На самом деле они садятся в лодки и сплавляются вниз по реке, что течет близ городка и мельчает далеко-далече, исчезает в таежных болотах. Они плывут вниз по течению 300 км, добираясь почти до болот, останавливаются у перевалочного пункта, который промеж себя именуют «Камень». На перевалочном пункте «Камень» их поджидает кто-то по кличке Леший. Иногда Леший идет вместе с мужиками до перевалочного пункта «Поляна», чаще передает деньги для китайцев и ожидает возвращения курьеров с товаром на «Камне».
Обменяв товар на деньги, мужики возвращаются. Как правило, на «Камне» их уже поджидают другие наркокурьеры, коих мои носильщики называли Студентами. Леший участвует в обмене товара на деньги. Часть денег Студентов Леший оставляет себе, остальные делит между мужиками. Также Леший снабжает «охотников» дичью, дабы было чем оправдаться за поход в тайгу.
С дичью и деньгами мужики плывут вверх по течению. Мои носильщики горячо, долго и утомительно для меня спорили, у кого из них лодка лучше, а у кого лодочный мотор помощнее. Где-то невдалеке от городка «охотники» выключают лодочные моторы и разбредаются кто куда, идут прятать деньги. Заработки они хранят в банках.
Хриплый уже две банки сменил, раньше хватало двухлитровой, теперь и трехлитровая мала. Хриплый, прежде чем зарыть банку с деньгами, обматывает ее холстиной, остальные над ним посмеиваются, остальные свои герметичные банки для пущей герметичности в целлофановые пакеты запаковывают.
Беспроцентный долларовый вклад в надежных банках Лысый трогать не велит. Мужики побаиваются Лысого, он обещал вырезать их семьи, ежели кто надумает какой мухлеж или сболтнет лишку по пьянке. При этом Лысый легко соглашается, если тот или иной подчиненный ему курьер попросится «на пенсию», но ставит условие – вали с бабками и семьей куда подальше и, где и как капитал зарабатывал, молчи, не то гроб. И гробики для жены и деток. Везде, мол, предателя достанем.
Моя косточки Лысому, особенно болтливый Хриплый посетовал, мол, и захочешь властям сдаться, а некому, дескать, менты в городке куплены цыганами. Вчерашняя цыганская тема в новой интерпретации сегодня получила и новое развитие. Я узнал, что цыгане почти открыто торгуют денно и нощно «герычем», сиречь героином. К любому цыганскому особняку на окраине подходи, стучи в калитку, и откроется оконце-кормушка. Сунул в кормушку лавэ, получай дозу. Несправедливо – цыгане внаглую жируют, а честным наркокурьерам, которые своих, городских пацанов и пацанок «дурью» не травят, приходится на вокзале грузчиками горбатиться, чтоб до выхода «на пенсию» семью прокормить.
Мы остановились на следующий ночлег, и снова я очнулся, временно вернулся в сознание, помочился с посторонней помощью, чифиря глотнул по настоянию Хриплого: «Пей, интурист, оно тебе пользительно», рубанул сальца с черствым хлебушком и, сказавши: «Таньк ю», прилег на свое ложе да глазки закатил, имитируя возвращение в беспамятство. Разговорчики у костра этой ночью были мне малоинтересны. По барабану мне тарифы на погрузочно-разгрузочные работы железнодорожных бичей-грузчиков и проблемы с безработицей. Убаюканный беззлобным матом, я вскоре заснул сном здорового, полного сил младенца.
Утром меня растолкал Хриплый, предложил позавтракать. Имитируя слабость и сумеречное состояние сознания, я все же пожевал хлеба, запил чаем, поднялся на нетвердых ногах, отлил, благодарно, с натугой изобразил голливудский смайл, после чего пал обратно на носилки и застонал весьма натурально.
Зашипели угли костра, присыпанные талым снегом, меня на носилках подняли, Хриплый высказался в том смысле, что к полудню дочапаем до «Камня». Его подняли на смех, типа до «Камня» нам хилять и хилять, ранее вечера не дотащимся. Хриплый обиделся: «Спорим, дочапаем ранее?» И они поспорили, трое против одного, поставив на кон по сотке баксов с рыла.
Меня несли вперед ногами, голова лежала на возвышении, сквозь шторки ресниц я прекрасно обозревал окрестности. Я и увидел и почувствовал, как тропинка пошла круто в горку, и, разумеется, услышал, как обрадовался Хриплый: «Во, бляха муха! Чо я вам говорил? Во, ща подымемся и до «Камня» ранее обеда дочапаем». Остальные промолчали, а Хриплый завел речь о том, что можно было б и не останавливаться вчерась на ночлег, тогда б ужо об этот час плыли б на лодках к дому.
Хриплый разглагольствовал, а я услышал журчание воды, заметил, как поредела тайга, и вскоре сквозь ресницы разглядел то, чего наркокурьеры обзывали «Камнем».
Оказывается, «Камнем» они нарекли утес, нависающий над узкой, но полноводной речкой. Выдающийся живописный скалистый утес, поросший местами сизыми бархатистыми мхами. На подступах к мшистой глыбе, отдаленно похожей на сильно преувеличенный постамент памятника Петру Первому в Санкт-Петербурге, произрастали редко разбросанные рукою художника высоченные, ровные, будто античные колонны, сосны. Они росли на темно-зеленом ковре мягкого мха, чуть бугристом, с подпалинами. Пейзаж – аж дух захватывает! Красотища неописуемая, и только дело рук человеческих, постройки меж сосен, слегка портят первозданное великолепие дикой природы.
Человеческих построек целых три штуки: терем-теремок на фундаменте из булыжников, теремок поменьше и сарайчик. Надежные, обстоятельные строения, видать, сей перевалочный пункт один из ключевых на маршруте транспортировки груза.
«Интересно, почему здешний отшельник по кличке Леший не пошел с мужиками встречать американского экспедитора? Ведь трепались мужики, иногда и Леший ходит на встречу с китаезами», – подумал я и точно вслух вопрос задал. Словоохотливый Хриплый, обращаясь к мужику, что нес единственный рюкзак с «коксом», заметил, мол, Леший небось ужо столы накрыл и баньку подготовил, ужо готов встретить интуриста по первому разряду, як посла какого, а посол иностранный вона какой едет, рюмку с вилкой теперича одновременно поднять не сможет, с ширинкой еле справляется, когда оживает.
Значит, вон тот теремок поменьше – банька?.. Ух ты! Как здоровски устроился Леший! Взяв упреждение на место и секретность обитания, можно смело сказать – уровень жизни выше таежного среднего. Мотель «Тайга» пять звезд, право слово.
А вот и сам Леший показался. А за ним из пятизвездочного терема выходят Студенты.
Леший удивительно похож на Карла Маркса – бородища и патлы у него в точности, как у автора умной книжки «Капитал». И лоб похож, и носик, и кожа чистая, как на хрестоматийных парадных портретах Основоположника. Тот, классический Карл написал «Капитал», а этот, наш современник, сколачивает реальный капитал, контролируя наркотрафик. Ухоженная мохнатость на лобастой башке у этого Карла по кличке Леший только подчеркивает его интеллигентность. Глазки у Лешего умненькие, курточка на меху фасонистая, сапожки хромовые, и в зубах сигаретка с фильтром.
Не пойму, отчего дубль Основоположника называется Лешим, не подходит ему эта кликуха совершенно, а вот Студенты, группа из четырех курьеров, коим должно тащить «дурь» далее по маршруту, соответствуют групповому прозвищу полностью. Все четверо – этакие «вечные студенты», знаете такой тип? Дяденьки, задержавшиеся в развитии, любители очков-«велосипедов» а-ля Джон Леннон, приверженцы неряшливой бородатости и стройотрядовских шмоток, поклонники бардовской лирики.
Леший и Студенты вышли из главного терема после того, как сиплый залихватски свистнул. Они выходили гордые, неторопливые, готовые к встрече иностранного гостя, и как увидали носилки и всего один пузатый рюкзак, так вся их показушная солидность в момент исчезла. Интеллигентные наркодельцы побежали навстречу к простоватым мужикам, обремененным носилками с раненым и не обремененным обычным количеством единиц груза. Леший на бегу сыпал вопросами, Сиплый на ходу сбивчиво отвечал, другой носильщик из нашей компании помогал Сиплому, делая дополнения, седовласый Студент-очкарик помогал Лешему, уточняя вопросы, короче, базар еще тот, галдеж и карканье, как на знаменитом одесском Привозе.
