Я посмотрел на нее. Она подобрала лежащий рядом камешек и бросила его в воду. Потом еще один.

— Это очень странно, Торстейн, — сказала она, уже глядя в мою сторону. — Он так похож на моего мужа, и вместе с тем не похож. Иногда мне кажется, что это Бенджамен пришел ко мне из могилы. Но он все-таки был совсем другим. Он говорил по-другому, держался по-другому, даже на лошадь садился по-другому. Получается, что я его разлюбила? Я думала, что вечная любовь существует. Выходит, что нет?

В ее голосе звучала такая искренняя печаль, что мои губы невольно разомкнулись.

— Вы ошибаетесь, Рэнди. Вечная любовь на самом деле есть.

— Почему вы так думаете?

Она снова обернулась ко мне. В ее глазах стал медленно проявляться зеленоватый оттенок, как всегда, когда ей было любопытно.

"Я считаю вас своим другом, Торстейн, — неожиданно прозвучал в моих ушах голос Гвендора. — Если она все узнает, будет нетрудно догадаться, от кого".

— …только, видимо, не всем дано ее испытать, — закончил я, сквозь зубы, так сильно мне пришлось сжать челюсти. — Получается, что это не ваш случай. Вот в хрониках, например, про основателей Ордена…

Она разочарованно отвернулась.

— Откуда мы можем знать, как все было на самом деле? Вы верите всему написанному, как истинный хронист, Торстейн.

— Потому что я сам стараюсь писать только правду.

— Интересно, что же вы в итоге напишете про меня. Или я недостойна чести стать героиней вашей хроники?

— Почему же, — сказал я искренне. — Если мы останемся в живых, я обязательно напишу хронику "О Гвендоре и Рандалин", Только в Ордене ее вряд ли напечатают. Она будет передаваться тайно, в рукописи, и скорее всего будет запрещена в орденских библиотеках.

— Вы правы, — пробормотала Рандалин, неожиданно мягко поднимаясь на ноги. — Для этого нам действительно надо остаться в живых. Эй, созерцатели! — позвала она шепотом. — Видите факел на внутренней лестнице? Караул сменяется.

— Правда, — Бэрд тоже поднялся. — Пошли.

Они с Жераром подтянули канаты, удерживающие лодку, и мы по очереди попрыгали в нее с камней. Замыкающий Бэрд потянул за канаты, развязав хитрый узел, и лодка свободно закачалась на волнах. Мы тихо двинулись вдоль скал, направляясь к отвесной стене замка.

Ньялль действительно умел все, что касалось моря. Его лодка взлетала на гребне прибоя, но мягко соскальзывала обратно, хотя обьчную посудину давно вдребезги бы разнесло волной о скалы. Рандалин сидела на руле. Я заметил, как она что-то прошептала и погладила рукой борт.

У поворота, где начиналась стена замка, наполовину вырубленная в скале, наполовину достроенная руками орденских строителей, мы чуть помедлили. Бэрд нерешительно обернулся в сторону Рандалин.

— Ну начинайте, — сказал он. — Охрана…

— Охране уже не до нас, — отрезала она. — Плывем дальше.

Действительно, мне показалось, что я слышу приглушенные голоса. На лестничной площадке в открытых оконных проемах мелькнуло несколько факелов, словно кто-то торопливо убегал. Из одного окна на мгновение вылетело нечто черное и развернуло перепончатые крылья, превратившись в большую летучую мышь. Она издала торжествующий вопль и метнулась обратно.

— В первоначальном сценарии были пчелы, — заметил Жерар, сидевший на веслах.

— Скажите спасибо, что так, — проворчала Рандалин, удерживая лодку на волне. — Уж как получилось. Теперь ваш выход на сцену.

— Давай, Торстейн, — Жерар прицепил к поясу моток веревки и вытащил два длинных крюка, один из которых перебросил мне. — Я первый, ты для страховки снизу. Вспомним ту веселую ночку в Ташире, а? Помнишь, как я заглянул в окно к тридцать пятому племяннику Гариде, и чем он там в этот момент занимался?

— Лично я тогда не подглядывал в окно, а брал крепость щтурмом, — сказал я сухо. Жерар опять принимался за свое, а так как я уже успел отдохнуть от его выходок, возвращаться к прежним мучениям не хотелось.

— И я тоже, но какое я при этом получил удовольствие! Жаль только, что я не мог к нему присоединиться — надо было лезть дальше.

— А чем он занимался? — с внезапным любопытством спросила Рандалин, подняв голову кверху — Жерар уже успел зацепиться крюком за еле заметный выступ и подтягивался дальше.

— Он считал золото, — ответил тот чуть приглушенно. — И судя по жадному блеску в глазах, чужое.

Я полз следом за Жераром, удивляясь тому, насколько ловко тот закидывает крюк и находит выемку в камне, куда поставить ноги. Вниз я старался не смотреть, хотя боязнью высоты никогда не страдал. Я и так легко мог представить, что там внизу — волны разбиваются о гладкую стену, на волнах то взлетает, то опускается легкая лодка с опущенным парусом, и из лодки за нами непрерывно следят две пары глаз. Но что нас ждет наверху, я и представить себе не мог.

Мы ползли по стене вдоль оконного проема. Вдруг Жерар случайно посмотрел в ту сторону и едва не сорвался, в последний момент зацепившись крюком. Я видел его движение и приготовился его подхватить, но потом проследил за его взглядом и похолодел, хотя поверхность стены, к которой я прижимался, была нагрета ярким летним солнцем.

На подоконнике стоял Ронан и внимательно рассматривал нас. Ветер шевелил его волосы, и появившаяся проседь была особенно хорошо заметна. На его лице ничего нельзя было прочесть, хотя обычно я сразу ощущал его гнев, который разгорался так же быстро и бурно, как костер, в которое плеснули горючей жидкости.

— Как я вижу, мой летописец пытается изменить ход истории Ордена, вместо того чтобы ее просто записывать, — произнес он тусклым голосом. — Но никогда не надо браться не за свое дело, Торстейн. Идите сюда.

Мы одновременно посмотрели вниз. Высота была достаточной, чтобы разбиться насмерть. Я был уверен, что каждый из нас счел бы это наилучшим выходом. Но мы были в связке и не знали, что предпочел бы другой. Поэтому мы медленно поползли к окну.

Ронан посторонился, наблюдая за нами, перевалившими через подоконник и поднимающимися с пола, все с тем же странным выражением лица. Потом он посмотрел вниз.

— А что вы предпочтете, миледи Рандалин? Уплывете на своей лодке или, может, все-таки тоже подниметесь?

— Разумеется, поднимусь, — Рандалин смело вскинула голову, и голос ее зазвенел. — Я нимало не сомневаюсь в вашем гостеприимстве, мой лорд Ронан. Только попросите Торстейна бросить мне веревку, чтобы я не заставляла вас ждать слишком долго.

Она покосилась на Бэрда и что-то ему сказала. В общем, было несложно догадаться, что именно, но тот упрямо мотнул головой, собираясь подниматься следом за ней.

— Послушай, Торстейн, — Жерар некоторое время разглядывал дверь кабинета, закрывшегося за Ронаном и Рандалин, и мне совсем не нравилось выражение его лица — оно обещало нам еще больше неприятностей, чем те, в которые мы уже влипли. — Если мы не подслушаем их разговор, я этого себе никогда не прощу.

— И Ронан тебе этого тоже никогда не простит, можешь быть уверен, — пробурчал Бэрд.

Мы сидели в приемной, за дверью которой находилась охрана — больше, чем когда-либо, не скрывающая своего полного вооружения. Но кандалов на нас пока не надели, и Жерар поэтому открыто томился бездействием. Он то и дело начинал бродить взад-вперед, порываясь прижаться ухом к замочной скважине.

"Я знаю несколько тайных слов, которые могу шепнуть вашему Великому Магистру", — вспомнил я. Всего лишь несколько минут назад Рандалин, ступив на подоконник и открыто глядя в глаза Ронану, сказала: "Даже если это моя последняя просьба, я прошу разговора с вами наедине".

— А разве нам есть что терять? — пожал наконец плечами измучившийся Жерар, подходя к двери.

Потом он несколько раз пытался пересказывать мне содержание разговора, но каждый раз у него это выходило по разному, и я был более чем уверен, что он сочиняет минимум половину. Поэтому я постараюсь изложить все так, как мне кажется более или менее правдоподобным.