– Вот, возьми?ка еще и орешков.

Во второй руке Хуфу зашуршали плоды дум?пальмы, до которых Яхмос тоже был большим охотником. Этого соблазна прожорливая птица вынести уже не смогла. Ее сердце растаяло. Вразвалочку приблизившись к хозяину, гусь принялся склевывать угощение с его ладоней.

– Вот и славно! – умилился живой бог. – Вот и умница!

– Га?га! – соглашался Яхмос.

Содержимого двух немаленьких мужских ладоней гусю показалось явно недостаточно. Он потянулся длинной шеей к вазе со сладостями, стоявшей на туалетном столике. Промахнувшись, задел клювом кубок с пальмовым вином. Тот опрокинулся прямо на вазу.

Ваза упала на пол. Фрукты и орехи рассыпались по полу.

– Что ты наделал, неуклюжий! – возмутился фараон.

Яхмос, задетый тоном, каким был высказан упрек, рассердился и, захлопав крыльями, злобно зашипел. Прямо как змея.

– Еще и шипишь? Давай?ка лучше прибирай за собой!

Пригнув рукой гусиную голову к полу, царь потыкал питомца клювом в кучку фиников. Семен вырвался и отскочил было на пару шагов. Потом вытянул шею к плодам и осторожно склюнул один из них. Проглотил. Застыл на мгновение, прикрыв глаза и прислушиваясь к своим ощущениям. А потом принялся лихо подчищать с пола рассыпанные лакомства.

Хуфу даже удивился такой прыти толстяка. И что на него нашло? Неужели и впрямь так проголодался. Или это от потрясения, вызванного броском меча? Так вроде бы большого вреда тот ему не причинил.

Гоготун в мгновение ока покончил с трапезой и, к вящему изумлению фараона, стал выделывать такое, что владыка Двух Земель едва не превратился в собственное изваяние.

Расставив крылья, не так, как это обычно делают его сородичи, – во весь размах, а чуть?чуть, лишь немного оторвав их от боков, гусь начал переваливаться с ноги на ногу. Сначала медленно, потом все больше набирая темп. Его движения перестали напоминать качающуюся на волнах лодку. Теперь это был весело скачущий на месте мяч. Перенося тяжесть тела поочередно то на одну, то на другую ногу, Яхмос энергично подпрыгивал на месте, не забывая при этом ритмично подергивать крыльями.

Государь был готов поклясться, что его любимец… танцует. И танец этот нисколько не походил ни на один из знакомых владыке. Было в нем что?то дикое, раздражающее и одновременно завораживающее, притягивающее, зовущее присоединиться.

– Сохмет?заступница! – вытер взмокшее чело царь и громко захлопал в ладоши, призывая на помощь верных слуг, уже заждавшихся за дверьми его знака, означающего, что повелитель проснулся, помолился и готов к процедуре утреннего облачения.

Заслышав его голос и хлопки, гусь прекратил безобразничать и застыл на месте. Постояв так минуту, он затем рухнул как подкошенный на пол, дернулся разок?другой и… захрапел. Натурально, по?человечески.

Вошедшие в царскую опочивальню сановники при виде храпящего Яхмоса были поражены не меньше своего владыки. Один из них, главный хранитель государева опахала Аби, осторожно приблизился к Семену, склонился над ним и почему?то принюхался. Потом разогнулся и, обратясь лицом к фараону, растерянно захлопал ресницами.

– Что с ним? – спросил насупившийся Хуфу.

– По?моему, он… мертвецки пьян, – развел руками вельможа.

У владыки вмиг отлегло от сердца.

Ну да, точно. Как это он сам не догадался. Ведь когда опрокинулся кубок с вином, то крепкий напиток попал на плоды. Глупая птица склевала их и опьянела. Много ли ей нужно. Этим и объясняются все странности в ее поведении. А он?то уже начал волноваться, что боги снова послали дурной знак.

– Заберите его, – велел царь. – Пусть проспится. Двое сановников осторожно подняли гуся и, уложив его на коврик, понесли к выходу. Внезапно Яхмос поднял голову и, зашипев, клюнул одного из вельмож за руку. Тот ойкнул от боли и неожиданности.

– Гав! – ощерился гусь.

Присутствующие подумали было, что им померещилось. Но Семен вновь раскрыл клюв и выдал новую порцию таких же звуков:

– Гав, гав, гав! И отключился.

Его быстренько унесли прочь, пока странная птица не выкинула чего?нибудь похлеще.

– Ничего удивительного в этом нет, – успокоил взволнованного царя Убаоне, по обыкновению явившийся к церемонии отхода владыки Та?Мери ото сна. – Гусям свойственно передразнивать различных тварей. У некоторых из них это получается довольно похоже. Мне приходилось самому слышать, как одна такая птица «произносила» целую фразу по?человечески. Один рыночный фокусник научил своего питомца громко орать: «Хочу пива» и неплохо зарабатывал, демонстрируя это «чудо».

– И как ты отреагировал? – заинтересовался фараон.

– Пришлось, конечно, вмешаться и отобрать у «чудотворца» птичку, – улыбнулся Великий начальник Мастеров. – Нельзя поощрять такое вмешательство в прерогативы жрецов. От этого в государстве приключаются соблазн и разруха.

Повелитель Обеих Земель был полностью согласен с мнением святого отца. Вера – это краеугольный камень, на котором стоит Та?Мери. Стоит расшатать его хоть чуть?чуть, и все стройное здание, веками возводившееся правогласными предшественниками Хуфу и их верными слугами?жрецами, может развалиться в один миг.

– Проглоти твою душу Амма Пожирательница! – вскрикнул владыка.

Убаоне испуганно вытаращился на государя, не понимая, отчего тот желает, чтобы душу его ближайшего сподвижника постигла столь печальная участь – быть брошенной на суде Осириса в пасть ужасному чудищу с телом гиппопотама, головой крокодила, львиными лапами и гривой. Но оказалось, что проклятие относилось вовсе не к верховному жрецу Птаха, а к вельможе, помогавшему повелителю надеть парик и головной платок – немее. Нерадивый слуга умудрился уколоть своего божественного хозяина булавкой и вызвал у него очередной приступ безудержной ярости, которым Хуфу был подвержен с детства.

– Убийца! – орал государь, топая ногами. – Смерти нашей хочешь! Все вы ждете, чтобы мы отправились на Райские поля Иару! Не дождетесь, ублюдки!!

Царедворцы были в панике. Обычно такие припадки долго не продолжались, однако их последствия могли быть весьма и весьма плачевными. Во время одного из таковых, случившегося год назад, повелитель приказал сжечь только что построенный, но чем?то не приглянувшийся ему дворец. Ну, заодно казнили и каждого третьего из участвовавших в возведении сооружения. Чего же ожидать от нынешней грозы?

Хвала богам, в опочивальне появился царевич Хафра. Мгновенно оценив ситуацию, он приказал всем присутствовавшим удалиться. Владыка, придя в негодование от такой наглости, поперхнулся собственной слюной и закашлялся, а когда наконец к нему вернулась способность говорить, в комнате уже никого не осталось.

– Ты чего это распоряжаешься в государевых покоях?! – накинулся на сыночка царь.

Но кричал вполсилы. Главная, темная волна приступа схлынула, и к повелителю постепенно возвращалась способность мыслить трезво и здраво. Он понял, что если Хафра решился на такую неслыханную дерзость, то у него для этого были веские основания.

– Ваше Величество! – склонился принц в низком поклоне. – Получены весьма важные вести.

– Откуда?

Уже совсем оправившись, Хуфу налил себе в кубок вина и, осушив его, стал заедать крепкий напиток фигами, оставшимися после трапезы Яхмоса. Гусь эти плоды отчего?то не жаловал.

«Вот, докатился, – усмехнулся про себя владыка Верхнего и Нижнего Царств, – подбираю объедки за безмозглой птицей. Сохмет?владычица!»

– Из царства эфиопов.

– Так?так! Погоди малость.

Вино приятно ударило в голову. По телу разлилось тепло. Хуфу нацедил еще полкубка и, поколебавшись, предложил царевичу присоединиться к его завтраку. Хафра отчего?то начал активно отнекиваться от угощения, и государь заподозрил неладное. А вдруг напиток отравлен? Чтобы сынок, известный любитель выпить, отказался от вина? Что?то тут не так.

– Пей, кому велят!

Он силой влил содержимое кубка в рот принца. Тот судорожно глотнул. Утерся рукой и громко икнул:

– Гав!

– Сговорились вы все сегодня, что ли? – жалобно покосился на чадушко отец. – Сперва один, напившись до зеленых демонов, лает, потом второй. Так у меня весь дворец вскоре в псарню превратится. Вот подумаю, подумаю, да и введу при дворе сухой закон. Ха?ха?ха!! – Гав, гав! – никак не мог остановиться Хафра.