— Привет, Ронни.

Они обнялись и поцеловались.

— Дорогая леди Сильвия, позвольте проводить вас в апартаменты, там вы разместитесь, отдохнете, после чего предлагаю всем отужинать, — сказал генерал армии.

— Да, разумеется, спасибо, — ответила графиня. — И я на ужин прилетела не с пустыми руками. У меня свежий торт, его в Вашингтоне сделали по моему эскизу и рецепту. Получилось превосходно! Прикажите забрать контейнер, служанка покажет.

— Да, конечно, сейчас всё организуем, — заверил Беляков-старший...

Через полтора часа все собрались в обеденном зале.

В вечернем наряде графиня была ослепительно красива. Изысканное платье в темных тонах подчеркивало стройное, гармонично сложенное, покрытое ровным загаром тело девушки. По-видимому, она питала особую страсть к бриллиантам — дорогое колье на шее, браслеты на обоих запястьях, серьги в ушах, диадема в прекрасно уложенных волосах. Юная леди была натуральной платиновой блондинкой.

Поскольку это был уже не формат «мальчишника», то обходились без лоли — они ждали трех своих хозяев в спальнях. Что же касается Влада, то он уже обрел новую пару — причем принадлежащую к самому высшему свету.

Он увлеченно ухаживал за сидевшей рядом графиней, обменивался с ней репликами, время от времени прикасался к ее руке. И, видно было, это ей нравилось. Настроение у всех было превосходное.

Наконец, все «стандартные» для ужина яства были отведаны, и наступило время десерта. «Изюминкой» должен был стать эксклюзивный торт.

И вот лакей торжественно внес это произведение кондитерского искусства, бережно поставил его в центр стола. Раздались аплодисменты.

И, после того, как «владетели» пригляделись к торту, аплодисменты усилились, послышались одобрительные возгласы «вау».

Обширный торт представлял собой набор из нескольких десятков человеческих фигурок, стоящих на бисквитной подложке. Эти фигурки изображали рабочих с различными орудиями труда: крестьян с сохой, рыбаков, медсестер, швей, нефтяников, водителей, шахтеров, строителей, официантов, поваров, парикмахеров, чистильщиков обуви, уборщиков... Несколько десятков людей самых различных профессий.

А посредине надпись: EAT THE POOR! То есть «Ешь бедных».

— Великолепное дизайнерское решение! У вас превосходный вкус! — сказал Влад.

— Отлично, отлично, — произнес Бутчер-старший.

— Класс! — оценил Ронни.

— Весьма дельно и остроумно, — добавил от себя Беляков-старший.

— Спасибо, господа! — защебетала польщенная Сильвия. — Надпись, кстати, я вывела уже сама, когда получила торт. А то мало ли... Во-первых, такое считается «неполиткорректным» и «провокационным». А во-вторых, могли бы наплевать туда втихаря — или в Сеть слить, ради хайпа и скандала... Учитывая дату, само собой подразумевалось, что это для празднования Дня Труда. И нормы приличия, разумеется, соблюдены — как видите, тут мужчины и женщины... белые и черные, латиносы и азиаты, индейцы и полинезийцы... Прямо пролетарии всех стран здесь соединились! Ха! Так вот... Жалкие и наивные, эти леваки подняли лозунг «Ешь богатых». Смешно! Они выдают желаемое за действительное. После уничтожения советского монстра нам уже ничто не угрожает и никогда угрожать не будет. Война классов идет — и мы, класс богатых, ведем эту войну, мы в этой войне побеждаем. Мы с наслаждением рвем, давим и топчем нищебродов!..  Давайте, налетаем и кушаем! Ешь бедных!

И все пятеро представителей элиты поспешно начали, весело смеясь, расхватывать фигурки, изображающие людей труда, и запихивать себе в рот...

Ужин завершился. Настало время расходиться по апартаментам.

Автоматически открылись раздвижные двери, отделяющие зал от коридора-холла.

Замначальника КОКСа, придерживая графиню за талию, неспешно шел рядом с ней.

Все сели в лифт, потом вышли на жилой палубе.

Трое мужчин попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи, и скрылись каждый в своем номере.

Влад и Сильвия остались одни в коридоре, устланном персидскими коврами. Их жилища располагались рядом.

— Миледи, позвольте подарить вам свою пламенную любовь прямо сейчас. От всего сердца приглашаю вас...

Беляков-младший повернулся лицом к девушке и обхватил ее талию обеими руками.

Юная аристократка улыбнулась, глядя Владу в глаза.

И ласково положила руки ему на плечи.

Скворцов-Старлинг приблизил свои губы к губам избранницы — алым и выразительным, уже приоткрытым и зовущим.

— «Туманность Андромеды».

— Тут и вопросов нет, и так всё ясно.

— Ага, фиксируем.

— «Доживем до понедельника».

— Формально аполитично, про школу, но там есть революционная пропаганда. Мятеж против законной власти, героизация лейтенанта Шмидта. И еще подпадает под критерий «выставляет в прилизанном виде советский строй». Перечитайте инструкцию.

— Понял. Ну, значит, туда же.

— «Иван Васильевич меняет профессию».

— Думаю, тоже.

— Так это же комедия.

— Там не очень хороший месседж. Будто советский инженер настолько талантлив, что в квартире из подручных средств способен собрать машину времени.

— Ох... А мне нравится этот фильм, жалко. Недавно дочке показывала, она уже много раз успела пересмотреть.

— Тут государственная необходимость, коллега, личные предпочтения задвигаем.

— Значит, и его. Ладно, фиксируем.

— Кстати, смутно помню, в какой-то повести в жанре альтернативной истории этот фильм тоже запрещали. И, будете смеяться, по такому же основанию!

— Да ну? А где?

— Название и автора не припомню... Давно читал.

— Что следующее?

— «Приключения Электроника».

— Запретить, хоть и детский. Восхваление советской науки и пропаганда преимущества совка перед Западом... Дальше?

— «Коммунист», ну, который с Урбанским.

— Названием всё сказано. Дальше.

— «Ирония судьбы, или С легким паром».

— Я за то, чтобы запретить.

— Но это же часть народной культуры... Каждый новый год крутят.

— Будут крутить римейк. А этот — запретить.

— Обоснование?

— Напоминает, что при совке квартиры под одну гребенку всем бесплатно раздавали — так, что даже путали их. Опасный месседж для новых поколений. И то, что без проверки документов и досмотра на самолеты пускали. Плюс атмосфера спокойствия и уверенности всех, всеобщего достатка.

— А, ну, если так. Ладно, пусть римейк... Фиксируем.

— «Укрощение огня».

— Хоть и про покорение космоса, но чистая коммунистическая пропаганда. В топку. Пусть смотрят «Космос как послушание».

— Фиксируем... По ходу дела, всё зарубим, кроме «полочных» и «перестроечных».

— Всё равно, по инструкции, нужен индивидуальный подход.

— Эх, сколько же еще перелопачивать?

— На несколько сот рабочих дней. А что вам не нравится, господа эксперты? Платят повышенную ставку, да еще надбавку за незразглашение, то бишь секретность...

— Да нет, нормально. Это что же, получается, скоро у нас будет майдан, как на Украине? Ну, раз такая декоммунизация грядет?

— Не нашего ума дело. Наверху виднее... Ладно, давайте, что там дальше?

— «Гостья из будущего».

— Запрет.

— А где там политика, позвольте полюбопытствовать?

— А вам что, красных флагов над Кремлем в 2084 году мало? И, пусть и лубочных, но картинок того самого коммунизма?

— В принципе, да, если так...

— Дальше идем.

— «Броненосец Потемкин».

— Запрет, однозначно.

— Не перебор ли? Признан лучшим фильмом всех времен и народов, его изучают во всем мире.

— Содержание перевешивает все регалии. Сказано же в инструкции — не обращать на них никакого внимания.

— Ясно...

— «Белое солнце пустыни».

— Запретить. Сам автор в перестройку жалел, что снял такое.

— «Скворец и Лира». Кстати, «полочный» фильм.

— Запрет. Он оказался на полке не за антисоветчину, а именно за то, что пытался предупредить об опасности разложения СССР изнутри, через внедрение сознательных противников коммунизма в общественность, в научные круги. Тогда влияния тех, кого нужно, в принципе, уже хватало, чтобы такое остановить. Придумали и сфабриковали видимый повод, что якобы Орловой не понравилось, будто слишком старо выглядит.