– И что вы предлагаете?

– Я читала письмо Эрика. Он скоро будет здесь, в Лавери. С женой, принцессой того континента. Ее зовут Тиаль. Почему бы нам не показать ей всю красоту наших стран? И не направить с ними в обратный путь патеров и пасторов – но умных, осторожных, тех, кто сумеет рассказать о нашей вере так, чтобы это было… привлекательно? И это будет первым шагом. А потом мы сможем дать многое! Стекло, фарфор, бумагу, шелк, коней… Да найдется и что дать, и что взять! Но лучше, если мы будем союзниками! Ричард, пойми! – Лиля в волнении заходила по комнате. – Мы можем взять силой. Но Ативерне такой кусок не по зубам. Даже в коалиции с Уэльстером. А если государств будет больше двух – начнутся проблемы, склоки, ссоры – нам мало Авестера? Или Эльваны? Вы ведь умные, вы это сами знаете.

Мужчины призадумались. Все так. И проблемы, и кусок, и…

На континенте сейчас семь государств. Ативерна, Уэльстер, Ханганат, Ивернея – коалиция. Эльвана, Авестер, Дарком – вторая коалиция. Но между Уэльстером и Ивернеей отношения своеобразные. Ивернейцы до сих пор не простили замужества принцессы Лидии. Тем более – такого. Тайного, с побегом.

Зато графиня Лорт была просто счастлива, о чем и сообщала Лиле в письмах и при встрече. Родила шестерых детей и была довольна своей жизнью.

Между Ативерной и Ивернеей тоже были трения. Замужество Лидии царапнуло ее братьев. А вот если бы на ней женился Ричард… Далее понятно.

Да и Уэльстер с Ативерной, с тех пор как умерла жена Ричарда… Нет, они не ссорятся. Но некоторые ниточки лучше не натягивать слишком туго, не дай Альдонай, порвутся.

Жена Ричарда умерла во время эпидемии около года назад. Чума – страшная штука. Ни прививок, ни-че-го… И бились с подлой заразой ученики лекарских курсов, безуспешно пытаясь спасти хоть чьи-то жизни.

Мария же заболела, ухаживая за старшим сыном. Мальчик выжил, а вот она…

Ричарду на память об их любви остались пятеро детей. Две девочки, три мальчика.

– А договоры можно скреплять и браками, – невинно намекнула графиня. – Давайте хотя бы попробуем?

Мужчины переглянулись. Они еще сто раз это обговорят, но, может быть, и не пойдут напролом? Может быть, выберут путь подлиннее, который не нанесет вреда ни им, ни земле Алилен?

Лиля понимала, что это слишком самонадеянно, но вдруг она затем и оказалась здесь, чтобы чуть-чуть помочь на сложной развилке? На которой иначе свернули бы в другую сторону – и пошла бы молотить кровавая мельница. Так легко разрушить. Так тяжело вернуть…

– Ваше сиятельство. – Секретарь протянул ей письмо. – От его величества.

Лиля вскрыла печать. Ричард вернулся и приглашал ее сегодня в гости. Что ж, надо бы заняться собой. Да, последние шесть лет Лилиан Иртон – официальная фаворитка короля. Единственная и неповторимая. Нет, случаются у него увлечения на пару недель, не без того, но только увлечения.

Восемь лет назад, после открытия Эриком нового континента, на старом едва не вспыхнула война. Избежать трагедии помогли два фактора. То, что вирмане давно вычистили Лорис от разной нечисти вроде пиратов, лишая Эльвану и Авестер неплохого козыря. И то, что церковь оказалась на стороне Ативерны. Альдон Роман тогда едва не отлучил от церкви всю королевскую семью Авестера.

Как людей, которые «сеют бурю и пожнут ураган кровавый, многие души за собой уводящий и потому Мальдонае угодный».

Но без интриг и заговоров все равно не обошлось. Защищая Ричарда, погиб Ганц Тримейн. Заговорщики отлично понимали, что с таким защитником дотянуться до короля будет сложно, – и убрали сначала Ганца.

Удары кинжалом и более высокопоставленных особ доставали. И королей, случалось, убивали наемные убийцы. Лиля не смогла ничего сделать. Был сильно поврежден кишечник, почка… медицина здесь не на том уровне, чтобы с такими ранами бороться, можно разве что боль снять.

Хорошо хоть попрощаться успели.

– Вот и моя пора настала… уходить.

Лиля, стоявшая на коленях рядом с кроватью раненого, не плакала и не произносила ненужных слов. Чего уж там, она была благодарна Ганцу. Все эти годы он заботился, оберегал, прикрывал ее спину, она была счастлива с ним, как с мужчиной и с человеком. И сейчас она могла только сказать ему правду:

– Рана смертельна. Я могу дать яд.

Помимо прочего, вера в Альдоная нравилась ей и отношением к смерти. Если у человека нет надежды, он может умереть по своей воле. И это не грех. Зачем мучиться лишние часы?

– Ты, как всегда, честна. – По губам Ганца скользнула легкая улыбка.

Лиля усмехнулась в ответ.

– Я была честна с тобой всегда.

– Да, это скорее я… Я хотел бы рассказать тебе о двух вещах. Постарайся понять меня. Это я тогда спровоцировал Фалионов.

Лиля пожала плечами.

– Я догадалась.

– Нет, если бы не я, они бы не сделали решающего шага, может быть, никогда… Ты могла бы быть счастлива с Александром.

Лиля на миг прикусила губу.

– Не важно. Это прошлое. Если человек поддался один раз, он и второй раз бы поддался. А где и когда – не угадаешь. Сделанное – сделано. Не стоит жалеть.

Ганц опустил веки. Он знал, что она так скажет, он хорошо изучил ее за эти годы, и столько осталось неразгаданного…

– И… в нашей спальне, в моем ящике комода – шкатулка. С голубой крышкой. Ты так ни разу туда не заглянула.

– Надо было?

– После моей смерти. Там письмо, прочитай, пожалуйста. И прости меня за все.

Лиля коснулась запавшей щеки:

– Это ты прости меня, если что-то было не так.

– Уже давно простил. Когда родился наш первенец. Ты позаботишься о них? А я присмотрю… снизу.

Лиля зашипела кошкой, что явно развеселило умирающего.

– Ладно, сверху. Но присмотрю. Позови ко мне патера.

– Кенет ждет за дверью.

– И не забудь: шкатулка, после моей смерти.

Лиля только покачала головой. Муж, увы, слишком хорошо знал ее. Она бы заглянула туда сейчас.

А через два часа Ганца не стало. Он исповедался патеру Воплеру, попрощался с женой и детьми и принял яд.

Ночью Лиля открыла шкатулку. Письмо было очень коротким.

«Моя любимая, драгоценная, упрямая, несносная жена.

Я знаю, ты сейчас плачешь обо мне. Не надо.

Неизвестно, сколько мне суждено прожить, это письмо я пишу в ночь после рождения дочери. Я люблю тебя. Я редко говорил об этом, но я был счастлив, поэтому ни о чем не жалей.

Спасибо тебе за тепло, за уют, за детей… и позволь покаяться в грехе, который я не раскрыл бы и альдону.

Ты помнишь ту ночь, когда был зачат Джайс? На следующий день меня вызвал его величество.

Вас видел лакей, он же донес королю. Эдоард оказался мудр. Он поручил мне убрать лакея и заняться тобой. Он правильно понял, что между тобой и Ричардом возникло… нечто. Если вовремя плеснуть на угли водой, мы могли рассчитывать пригасить это пламя.

Ты помнишь политическую обстановку в то время. Даже сейчас положение в стране весьма шаткое и нарушить его может любой неверный шаг. Любая неосторожность.

Я не знаю, свободен Ричард или нет, но прошу тебя никогда не становиться королевой. Фавориткой – возможно. Подругой, любовницей, даже любимой, но не супругой короля. Иначе это всколыхнет королевство. Это моя последняя просьба к тебе.

Мне тяжело это писать, но выбора у меня нет. Ричарду подсунули принцессу, а я стал утешать тебя. Я не знал, что полюблю, что буду счастлив… Это не оправдание.

Но я знаю твою душу. Ты – простишь. К тому же, надеюсь, я был не худшим мужем, моя любимая.

Здесь я могу написать это, и рука у меня не дрожит.

Мы с Эдоардом играли чужими судьбами. Он – больше, я меньше, но заплатить за это придется нам обоим. Надеюсь, что это не коснется моих детей, как коснулось его.

Если ты сможешь быть счастливой после моей смерти – постарайся сделать это. Я знаю, тебе было со мной хорошо или хотя бы не было плохо. Ричард – хороший король, и за его плечом тебе будет так же уютно.