, — ещё шаг, свеча оказалась у Игоря в ногах.