— Неужели, Виталий Родионович? — С явно слышимым неверием, протянул князь. — С чего же вы так вцепились в эти «трофеи»? Помнится, полдороги меня на эту тему допрашивали…

— Пароход. — Я вспомнил про помятую тележку, со вчерашнего дня занимающую место под навесом, во дворе канцелярии.

— Что, простите? — Удивленно приподнял брови князь.

— Самобеглый экипаж, Владимир Стоянович. — Медленно проговорил я. — Как вы совершенно верно заметили, мое состояние невелико. Если быть точным, сейчас, после обстановки арендованного мною у Заряны Святославны, дома, и покупки всего необходимого для нормальной жизни имущества, оно составляет лишь чуть больше тысячи рублей. И этой суммы, как вы понимаете, совершенно недостаточно для того, чтобы я мог позволить себе содержать экипаж, тогда, как показали последние дни, ездить по городу, я вынужден немало. Вот в недавнем разговоре с Мекленом Францевичем, мы как раз обсуждали эту тему, и он тогда, помнится, сообщил мне о существовании самобеглых колясок. Ну а я вспомнил об этой идее, когда скрутил Ловчина. Вот только средство передвижения сильно пострадало…

— Право, вы меня удивляете, Виталий Родионович. — Покачал головой князь. — Но позвольте спросить, почему же вы не внесли этот экипаж в список трофеев?

— А как, Владимир Стоянович? Сейчас, он представляет из себя груду покореженного металла и дерева. К тому же, неизвестна марка, название, модель… И как этот металлолом прикажете величать? Я хотел заглянуть, на днях, к волжским купцам, кои как мне стало известно от профессора Граца, занимаются торговлей и строительством подобных агрегатов, и стряпчему, чтобы прояснить этот вопрос, но пока не преуспел.

— Понимаю. А саквояж и барабанник вы внесли в список, просто чтобы обозначить действие трофейного закона, так? — Усмехнулся князь.

— Именно. — Кивнул я с самым честным видом. — Правда, признаюсь честно, вчера, уже вернувшись домой с нашей с вами странной встречи в ладынинском ресторане, я осмотрел саквояж и обнаружил потайное дно, деньги и конверт с ключом, но, время было уже позднее, и тревожить вас по этому поводу я не стал, тем более зная, что следующая наша встреча состоится сегодня.

— Ох, Виталий Родионович… Вечно с вами какие-то штуки приключаются. То вас в жертву приносят, то в другие миры проваливаетесь, по ходу дела, умудряясь поставить на уши исследователей всех мастей и стран. — Искренне рассмеялся князь. — Кстати, об исследователях. Спешу успокоить, покровители Ловчина о вас не подозревают. Смолчал Бус Ратиборович о том, что, вернее, кто послужил причиной для начала работ по созданию тонких оболочек. Как туза в рукаве придержал.

— А что Ставр? Он же знал, что за мной охота ведется.

— Знал. Только Ловчин ему вас как второго исследователя представил… Более того, судя по всему, Бус вовсе не собирался передавать вас своим хозяевам. Уж не знаю, каким образом он хотел держать вас в подчинении, но с покровителями у него была договоренность лишь на передачу Хельги Милорадовны. Так то. — Заключил Телепнев. — Да, вот еще. Помните, в вашем выступлении вы говорили о еде, цветах…

— Да, конечно. — Кивнул я.

— Так вот, к вашему сведению, и то и другое для Буса добыл именно Ставр. Блюда были заказаны им лично у Гавра, а цветы, вы не поверите, когда узнаете, где именно, точнее у кого он их достал… — Хитро ухмыльнулся Телепнев.

— Полагаю, у Заряны Святославны. — Ответил я, заставив князя удивленно приподнять бровь. — Она сама мне сказала, что Ставр у нее одалживался. Да к тому же, еще и целую лекцию прочла об особенностях выращивания цветов. Вот только тогда у меня не было стопроцентной уверенности в причастности Глотова к похищению Хельги Милорадовны. И да, кстати… думаю, не ошибусь, если предположу, что именно на розы, Бус и наложил структуру, усыпившую Высоковскую, едва та, как любая женщина на ее месте, поднесла букет к лицу и вдохнула их аромат. Потому-то розы и осыпались уже на следующий день, не выдержали мощного воздействия.

— Нет, я был не прав. С вами неинтересно, Виталий Родионович. Вы как будто все заранее знаете.

— Ну да и покушения на себя тоже я сам подготовил, не так ли, ваше сиятельство? — Я не удержался от смешка.

— Да, эту идею обязательно надобно проверить, самым скрупулезным образом. — Серьезно кивнул Телепнев, но сам не выдержал и рассмеялся. Правда, почти тут же смех смолк, и князь продолжил вновь посерьезневшим тоном. — Ладно, оставим шутки, Виталий Родионович. У меня к вам будет одна большая просьба. Раз уж мы разобрались с этим «саквояжным» недоразумением, к обоюдному удовлетворению, будьте любезны, привезите мне этот чертов конверт с ключом. Будем изымать из банка ящик Ловчина…

— Хм. А если там обнаружатся не только документы по исследованиям? — Осведомился я. Только без инсинуаций! Я не жадный, я предусмотрительный и запасливый, вот!

— Ох… я уже говорил, что вы ушлый человек, ваше благородие? — Хмыкнув, поинтересовался князь. В ответ, я лишь пожал плечами, что, естественно, не укрылось от князя, и он покачал головой. — Ладно уж, Виталий Родионович. Давайте условимся так. В банк вы отправитесь сами, вместе с ротмистром Толстоватым. Изымите ящик, опечатаете его, и привезете в канцелярию. Здесь мы его вскроем, и распределим… трофеи. Согласны?

— Разумеется, Владимир Стоянович. — Кивнул я, и князь вдруг улыбнулся. Пакостно так…

— Вот и замечательно, дорогой мой Виталий Родионович, можете собирать вещи, поскольку ближайший поезд в Архангельск уходит в понедельник. Но вы не беспокойтесь, я упрежу Вента Мирославича, он озаботится заказом билетов. — Чуть не промурлыкал князь. — Только сообщите ему, если вдруг надумаете взять с собой прислугу, хотя я бы рекомендовал обойтись одним денщиком. Ну, и об оружии не забудьте. Все-таки, важные документы повезете. Хорошо?

— М-да уж. — Осталось только руками развести… и идти собираться в поездку. В Архангельск… Зимой… Точно, идиот.

— Да полно вам кручиниться, Виталий Родионович. — Заметил мою помрачневшую физиономию, князь. — Я же вас не в Дальний отправляю. До Великого дня [16]обернетесь, ручаюсь.

До чего?! Это что же получается, дорога до Архангельска и обратно займет две недели? Вот попал… А как же Лада? Две недели, я без нее не выдержу. Ну, то есть, выдержу, конечно… вот только злой буду, а оно мне надо, на каждой станции, из поезда, трупы всяких хамов вытаскивать, да потом еще за них и отчитываться?

— А побыстрее, никак нельзя? — На всякий случай поинтересовался я.

— Ну почему же… если не боитесь довериться ветрам и небу… — Усмехнулся князь. — То можно и побыстрее. Рейсовые дирижабли отправляются каждую неделю. И тоже в понедельник. Время в дороге сокращается примерно вдвое, а комфорт ничуть не хуже чем в «империале», уж поверьте.

— Знаете, на самолетах летал, на вертолетах, бывало. И с парашютами дело имел, а вот дирижабль… Это должно быть интересно. Решено. Летим дирижаблем. — Кивнул я, но, спохватившись, уточнил, — а Вент Мирославич как, не побоится?

— Вот уж вряд ли. — Покачал головой Телепнев. — Такого любителя воздухоплавния, как ротмистр, еще поискать надобно, а уж если еще и поездка за казенный счет…

— Ну и замечательно. — Я улыбнулся. Уж неделю, без Лады, я как-нибудь переживу. Ха! А и пришибу кого со злости, не велика проблема. Тело за борт, концы в воду, и алга. Вон, помнится, Рудольф Дизель вот также взошел на борт парохода, а по прибытии в порт назначения, на пристани так и не появился. Пропал в море. Ага. А наши северные леса, тоже море, только цветом зеленое. Прорвемся… М-да, что-то меня на черный юмор пробило, а ведь я еще с Ладой не попрощался. Что ж тогда со мной в путешествии будет? Бедный ротмистр… заранее ему сочувствую. С таким «веселым» попутчиком и повеситься недолго. Ну ничего. Будем надеяться, что у него крепкая нервная система… и у остальных пассажиров тоже.

— Ну что же, если мы все вопросы решили, то пора бы и попрощаться, согласны, Виталий Родионович? — Намекнул князь, с подозрением поглядывая на мою мрачно ухмыляющуюся физиономию.