А в науке, честно говоря, довольно широким распространением еще пользуется ход мыслей, который вполне точно определяется выражением «объективный анархизм». В области социологии, при всем том, что анархические течения еще существуют, принципиальную победу одержала идея закономерности развития человечества, предопределенности хода истории внутренней логикой, — идея неизбежности смены одной социально-экономической формации другой, неизбежности наступления коммунизма — в частности.

Представление же о конечной (на данном этапе, разумеется) цели человечества в космическом масштабе, в протекающем во Вселенной процессе, ассоциируется почему-то с «телеологией». Но телеология — это учение, согласно которому любое развитие в природе идет к заранее предопределенной цели. Речь же в рассуждениях автора ведется не о любом развитии, а о развитии человечества, о его месте и роли в космическом процессе. Эти место и роль могут и должны быть поняты, — наделенное коллективным разумом человечество не может развиваться иначе, и в этом его отличие от других явлений природы.

Стало быть, телеология как учение о конечной цели всего сущего и объективный анархизм в современной науке — крайности, которым не должно быть места при внимательном и спокойном анализе действительности.

До сих пор человечество как единое целое не успело научно осознать свое место в космическом процессе, и до сих пор человечество не имело возможности ставить перед собою как перед единым целым определенные цели. Теперь обстановка меняется. Не божественный промысел — «куда повернул дышло, то и вышло», а научное понимание своей роли в мироздании будет определять дальнейшую историю человечества.

Итак, вопрос существует, и теоретически мыслящие люди, философы-материалисты в первую очередь, не имеют права просто отмахиваться от него, как от очередной «буржуазной лженауки» (вспомним кибернетику и прочая, и прочая). Даже если речь идет о действительном заблуждении, оно должно быть подвергнуто строгому анализу. Это во-первых.

Во-вторых, должен быть изучен предмет спора — человечество как явление природы, и это, конечно, главное. Но с главным-то как раз и обстоит дело из рук вон плохо, о чем с достаточной очевидностью свидетельствует приведенный выше исторический обзор литературы, да и такие сегодняшние дискуссии, как, например, дискуссия об «Институте человека» на страницах «Литературной газеты» (дискуссия тогда очень своевременная, кстати сказать).

Обычно, когда возникает новый широкий вопрос теоретического характера или возобновляется интерес к уже поставленному ранее такому вопросу, — обычно люди практического склада ума спрашивают, пожимая плечами, а нужно ли нам вообще это знать и нужно ли тратить усилия на разработку этакой абстракции?.. Один весьма почтенный специалист по экономической географии США так и говорил мне на дискуссии; он, дескать, и без энциклопедических дефиниций отличает человеков от всех прочих живых существ… Мне было неудобно объяснять ему, географу, что некогда людей вполне устраивала плоская Земля, а теперь специалистам пришлось бы туго, если бы они рассчитывали полеты искусственных спутников, исходя из представлений монаха Индикоплова.

Но я убежден, что уже сегодня проблема человечества, проблема сущности человечества имеет не только общемировоззренческий интерес, но и практическое значение. Разумеется, далеко не все практические проблемы всечеловеческого характера могут быть сейчас разрешены. Некоторые, впрочем, успешно решаются — к их числу относятся мирное использование Антарктиды, космического пространства, ограничение ядерных испытаний и т. п.

Но дело еще в том, что стоящие перед наукой и практикой уже сегодня некоторые проблемы мирового масштаба не могут быть научно решены без предварительного выявления сути человечества как явления природы. Я ограничусь двумя примерами.

На страницах «Литературной газеты» (1967, № 15) произошел заочный диалог между известными учеными — Максом Борном и советским академиком А. А. Благонравовым. Он проходил под общим заголовком «Фатализм или предвидение?», а речь шла о необходимости или ненужности космических исследований и полетов.

Увы, но в этом диалоге моральную и логическую победу одержал Макс Борн, хотя объективно прав… А. А. Благонравов!

Тут нет парадокса. Макс Борн вышел на трибуну со своей концепцией о человечестве, которую можно определить как нравственно-этическую. «Я верю, — заявил он, — что человечество рано или поздно встряхнется, освободится из-под власти техники, перестанет кичиться своим всемогуществом и обратится к действительно стоящим вещам — к миру, человеческой любви, кротости, уважению, удовлетворенности своей судьбой, большому искусству и настоящей науке…»

С этих позиций Макс Борн вполне последователен, когда объявляет космические полеты «триумфом человеческой мысли, но трагическим поражением рассудка». В самом деле, если смысл человеческого бытия сводится к морально-этическим категориям, то зачем людям космические полеты?.. Нет в них необходимости, они действительно «трагическое поражение рассудка»…

Ответ же А. А. Благонравова свелся к доказательству того, что в науке на первый взгляд «неразумные» затраты часто оказываются разумными (верно!), что стимулами космических исследований являются «потребности науки и стремление к будущим благам человечества» (с оговоркой «в частности» — верно!)…

Верно, но недостаточно в плане аргументации. А. А. Благонравов ни словом не возражает против общечеловеческой концепции Макса Борна, но если он соглашается с ней, то субъективно прав Макс Борн.

…И совсем иначе все будет выглядеть, если оценивать позицию Макса Борна с представлений о человечестве как о космическом явлении, способном — и обязанном — активно влиять на процессы, протекающие в мироздании.

«Демографический взрыв», о котором говорилось в первой статье, «взорвал» и зону полумолчания вокруг проблемы народонаселения, которая образовалась у нас в тридцатых и сороковых годах. Нельзя без глубокого уважения относиться к деятельности таких наших демографов, как, например, Д. И. Валентей, В. В. Покшишевский, Б. Ц. Урланис. Они сохранили верность своей науке в самую трудную ее пору, но все их общетеоретические рассуждения о «демографическом взрыве» окажутся гаданием на кофейной гуще, если они не решат кардинальный вопрос: «Человечество — для чего оно?»

Если для того, чтобы самоустроиться на Земле, — «демографический взрыв» безусловно прекратится и на некотором оптимальном уровне численность человечества стабилизируется. Если человечеству предстоит космическая фаза существования, если быть нам управляющими природой — численность будет возрастать.

Понятно, что в общечеловеческом масштабе такую проблему решить практически — в смысле регуляции численности — пока невозможно. Но теоретической разработке проблема вполне доступна. Более того, она стала сверхактуальной.

Своеобразие нашей эпохи заключается в том — и тут уже никакие авторитеты ничего изменить не могут, — что планета Земля переживает сейчас сложнейший этап эволюции.

Решающую роль играет на этом этапе (и в дальнейшем будет играть) человечество.

Наряду со сказанным выше, это обстоятельство требует скорейшего создания антропономии — учения о человечестве как явлении природы, о его активной роли в космических процессах.

В период, сжатый до двухсот — трехсот лет, планета Земля переживает сейчас новую геологическую эпоху. Раньше геологические эпохи продолжались миллиарды или сотни миллионов лет. Теперь все изменяется на глазах двух-трех, а то и одного поколения.

Три основных геологических события всепланетного и космического значения произошли в короткие сроки на земном шаре:

1) возникло человечество;

2) возникла техносфера;

3) возникла ноосфера, «сфера разума».