НООГЕН. ЧЕРТЫ НООГЕНА

История человеческого рода, как видно по изложенному выше, закономерно подразделяется на два основных периода; антропоген, в течение которого антропогенез привел к появлению современного человека, и социоген; последний начался с возникновением родового общества и закончится со становлением полного коммунизма на всем земном шаре; основная черта социогенеза — последовательная смена общественно-экономических формаций.

За социогеном наступит эпоха разума, нооген — период коммунистического бытия на Земле и в космосе, — и конца ему пока не видно.

Развитие всего земного феномена мы можем представить себе, таким образом, поэтапно: геогенез (рождение планеты и образование биогеносферы) — биогенез — цефализация — антропогенез — социогенез — ноогенез. Ноогенез начался, во всяком случае, не позже социогенеза, но геологической силой он становится только теперь; социогенезом правил не разум — социогенез сам был решающей силой, и разум — увы — находился в весьма и весьма подчиненном положении.

Поскольку процесс эволюции земного феномена в разное время выдвигал в лидеры разные компоненты, а ныне определенно воплощается в человечестве, — по этой причине понятия «антропоген», «социоген», «нооген» распространяются не только на человека, но и на бытие планеты; они соотносимы с такими геологическими периодами, как кембрий, девон, мел и т. п., и соответствуют по времени четвертичному периоду, причем последние два как бы увенчивают, завершают его, знаменуя и утверждая нечто новое в космическом процессе.

Нооген рождается сегодня, и рождается в муках, в конвульсиях человечества, сбрасывающего с себя груз прошлых тысячелетий и столетий. Определена столбовая дорога, но есть еще на Земле племена, промышляющие лишь собирательством и охотой, сохранились элементы рабовладения и феодализма, силен еще капитализм… Иначе говоря, весь спектр социогенеза многоцветной радугой опоясывает земной шар.

За время сознательного бытия человека и даже вообще бытия человеческого рода никогда еще не было в истории столь сложного и трудного периода. Не берусь судить, везение это или невезение, но поколению нашему определено жить и действовать в переломный момент геологической истории, в эпоху смены двух социально-геологических формаций, — социогена — ноогеном.

Глобальное потрясение сказывается буквально во всем существенном. Мы уже не «тростники», мы космическая сила, но, как только что возмужавший юноша, еще не умеем ею разумно распоряжаться. Мы уже не глупцы, мы знаем о своем непосредственном будущем, о коммунизме, но две трети человечества отнюдь не спешат вступить в него. Тонко организованные индивидуально, мы шарахаемся от одной моды к другой, от одного твиста к другому твисту, от одного наркотика к другому наркотику, от феерических мысленных воспарений к самоубийствам… Точно слепленные антропогенезом для конкретного геологического периода, мы бессознательно переживаем сейчас перестройку нервной и сердечно-сосудистой системы и «неожиданно» умираем, и врачи гадают, от чего бы это… Переживаем акселерацию — ускорение всех жизненных процессов — и боремся за долголетие вопреки акселерации… И т. п., и т. д.

О чертах ноогена можно судить только по его проявлению в нашем времени, экстраполируя некоторые его особенности в будущее. Понятно, что многое окажется весьма и весьма спорным, и все-таки попытка не безнадежна, а основные выводы — вполне оптимистичны.

Насколько можно судить, общественное бытие в ноогене будет определяться законом «соответствия человека человечеству».

Закон сам по себе не нов и в разных вариациях прослеживается на протяжении всей людской истории.

Например, он действовал в локальной пространственно-временной форме при родовом строе — как закон соответствия человека роду. «Несоответствующие» из рода изгонялись, и «несоответствующие», как правило, погибали, — чужой род обычно не принимал изгнанных. В несколько более широком плане можно говорить и о соответствии человека — племени.

Но никогда не было такой ситуации: соответствие человека народу, ибо народы имели классовую общественную структуру, и в жизни их действовала вариация этого закона, как соответствие человека классу. Классы же всегда были социально неравнозначны, отсюда и классовые интересы, и классовая борьба. Элементы, не соответствующие классу, либо изгонялись и погибали, либо переходили в другой класс, добиваясь и находя соответствие с ним.

Положение принципиально не изменилось и после возникновения человечества, ибо оно, как известно, до сих пор имеет классовую структуру, чрезвычайно усложненную национальными и государственными особенностями.

Только при полном коммунизме, с построения которого, как уже говорилось, и начнется нооген, эпоха разума, возникнут необходимые объективные предпосылки для действия закона соответствия человека человечеству. При развитом ноогене исчезнут и расовые, и национальные, и государственные различия, и человечество впервые за свою историю станет действительно единым.

В литературе, посвященной коммунистическому будущему, обычно подчеркивается, что человек коммунизма будет гармонически развитой личностью, причем чаще всего имеется в виду, что раскроется он и физиком, и лириком, и еще отменным футболистом в придачу… Коммунизм и на самом деле предоставит широчайшие возможности для полного самораскрытия личности, но главная черта коммунизма — гармоничное развитие всего человечества, а гармоничность личности будет следствием соответствия человека человечеству, причем для этого совершенно не обязательно (хотя и вовсе не исключается) быть творцом-универсалом, — надо лишь действовать в унисон с основной функцией человечества в природе, принимая выработанные поколениями морально-этические нормы, о которых писал Макс Борн и многие другие мыслители.

Внешне может показаться, что закон соответствия человека человечеству снимает какие бы то ни было противоречия в жизни людей и тем самым обрекает их на прекраснодушное прозябание или в лучшем случае на борьбу с внешним миром, ему предначертанную.

Нет ничего ошибочнее подобного заключения! Закон соответствия человека человечеству снимает — и в разной форме об этом писалось бесчисленное количество раз, — снимает антагонистические противоречия внутри человеческого общества, что и является важнейшим признаком развитого коммунизма. Но нет в мире силы, способной снять вековечное противоречие между целым и элементом или частью целого. Человечество в целом, как система, есть и всегда будет больше, сложнее, мудрее любого своего элемента, любой конкретной личности. И мера самораскрытия личности, мера ее духовного богатства и. гармоничности будет определяться степенью ее приближения к недостижимому идеалу — к человечеству.

Очевидно, в разное время личность в ее наиболее полном выражении будет то приближаться к идеалу — человечеству, то удаляться от него, ибо сам он тоже подвержен эволюции, и тогда личности придется «догонять» идеал, перестраиваться, а то и предъявлять ему свои требования. В этом противоречии — залог непрерывного саморазвития, самоусовершенствования человечества и человека, залог их безостановочного движения вперед.

В объективной недостижимости идеала, в вечном стремлении к недостижимому, столь свойственном человеку, заложена и первопричина личных драм, конфликтов и трагедий, — заложены — увы — сюжеты для всех видов искусства, которому «бесконфликтность» не грозит и при развитом коммунизме.

Я не склонен думать, что нооген приведет к сколько-нибудь существенному изменению физического облика человека, хотя некоторые изменения не исключаются, — главное, вероятно, сведется к качественному усовершенствованию «систем обслуживания» организма. Но каждый индивидуум в будущем станет, безусловно, и здоровее и сильнее в чисто физическом смысле. Во-первых, этому будет способствовать расширение «брачной географии»: после снятия социальных — любого толка — преград, при новых формах заочных знакомств, при скоростных глобальных трассах бракосочетания между, допустим, австралийцами и европейцами станут столь же обычными, как некогда между соседями по деревенской улице, а перетасовка наследственных свойств идет на пользу потомству. Во-вторых, огромную роль будет играть в жизни людей — все усиливающуюся роль — спорт, и я убежден, что когда-нибудь все человечество воздвигнет памятник Пьеру де Кубертэну, великому человеку, положившему начало современному спортивному движению.