Старший сын от Ганца, Томас, Томми…

Он же барон Тримейн (баронство Рейнольдс по прошествии времени переименовали). Наследный и вполне довольный своей жизнью. Рьяный продолжатель дела отца. Иногда так и тянет подарить ему трубку и кепи, благо сказки о бароне Холмсе разошлись по королевству и пользуются большой популярностью. Их даже ставят бродячие артисты и показывают на ярмарках. Можно сказать, народное признание. И все же он скорее талантливый одиночка, чем организатор и управляющий. Эти способности вполне проявляет второй сын. Барон Август Брокленд, также наследный. Говорят, имя не определяет судьбу? Скажите это Августу-младшему, который не вылезает с верфей, стараясь построить на них чуть ли не космический корабль. И на море его так же укачивает, как и деда, как и мать.

Хотя внешне оба сына похожи на Ганца. Сыграла же природа шутку с генами.

Дочка. Алина. Младшая. Любимый и обожаемый всем семейством бесенок с зелеными глазами и темными локонами. Красотка и вредина.

Придворные кавалеры уже строят ей глазки, но шестнадцатилетняя хитрюга вертит ими, а выбрать пока никого не выбирает.

Лиля не заключала помолвки, отлично понимая, что с таким состоянием ни один из ее детей непристроенным не останется. Тут уж скорее стоит вопрос, как отсеять охотников за приданым.

Трое детей, двое с титулами, малышка получит поместье после ее смерти и весьма нескромную сумму сразу.

В дверь поскреблись, и внутрь просунулся любопытный носик Алины.

– Мам, ты очень занята?

– Ужасно.

– Ужасное занятие или ужасно, что я тут?

– И то и другое. Так что тебе надо от престарелой мамаши? – насмешливо поинтересовалась Лиля.

– Мам, меня завтра пригласили покататься верхом. Я возьму Лидарха?

– Нет. Ташлаха – и никаких разговоров. Лидарха я тебе не доверю, он пока еще слишком бестолковый.

– Ну ма-а-ама-а-а…

В ребенка полетела подушечка с кресла. Алина тут же замолчала и исчезла за дверью.

– Между прочим, это Роман Ивельен! – донеслось из-за двери.

– Все равно бери Ташлаха, – огрызнулась Лиля.

Увы, Лидарх Первый умер почти десять лет назад. Возраст штука такая, ему подвержены все. Лиля тогда жутко горевала, пока Амир не прислал в подарок жеребенка – копию ее друга. Только маленькую. Лиля тогда растрогалась до слез.

Интересно, Роман Ивельен проявляет к девочке серьезный интерес – или так, дурака валяют? Джейкоб уже женат, а Роман все никак определиться не может… почему бы и правда не Алина?

Благо близнецы выросли хорошими людьми. И хорошо, что правду о родителях им никто не расскажет.

Лиля перебрала конверты, лежащие на столике.

Бумага. Ее дело. Ее подарок этому миру. Белая, зеленоватая, с гербами… сейчас ее делают уже на нескольких фабриках. И крестьяне продают туда и коноплю, и лен, и крапиву, неплохо зарабатывая на этом. Или выплачивают ими часть оброка.

Бумага, потом книгопечатание – сколько они провозились с литерами и тушью, сейчас даже вспомнить страшно. И разумеется, школы и больницы. Именно туда уходит львиная доля ее средств. Конечно, альдон ее во всем поддерживает – да и как не поддержать?

Кенет Воплер – человек благодарный. А еще он видит, что ее идеи не несут зла.

Альдоном Кенет стал лет семь назад, после смерти альдона Романа. И принялся активно вбивать в головы священников мысль, что если они служат Альдонаю, то должны помогать людям. И начать надо с больниц. Со школ. И монастыри… Женские вообще разогнать! Пусть учатся раненым помощь оказывать да идут в больницы для бедных. Если десять лет там прослужат – естественно, не бесплатно, – могут выйти на свободу и жить как хотят. Не все, конечно, некоторых вообще надо бы на цепь посадить. Но идеи нашли отклик среди церковников.

Он тоже будет на празднике. С сыном. Марк вымахал настоящей громадиной, а еще активно помогает Августу-младшему на верфях.

Там же окопались и вирмане. А уж что они преподнесут на день рождения – даже подумать страшно. Лейф и Ингрид, которые обзавелись уже не только восемью детьми, но и пятнадцатью внуками, решили не возвращаться на Вирму, и Лейф переквалифицировался из капитанов в корабелы-испытатели. Доиспытывались до того, что построили настоящую каравеллу, и самые отчаянные сорвиголовы из вирман (в том числе и Эрик, не утративший с возрастом прыти) отплыли искать новые земли.

Восемь лет назад, да…

Тогда произошло нечто страшное. Открыли Америку. То есть континент Алилен, как называли его местные жители. Смуглые, черноволосые, чертовски похожие на индейцев… и едва не повторившие их судьбу.

Они были богаты и не верили в Альдоная. Совсем.

Тогда, восемь лет назад…

– Лилиан, это новые земли! Это несметные богатства! – Ричард, чуть постаревший к сорока годам, но по-прежнему симпатичный, мерил шагами комнату.

– Ричард, нельзя так! Нельзя! Как ты не понимаешь? От таких идей недалеко и до полного истребления. А что? Это же не люди, они не верят, а в результате что убить поросенка, что прикончить ребенка – все будет одинаково. И будут костры, и кровь… останови это, пока не поздно!

Время оказалось милостиво к Лилиан Иртон. В золотых волосах не заметна седина, лицо не покрыла сеточка морщин, а зубы все так же белы. И не скажешь, что эта женщина родила четверых детей. Ричард теперь точно знал, что старший, Джайс, его сын. Трое младших от Ганца… Как его сейчас не хватало! По важному заданию Ричарда Ганц сейчас был в отъезде, на границе с Уэльстером. Супруги Тримейн счастливы в браке более пятнадцати лет, и Ричард был искренне рад за них. Он и Лилиан друзья – и пусть она тоже будет счастлива.

– Мы же не будем их убивать. Просто присоединим их к Ативерне и будем учить…

– Да не нужно им наше учение! Наоборот, мы можем сделать только хуже! Как ты не понимаешь?!

В дверь тихо постучали.

– Ваше величество, к вам альдон Роман.

– Пусть войдет!

Изрядно постаревшего альдона Романа сопровождал патер Воплер. Кенет стал более серьезным, глаза грустные и ясные, на лице прорезались морщинки, но старость не согнула его плечи. А все, кто оказался рядом, ощущали его ауру внутреннего равновесия.

Ему почти нечего желать. Власть? Он личный помощник альдона и, скорее всего, станет следующим альдоном. С такой-то поддержкой, как два короля, грех не стать. Деньги? Давно ушли в прошлое те дни, когда он считал медяки и думал, чем накормить сына. И сын – Марк – радость своего отца.

Марк целыми днями пропадал на верфях Августа Брокленда, сопровождая старого корабела и перенимая секреты мастерства. Август сильно сдал с тех пор, как эпидемия унесла его обожаемую «гадюку», и сейчас передвигается только в инвалидном кресле. Увы, есть вещи, над которыми человек не властен.

– Ваше величество…

– Можете вести себя свободно, Роман. Здесь все свои.

– Ричард, это великое открытие. Эрик прислал весточку, и мы сейчас должны решить, что с ними делать. Мои люди готовы плыть туда и нести свет Альдоная…

– Нет!!! – отчаянно вскрикнула Лилиан, схватившись рукой за горло.

Перед глазами у нее стояли индейцы, загнанные в резервации. Вырубленные леса. Погубленная земля, лишенная тех, кто сроднился с ней, пустив в нее корни.

Императив «нет веры – нет души – не человек». Из него и вырастали такие мерзости, как фашизм, нацизм…

Мужчины обернулись к ней. Не то чтобы они собирались прислушаться к эмоциям, просто… Вдруг Лиля скажет что-то важное? Именно она говорила, что за океаном есть земля, именно благодаря ее трудам туда смогли доплыть, она дала морякам компас, карты…

– Поймите, – уже спокойнее заговорила Лиля, – если мы сейчас бросимся насаждать там свою религию, они будут сопротивляться. Надо сделать так, чтобы не мы пришли к ним, а они к нам. И они сами попросят. Сейчас мы будем восприниматься как насильники. Потом – как просветители.

Альдон вскинул брови.

– Ребенок тоже жалуется на горькое лекарство.

– Речь идет не о глупом ребенке. О народе. Вы же не станете переубеждать ребенка, отнимая у него игрушку. Вы покажете другую, ярче, интереснее, и он сам ее возьмет. С радостью и пониманием! Добро насильно не впихнешь!