Она резким движением вытащила руку из мешка и с размаха сунула кристалл в одну из ноздрей Джоджекта, произнеся при этом магическую формулу.

Облачко коричневого пара показалось из ноздри. Джоджект зарычал от адской боли и отшвырнул колдунью далеко в сторону.

Садира пролетела по воздуху и врезалась в кирпичную стену. Все ее тело пронзила резкая боль, и колдунье едва удалось отклонить голову, чтобы не расшибить ее о кирпичи. Она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

У нее все поплыло перед глазами, потом их застлала черная пелена.

Завывания Джоджекта доносились до нее теперь словно издалека, а шума схватки она уже не слышала.

Колдунья затрясла головой, пытаясь прийти в себя. Ей стоило огромных усилий держать глаза открытыми. Она прекрасно понимала, что стоит ей только потерять сознание, и она очнется уже где-нибудь в ниобенэйской темнице, так как неминуемо попадет в руки царских жриц. Если только она придет в себя вообще. Садира сконцентрировала все свое внимание на пульсирующей боли в голове, которая была для нее теперь якорем спасения, соломинкой, за которую хватается утопающий.

Наконец дикие вопли Джоджекта стали слышны гораздо лучше. Она уже могла различать взрывы, грохот и громкое шипение, доносившееся откуда-то издалека. Это говорило ей о том, что битва колдунов продолжается. Садира напряженно вслушивалась в эти шумы, ибо они помогали ей снова вернуться к реальности.

Понемногу зрение пришло в норму, и колдунья решила попытаться встать на ноги. Нога, поврежденная челюстями силопа, мгновенно отреагировала на это невыносимой болью, которая обожгла бедро. Изнутри поднималась волна тошноты, и Садиру вырвало. У нее заболели сразу все суставы, она обливалась холодным потом. Ей стало ясно, что это были симптомы отравления ядом силопа.

Поднявшись на ноги, девушка первым делом оглянулась, чтобы выяснить, что случилось с Джоджектом. Принц лежал через проход от нее, корчась от боли и стуча своими многочисленными ногами. Он прикрывал голову руками и истошно вопил, призывая на помощь.

Садира никак не могла поверить в то, что он все еще жив. Это не вязалось с привычным для нее представлением о возможностях колдовства.

Заклинание, которое она на этот раз использовала, было самым могущественным из всех, которые она знала. С его помощью можно было в считанные мгновения истребить целый отряд воинов. Поэтому Джоджект был просто обязан умереть. И то, что он остался жив, казалось ей совершенно невероятным, нарушающим все каноны колдовства. Она бы никогда в это не поверила, расскажи ей о подобном кто-то другой. Но тут совсем иное дело.

Садира была вынуждена поверить, так как все видела собственными глазами.

Вместо того чтобы рассеять ядовитый едкий туман на большой площади, она сконцентрировала его весь в пределах дыхательных путей Джоджекта. К этому времени от его головы не должно было остаться ничего, кроме отвратительного коричневого мешка.

Садира подумала, не попытаться ли ей добить чудовище; но она уже просто не представляла себе, как это можно сделать. Даже если бы у нее сейчас имелось оружие, от него было бы очень мало проку, принимая во внимание, что Джоджект казался неуязвим для обычного холодного оружия, как и для волшебного. Что же касается нового заклинания, то после того, как смертоносный туман не смог уничтожить принца, Садира уже и не надеялась, что хотя бы одно из тех заклятий, которые она знала, сможет помочь ей.

Поэтому она решила, что самым разумным выходом было бы бегство. Ей надо поскорее убраться отсюда, пока кто-нибудь не пришел на помощь принцу.

Повернувшись в другую сторону, она неожиданно для себя увидела стоявшую там коренастую фигуру. Лицо незнакомца было полностью скрыто белым шарфом.

«Один из членов местного Клана Невидимых», — сразу поняла Садира.

— Ты себе даже не представляешь, как я счастлива видеть тебя, радостно воскликнула Садира, ковыляя по направлению к незнакомцу. Но вместо того, чтобы двинуться навстречу колдунье, незнакомец поспешно скрылся за углом.

— Вернись! — закричала Садира, бросаясь вслед.

Когда она обогнула последнюю в ряду колонну, фигуры уже и след простыл.

Однако ей все-таки повезло, так как, к своему облегчению, она увидела Магнуса. Он находился совсем недалеко от нее, рядом с завалом, перегородившим проход. В этот момент он расчищал себе дорогу сквозь груду трупов охранников, которых он, по-видимому, прикончил прямо перед ее появлением. На его плечах лежал Фенеон, тупо уставившийся в пол.

— Магнус, подожди! — закричала Садира. Она едва не упала, так как у нее вдруг закружилась голова. — Ты мне очень нужен. У меня плохо с ногой. Мне без тебя не обойтись.

Певец Ветров остановился и не спеша развернулся к ней.

— Поторапливайся, — односложно высказался он и пошел, то и дело спотыкаясь, по усеянному обломками проходу. — Встретимся у выхода.

Но колдунья не собиралась так просто сдаваться. Она поспешно вытащила из мешка небольшой кусок бечевки и сделала из нее миниатюрный поводок.

Затем подняла его вверх и, направив в сторону удаляющегося Певца Ветров, произнесла заклинание. Магнус с ходу остановился, замерев на месте с одной ногой, поднятой вверх.

— Разве ты не слышал меня? — сердито спросила Садира. — Я же сказала тебе подождать меня! Ты не можешь бросить меня здесь!

Садира, прихрамывая, прошла мимо огромного костра, в котором ярко пылали стволы деревьев, и вошла в тень крытой улочки. Она задыхалась от кашля, вызванного едким дымом горящей древесины агафари. Было жаркое безветренное утро, и дым от горящих костров заволакивал землю, подобно облаку пыли. Дым на площади оказался настолько густым, что было невозможно дышать, не наглотавшись мельчайших частичек пепла. На расстоянии двух-трех метров фигуры людей представлялись всего лишь призрачными силуэтами.

Несмотря на удушающую дымку, на всей Площади Мудрецов кипела работа.

Ниобенэйские рабы валили завядшие и засохшие деревья и бросали их почерневшие стволы в огонь. Среди дыма ансамбль лучших волынщиков города беспрерывно играл печальные мелодии, аккомпанируя мрачному певцу, оплакивающему гибель древней рощи, главной достопримечательности города.

— Ты не встретила нашего проводника? — спросил у колдуньи Магнус.

— Нет, — ответила она. Заря уже давно занялась, а о Ракхе или каком-нибудь другом проводнике, присланном Кланом Невидимых, не было ни слуху ни духу. — Ты уверен, что видел, как юноша удрал с рынка рабов?

— Да, — подтвердил Певец Ветров. — Двое рабов освободили его из-под обломков как раз в тот момент, когда я шел с Фенеоном на плечах по проходу в сторону выхода. Он шел вместе с ними, пошатываясь, но на своих ногах. Но я не знаю, что случилось потом. На меня напали охранники, и я больше его не видел.

В дыму, застилавшем улочку, Садира могла лишь с большим трудом различить плащ, которым воспользовался Певец Ветров, чтобы перевязать свои раны. У него за спиной неясно вырисовывался высокий силуэт Фенеона, нагнувшегося, чтобы не задеть головой низкий потолок. Вождь все еще двигался заторможенно и не совсем твердо держался на ногах, но уже вышел из ступора и мог идти без посторонней помощи. После того как они благополучно покинули рынок рабов, Садира первым делом дала отцу половину имеющегося у нее запаса противоядия, растворив его в воде. Ей пришлось вливать раствор отцу в рот, так как тот ничего не соображал и не мог выпить его самостоятельно. Только после этого Садира попросила Магнуса использовать свою магию, чтобы исцелить ее. К счастью, Певец Ветров сумел нейтрализовать действие яда силопа и остановить кровотечение. Но нога колдуньи продолжала сильно болеть, и ей было трудно ходить.

Рядом с Фенеоном стоял его сын Хайар, поддерживая отца за локоть. Таким образом, все были налицо, кроме одной лишь Раин, которая отправилась забрать канка Садиры, чтобы той было на чем ехать.

Выждав еще немного, Хайар сказал Садире: