Летающее существо с криком пролетело над верхом расселины, и ветер, поднятый его крыльями, едва не лишил меня равновесия. Существо развернулось и вернулось ко мне, село на верх утеса и вытянуло голову со смертоносным клювом. У него оказалась длинная гибкая шея. Голова маленькая и состоит почти целиком из клюва и глаз, которые нацеливают нападение.

Я встретил нацеленную голову мечом, на котором ярко вспыхнули руны. Но плечи у меня зажаты, и я не могу действовать свободно. Похоже, я загнан в угол и не в состоянии ни защищаться, ни отступать.

Снова клюв устремился ко мне. Я попытался махнуть мечом, и снова красные руны ослепили взгляд. Лезвие коснулось цели по чистой удаче, потому что я мог двигать его всего на несколько дюймов. Крик оборвался, длинная шея отдернулась. Я видел, что клюв отсечен у самого основания. Существо взлетело в воздух; словно лишившись рассудка, оно с дикими криками носилось взад и вперед. После одного из бросков оно ударилось о стену утеса и, переворачиваясь, полетело вниз. Я недоверчиво смотрел на меч. Как и тогда, когда нам противостояло чудовище в туннеле, меч как бы жил своей жизнью. Я не нацеливал этот удар, а лишь тщетно пытался защититься от нападения. Какой силой обладает это оружие из древней гробницы?

Но тут же сознание мое вернулось к настоящему. Крики существа, несомненно, должны были привлечь внимание работающих на реке. Чем скорее мы уйдем отсюда, тем лучше. Я торопливо выбрался из расселины и осмотрелся.

Каньон выходил в холмистое плоскогорье, сильно пересеченное и неровное. Тут и там виднелись какие-то передвижения, но их скрывала туманная дымка. Еще дальше — полоска, возможно, дорога. Никаких зданий я не видел. И местность обещала много возможностей для укрытия.

Больше я не решился разглядывать предстоящий маршрут. Куда бы мы ни пошли, придется пересекать дорогу. Думая об этом, я спустился вниз и нашел Орсию у входа в расщелину.

— Идем! — Она протянула руку. — Они придут выяснять, почему кричал руз. Если найдут его, поймут, что здесь кто-то побывал. Не знаю, сможет ли выдержать моя иллюзия.

— А ты знаешь, где Темная башня? — Идти вслепую — полная глупость.

— Только то, что она где-то поблизости. Но у тебя есть лучший проводник, чем мои скудные знания.

— Что? — Я не понял ее.

— Та, кого ты ищешь. Между вами сильная связь; раскрой сознание и сердце, и она притянет тебя.

— Может, и враги сумеют так нас обнаружить. — Я вспомнил, как однажды Каттея предупреждала меня против такого поиска.

— Если ты используешь волшебство — возможно. Но лучше воспользуйся стремлением сердца, Кемок. Ты говорил, что вы трое едины, как никто из рожденных. Думай о ней, призови на помощь не знания, а свое чувство.

— Не знаю как. — Я мог думать о Каттее, опасаться за нее, стремиться ее увидеть — но это ли имеет в виду Орсия?

— Отбрось страхи: в этой земле многое кормится страхами и использует их, чтобы ослабить тебя. Думай о том, как счастливы вы были вместе. Воскреси, какой она была в твоем сознании в те дни. И вот что еще я скажу тебе, Кемок: берегись иллюзий. Прекрасное может оказаться отвратительным, а отвратительное прекрасным…

— Ты уже говорила это.

— Сколько бы ни говорила, этого недостаточно. Звери и оружие опасны в этой земле, но гораздо опасней то, что у нас в сознании.

Мы уже шли плечом к плечу. Хотя Орсия говорила уверенно, я все еще не решался искать Каттею таким способом. Поиск мыслью мне известен, но этот способ нов для меня… может, он похож на то, что я использовал в каменном лесу? Попытаться еще раз?

Я быстро объяснил Орсии, что задумал. Она выслушала и задумчиво посмотрела на шарф, в который был завернут ее конусообразный жезл.

— Использовать здесь волшебство — все равно что засветить сигнальный огонь и поднять половину страны. Но… в шарфе долго лежал жезл, и это придает ему новые качества. Возможно, ты не сумеешь овладеть этими качествами… — Теперь она задумчиво смотрела на меня. И вопрос, который она задала, я никак не ожидал услышать в таком месте и в такое время: он, казалось, не имеет никакого отношения к тому, что мне предстоит.

— Скажи, Кемок, был ли ты с женщиной, познал ли ее, как бывает у мужчины и женщины? Я удивленно ответил:

— Да. — Это было так давно, во время пограничных войн, и как будто случилось не со мной.

— Тогда для тебя не подействует. Но для меня… Какие слова ты использовал, чтобы послать шарф на поиск?

Я медленно и самым тихим шепотом произнес их. Ее губы беззвучно зашевелились: она словно повторяла за мной слова. Потом снова кивнула.

— Я не могу далеко уходить от ручья. Когда окажемся на этой пересеченной местности, нужно найти убежище, где я могла бы укрыться и подождать тебя, потому что твой путь уводит от воды. Потом я наложу на шарф заклятие. Ты должен представлять себе мысленно Каттею. Потому что я ее не видела, и между нами нет никакой связи. Когда это будет сделано, шарф снова сможет повести тебя. Только помни: в путь его отправит не твой разум, а твое сердце. — Она плотнее прижала конус к груди. — Это не действует ни для кого, кроме девственников. Даже если его берет чья-то рука, сила жезла пропадает. Ибо это рог единорога, и в нем заключена большая сила для тех, кто сможет его использовать.

Только верхушка жезла торчала из шарфа, но я удивленно посмотрел на нее. Силы, которые сосредоточены в таких редких предметах, не просто легенда. Мы по-прежнему именуем годы по древним животным — Огненный Дракон, Грифон, а сейчас год Единорога.

Перебегая от одного укрытия к другому, мы добрались до дороги. Орсия предупреждающе подняла руку, но мне не нужно было ее предупреждение: на мече вспыхнули красные руны. Перейти дорогу не было возможности, и мы нетерпеливо шли вдоль нее, пока не подошли к ручью. Никакого моста через него не было: дорога заканчивалась у одного берега и начиналась на другом. Орсия улыбнулась.

— Итак… они еще не овладели водой.

— Как это?

— Бегущая вода. — Она указала на ручей. — Зло не может пересечь его без мощного, искажающего природу заклинания. Враги могут строить на одном берегу и на другом, но перейти не могут. Здесь наш путь.

Она весело заплескалась в воде, и я поневоле последовал за ней. Мы держались подальше от берегов, но когда проходили место, где с обеих сторон кончается дорога, с меча словно капали в воду капли алой крови, так ярко светились руны.

Когда дорога осталась позади, я хотел вернуться на берег, потому что на реке мы видны издалека, но Орсия настаивала на том, что ее иллюзия выдержит. Мы все еще спорили об этом, когда она негромко вскрикнула и указала вниз по течению, в том направлении, куда мы шли. Я повернул голову.

Что-то плыло против течения, образуя треугольник ряби, но что это, не видно. Я подготовил меч и взглянул на него. Лезвие холодное и серое, на нем нет кровавых рун. Но что-то быстро приближается к нам, оставаясь невидимым.

Орсия сделала шаг в сторону ряби, потом другой. У меня было свидетельство меча, что опасности нет, однако невидимое и неизвестное всегда пугает. Это свойство у нас врожденное.

— Кофи!

По призыву моей спутницы треугольник повернул и направился к ней. Послышался плеск, в воде началось движение, как будто кто-то идет по ней вброд.

— Что это? — спросил я.

— Мерфей, — ответила девушка, потом, сложив губы, начала издавать негромкие звуки, не похожие на знакомую мне речь. Слово «мерфей» ничего для меня не значило.

Невидимка поплыл дальше, окатив нас водой. Орсия снова схватила меня за руку.

— Идем! Сегодня нам везет! Кофи отведет нас в безопасное место.

— Ты его видишь… или ее? — спросил я.

У нее удивленно распахнулись глаза.

— А ты не видишь?

— Ничего, кроме ряби на воде, как будто тут что-то проплыло.

— Но он здесь… вот он… хорошо виден…

Не мне. Да и раньше я ни про какого мерфея не слышал.