— Мадемуазель Мири, как по-вашему, из какого дерева изготовлены копья стражи? — вежливо поинтересовался Лукас, подходя поближе к двери.

— Ясень, — сходу, но несколько неуверенно ответила жрица и тут же повторила, уже не сомневаясь в своих словах. — Да, ясень.

— Отлично, это нас устраивает, — разулыбался маг и, подумав несколько секунд, зашевелил пальцами, бормоча, или как выражался Рэнд, "шарманя", себе под нос:

— Энтре аукс филер,

Пер энка репилер,

Брас энре сенволер,

Шерне тер пуасер.

Фрэн!

Зная, насколько маг любит позерство и яркие эффекты, Фин приготовился к восхитительному шоу и не был разочарован в своих ожиданиях.

Едва Лукас прочел заклинание, копья в руках стражников начали судорожно подергиваться и мелко вибрировать, дрожь становилась все сильнее с каждой секундой. Почуяв неладное, мужики разом стряхнули в себя ночную дремоту и с недоумением уставились на личное оружие, начавшее подавать странные, противоестественные признаки жизни.

— Перт, что это с ними? — охрипшим голосом испуганно пробормотал один из стражников, все крепче сжимая подергивающееся копье.

— Чтоб я знал, Хуч, — изумленно ответил второй.

— Может, это нам кажется? — принялся искать очевидное оправдание Хуч.

— Двоим сразу? Не, так не бывает, и пить ведь не пили больше положенного, всего-то по паре кружек пивка, — возразил Перт.

— А не Черный Дракон землю колеблет? Вот они и того, — поспешно выдвинул еще более неправдоподобную версию первый.

— Не, вздор. Мы-то стоим, как стояли, — не поверил в локальное землетрясение напарник, — даже не шатаемся.

Надо отдать должно выучке охранников, даже не зная, что творится с копьями, древки из рук они не выпустили. Те вырвались сами! Резко сорвавшись с места с такой силой, что незадачливую стражу отбросило к двери и изрядно об нее приложило, копья взмыли вверх, как ракеты. Они пронеслись по воздуху, словно брошенные сильной рукой медалиста-копьеметателя, и воткнулись в газоны у Дома Стражи, зарывшись в землю на треть, после чего застыли неподвижно. Зато вокруг них стало образовываться какое-то легкое зеленое марево.

— Что вы долбитесь, олухи? Третью стражу захотелось постоять? — дверь в тюрьму решительно распахнулась, подав стражникам по мясистым частям пониже спины, и появился еще один сурового вида бородач, судя по его изысканно-вежливому обращению с караулом и величине бороды, старший по званию.

— Видать так, — подхалимски подтвердил еще один плюгавый начинающий лысеть охранник, высунувшись из-за спины супер-бородача.

— Оно, э-э, само, там, улетело, — смог выдавить ошарашенный всем происходящим Перт и махнул рукой в сторону газона, ныне причудливо декорированного парой копий.

— Спаси нас Дориман! Черный лютует, — выпучив глаза, подтвердил Хуч.

— Ща я лютовать буду, — не поверил в сверхъестественность происходящего начальник. — Вы у меня мамок просить будете вас назад родить, недоноски! Живо оружие по уставу положенное в руки взять! Ишь, повыдумывали, улетело! Мозги последние у вас улетели! Как сортиры на восемь восьмидневок чистить отправлю, враз обратно прилетят!

Подхалим, радостно хихикая, закивал, подтверждая, что такой рецепт кого угодно сможет образумить. Выйдя во двор, начальник положил руку на эфес меча и мотнул головой в сторону копий, приказывая стражникам забрать "табельное оружие" из неподобающего места. Испуганно переглянувшись и бормоча под нос "Дориман, защити нас, грешных", мужики мелкими перебежками двинулись за копьями, подавшимися в самоволку. Гнев начальства и чистка гальюнов на данный момент показались им страшнее проделок Черного Дракона. Дракон он, конечно, лютый и страшный, раз так жрецы говорят, самому Дориману под силу лишь сладить, но видеть мужикам его воочию не доводилось, а начальство вот оно, совсем рядом брови хмурит и наказание за ним не заржавеет.

— Живей ногами двигайте, дубины, пока я вас пинком не поторопил! — сурово подбодрил подчиненных бородач, пристукнув древком по плитам брусчатки.

Но покамест стражники опасливо приближались к газону, измененному дизайнерским гением Лукаса Д" Агара, с копьями произошла очередная серия удивительных метаморфоз! Из палок, отполированных не одними солдатскими руками за годы прилежной службы, нахально попирая законы природы, проклюнулись веточки, на которых уже набухали почки, а потом на глазах изумленных мужиков начали появляться клейкие нежно-зеленые листочки.

— Да что же это твориться? Спаси, Дориман! — окончательно впадая в панику, завопил Хуч, отскакивая прочь от своего бывшего копья. — Оно же древо!

— Оно ясень, а дерево это ты, — наставительно пояснил Рэнд под хихиканье Макса и Мирей. — Вон и начальник тебя дубиной именует не зря, ему видней!

— Нам пора, — бросил Лукас, устремляясь к открытым нараспашку дверям, до которых уже ни доблестной охране, ни подхалиму с бородачом не было никакого дела. Во дворе заваривалась своя каша. Вокруг копий, вновь претендующих на гордое звание деревьев, суетился народ. Растревоженные странными криками коллег охранники пытались выяснить, что собственного произошло, что теперь делать, стоит ли будить Господина начальника Дома Стражи и Жреца-покровителя Дома, и если стоит, то кто будет это делать. Короче, люди были очень заняты, заняты настолько, что вспомнили том, что двери в тюрьму следует по уставу прикрыть, далеко не сразу. Посланцы к тому времени давно уже были внутри, и Макс с Мирей успели шумно выразить довольному магу восхищение его трюку с проросшими копьями.

— Все-таки Шарлю срочно что-то надо делась с архитектором. Казнить что ли? — задумчиво констатировал Рэнд, оглядывая мрачное полутемное пространство холла. — И часовня, и зал собраний, а теперь еще и тюрьма эта, ну все, решительно все в черно-серо-коричневых тонах! Мрак! Этак от тоски в петлю полезть можно!

— Доказано, что длительно созерцание мрачных цветовых оттенков может вызвать депрессию у любого нормального человека, — охотно поделился научной информацией умница Макс.

— Ну, значит, нам это не грозит, — оживился Лукас и под возмущенно фырканье Рэнда заметил уже серьезно: — Знаете, мосье, мне кажется тем, кто здесь обитает, простой перекраской стен настроение не поднимешь.

— Ничего, мы его им сейчас по-другому поднимать будем, перемещением на свежий горный воздух, я где-то слышал, что это помогает, — оптимистично заявил Рэнд и потянул мага вперед, приговаривая. — Пошли быстрее, вдруг я все-таки нормальный, и у меня сейчас эта, как ее там, депрессия начнется!

— На вашем месте я бы этого не опасался, мосье, — с напускной скорбью ответил Лукас, но шагу прибавил.

Из темно-серого зала с тусклыми лампами, все убранство которого составляла пара широких лавок вдоль стен и гигантская икона с Дориманом, суровым настолько, что особо нервные посетители могли на всю жизнь остаться заиками, пришельцы вышли в еще более мрачный длинный коридор.

— И на освещении экономят, — злобно буркнул Рэнд, проходя мимо тусклой лампы, скорее нагоняющей жуткие тени, чем рассеивающей их. Далеко впереди, метрах в семи, "темнила" еще одна лампа. Днем, конечно, здесь было светлее, но не намного. Все-таки лишь малая толика света ухитрялась проникать через узкие бойницы окон, в которые не пролез бы и сложенный вчетверо дистрофик.

— Рэнд, не ворчи, ты же не жить здесь собираешься, — засмеялась Мирей.

— Лишь Творец да Силы Судьбы знают, как жизнь обернется, — философски пожал плечами вор, морщась от запаха прогорклого масла, пропитавшего воздух. — А при моей-то рисковой профессии тем более. Так хоть заранее об удобствах позаботиться!

Минуя бредущих по своим ночным делам редких стражей, до которых еще не докатилась суматоха, посеянная в прямом смысле этого слова во дворе изобретательным Лукасом, мужчины отыскали короткое ответвление коридора. Сворачивая налево, он расширялся до размеров небольшой площадки, где и начиналась лестница, ведущая на нижние этажи. Отсюда дерзким пришельцам предстоял спуск в склизкую, влажную полутьму, по мнению мага, ставшего за сегодняшний день практикующим спелеологом, еще более неприятную, чем сухая каменная пыль горных пещер.