— Увы, не мы выбираем. Это неумолимый исторический процесс. Я ни к чему не призываю, я просто констатирую неизбежное, которое следует из текущих тенденций и объективных социальных законов. Война уже идет — и даже не война, а односторонняя бойня. Погибают мирные жители. То, что произошло с тобой, как раз эпизод этой бойни.

Денис шумно вздохнул:

— Значит, придется пройти через это...

— Такова поступь истории. У нас уже есть опыт. Преодоление кризиса, выход общества на новый уровень, разрешение противоречий и ликвидация социальных проблем может быть достигнуто только благодаря ленинскому подходу к социализму, к революции. То есть нужно полностью и безоговорочно упразднить власть буржуазии, а не достичь с ней компромисса по европейскому или латиноамериканскому варианту.

— А как понимать то, что происходило в Белоруссии? И исходя из отношения тех же левых к этим событиям? Мы видели, что мнения разделились... — сказал Гена.

— Мы должны соблюдать осторожность и не опускаться до буквального, вульгарного понимания классового подхода. А вульгарное понимание — это в том числе и отказ от поддержки белорусского государства. И даже ковидобесие пресловутое. Поймите — важны не конкретные рабочие коллективы и их субъективные интересы, как правило, кстати, привитые им извне. А то, в какой степени реализуются интересы трудящихся в целом, насколько преодолено классовое деление, насколько государство действует во имя всех. Игнорировать это обстоятельство — буквальный, примитивный рабочизм.

— То есть ты считаешь, что нынешнее белорусское государство нужно поддерживать не только с точки зрения предотвращения украинского сценария, но и с точки зрения построения справедливого общества... — сказал Дашкевич.

— Да, конечно. И еще оно ценно одним, пусть и не сразу видимым обстоятельством. Стабильное, пусть и подверженное внешним ударам, существование этого, в общем, дружественного к простым трудящимся строя, с мощным госсектором, весомой социальной поддержкой — и в то же время с частично допущенными рыночными механизмами доказывает одну крайне неудобную для многих истину. То, что само по себе наличие рыночных механизмов внутри социализма отнюдь не ведет к контрреволюции. Конечно, в самодостаточной социалистической стране надо всегда держать курс на сворачивание подобного, но тут главное, есть ли за этим укладом надлежащий контроль, не служат ли рыночные механизмы инструментом паразитирования на экономике и усиления частных центров накопления могущества за счёт общества. Если всё с этим в относительном порядке, то мы видим, что такой строй может держаться до тех пор, пока верховная власть не перерождается. И если не перерождается, если будет обеспечена преемственность курса, то такое социальное состояние теоретически может продлиться неопределенно долго. А что из этого следует? То, что СССР вовсе не был обречен. То, что решающий вклад в падение социализма внесли не рыночные механизмы, а их деструктивное использование. В конечном итоге решающую роль сыграло прямое предательство, саботаж на уровне высших эшелонов власти и КГБ.

— Логично, — согласился Гена. — Белоруссия это ведь госкапитализм?

— Ну, если Ленин называл социализм государственным капитализмом, только направленным на пользу всего народа, то по структуре собственности да, госкап превалирует. Вопрос только в том, в чьих интересах. Там, и я говорил на эту тему, нет паразитического олигархата, то есть коллективного грабителя и угнетателя народа. Госкап может быть разный. Или, как в Белоруссии, в интересах народа, то есть почти социализм. Или в интересах узкой прослойки, как в России, Казахстане, Азербайджане, большинстве республик Средней Азии.

— А влияет ли как-нибудь существование Белоруссии на то, что происходит в России? — уточнил Денис.

— Я склоняюсь к тому, что скорее да, чем нет. Хотя на первый взгляд это и неочевидно. Помните, я говорил о советской тени? Над Россией есть белорусская тень, хоть и не очень заметная. Она проявляется хотя бы в том, что владельцы России не смеют понижать жизненный уровень населения существенно ниже, чем в Белоруссии. А то возникнут неудобные вопросы. Белоруссия стала окном для тех россиян, кому антиконституционным образом закрыли выезд за границу. Правда, в этом году Россия ввела даже в Белоруссию выездные визы. А что касается мира, то над ним с каждым годом усиливается «тень КНР», пока тоже не слишком заметная. В Китае рядовые люди становятся всё зажиточнее, что немыслимо для капиталистических стран, где, несмотря на развитие производительных сил и рост производительности труда, взят курс на сознательное ограбление масс и радикальное обогащение верхушки. Вообще, Китай, хочет он этого или нет, становится узлом, где сойдутся все главнейшие социальные противоречия планеты, — и это произойдет уже в ближайшие десятилетия.

— А как ты считаешь, большинство людей за социализм или капитализм? — поинтересовался Рахим.

— Еще один хороший вопрос, — сказал Иван. — Формально арифметическое большинство — за социализм. Но это большинство хочет, чтобы пришел добрый правитель и преподнес им социализм или нечто похожее... ну, если и не на блюдечке, то без изнурительной борьбы. Условно говоря, в Белоруссии это удалось. И то, что там достигнуто, это заслуга и лично президента, и всего белорусского народа, множества людей разных профессий, которые восстанавливали, строили, подавляли оргпреступность, расплодившуюся в годы развала Союза. Но там это стало возможным благодаря тому, что буржуазная власть к моменту избрания Лукашенко еще не окостенела, не стала сильной. В остальных республиках не так. Там власть готова жесточайше давить простой народ.

— А сам народ? — сказал Денис.

— Увы... Активные, политизированные слои населения в массе своей поддерживают не коммунистов, а либертарианцев, фашистов. Персонально Увалова. Если и голосуют за коммунистов, то только за тех, на кого укажет пальцем «безальтернативный лидер оппозиции». Так что если смотреть не на то, за что выступает простое большинство, а приписать каждому жителю коэффициент его социального влияния и готовности к собственным активным действиям, то мы увидим, что пока что у буржуазной системы многократный запас превосходства над сторонниками социализма. Как за счет власти, так и за счет организованных противников этой власти «справа».

— В Белоруссии, получается, по-другому? — предположил Игнатенко.

— Да. Там, за счет того, что власть антиимпериалистическая, антифашистская, левая, социально ориентированная, причем не склонная к предательству, и за счет того, что ее поддерживает арифметическое большинство населения, соотношение сил — в пользу солидарного общества. Несмотря на то, что антиправительственно настроенные массы очень активны и сплочены, несмотря на то, что белорусскую оппозицию, в отличие от российской, всячески поддерживают из-за рубежа. Но если власть вдруг падет, то арифметическое большинство уже не будет иметь никакого значения. Важна сила и организованность. Поэтому здесь ключ к устойчивости общества, не разделенного на «высших» и «низших». Бывает так, что простое большинство за социализм. Но, несмотря на настроения большинства, те, кто имеет реальную власть, резко против. Потому что при классовом обществе любая власть на порядок слаще, и ее можно гарантированно передавать потомкам. Поэтому так важен правильный подбор кадров — чтобы на руководящие посты приходили только те, для кого важно благополучие именно всей страны, всего народа, а не собственный успех. Верховная власть при социализме обязательно должна учитывать чужой трагический опыт. Прежде всего советский. Думаю, что его учитывают и в Белоруссии, и на Кубе, и в Китае.

— А что подрывает социализм? — поинтересовался Эргашев.

— Любые действия, направленные на увеличение конкуренции, частной иерархии и неравенства в обществе. Вообще, в наибольшей степени и человеческие организации, и общества в целом отравляет эгоистическая, деструктивная, злокачественная борьба за лидерство как возможность перераспределять в свою пользу ресурсы, отрывая у других последнее. Как правило, именно этот мотив сопровождает борьбу за навязывание своей линии. Ресурсы достаются лично победителям, а проигравшие могут потерять всё, даже ресурсы, обеспечивающие физическое существование. И, соответственно, выигравшие принимаются подавлять, унижать, лишать ресурсов соперников и проигравших. При социализме острота этого явления, которое присуще конкурентно-иерархическому обществу, основанному именно на частном интересе, стала снижаться, но не исчезла до конца. Если каждый, абсолютно каждый человек обретет то, что нужно для нормальной жизни лично ему, то деструктивного соперничества с прежним ожесточением уже не будет. Оно актуально только для той системы, где победитель получает всё, а проигравший может стать нищим или даже лишиться жизни.